Ирина Иванова - Охотники за наследством
Реабилитированный таким образом брюнет начал махать руками, отчаявшись что-то нам объяснить. Он показал на рацию, потом в сторону отеля, где вся наша компания осталась на ночь и, видимо, решила за нами следить.
– Нет, нет, никому звонить не надо, – сказала я, но, сообразив, что только что трясла головой в жесте «да», окончательно запуталась и, несколько раз скрестив руки на груди, понадеялась, что хотя бы это было понятно.
Тогда же стал ясен источник шума под ногами – весь берег заполняли бледно-желтые крабы, которые в темноте едва успевали уворачиваться. Как только на них направляли луч света, они мгновенно зарывались в песок. Набегающие волны их нисколько не смущали, мерзавцы ухитрялись разрывать себе норы даже под водой.
– Смотри-ка сколько, а нам ни разу за ужином не предложили крабов. Безобразие.
Я повернулась к брюнету и показала вниз. Он удивленно выпучил глаза, на что я схватила воображаемого краба рукой и сделала вид, что ем его ложкой. Брюнет брезгливо посмотрел под ноги, потом слегка раздвинул пальцы, показав, что крабы слишком маленькие, и пренебрежительно сплюнул в песок.
– Маленькие… Сантиметров пятнадцать-то же в них есть. Видел бы ты наших раков, – пробормотала я.
Зазвонил мобильный. Охранники сзади вздрогнули от его звука. Для ланкийцев они вообще казались крайне нервными.
– Как ваши дела? – серьезно сказал в трубку Олег Викторович.
– Нормально, – ответила я, перекрикивая шум волн.
– У вас в программе изменения. Госпожа Вандельхох предлагает встретиться послезавтра. И сделать это в более демократичном месте. Я уже сообщил Лю, он отлично знает, где это, да и вы, наверное, видели.
– Хорошо, – согласилась я и, услышав название отеля, поперхнулась. – Хорошо, завтра с утра туда и поедем. До свидания.
– Госпожа Вандельхох предлагает встретиться послезавтра в более демократичном месте, – повторила я Алисе, сворачивая обратно к отелю. – Как ты считаешь, место, где номера стоят пятерку за ночь, можно назвать демократичным?
– Ты ничего не понимаешь. Первый отель был маленький и закрытый, второй – сетевой, шляются вокруг все, кому не лень. Конечно, он для нее очень демократичный.
Как только мы вступили на освещенную территорию, сопровождавшие нас охранники вздохнули облегченно и тут же, казалось, потеряли к нам всякий интерес. Брюнет выполнил свою миссию до конца и проводил нас до номера, недоверчиво поглядывая, а не рванем ли мы куда-нибудь снова.
– Нет, нет, селянка свободна, – успокоила я его, махнув на прощание.
– Слушай, мне прямо не верится, что мы через два дня увидим эту старую ведьму, – сказала Алиса, запирая дверь.
– Честно говоря, мне тоже. – Я аккуратно разлила найденный в мини-баре виски по стаканам. В итоге мы снова уселись на балконе, откуда нам и не стоило уходить.
– А пляжи-то здесь не такие широкие, как в Доминикане, – заметила Алиса, стряхивая с себя остатки песка, – и не такие белые.
– Да, пожалуй.
На самом деле меня впервые озаботила мысль: как распорядиться имеющейся частью наследства, если встретиться с Вандельхох так и не удастся. Не успела я придумать ничего стоящего, как телефон неловко тренькнул, получив эсэмэску.
– «Забыл вам сказать, Вандельхох сообщила, что до встречи, если вам будет угодно, вы можете связаться с ней по скайпу, ее имя gabrialle_volange», – прочла я вслух. – Любопытно.
– Мы с ней уже почти две недели связываемся, еще чуть-чуть – и царица сына родит, – зло проворчала Алиса. – А какой у тебя ник в скайпе?
– Габриель Волатон.
– То есть вы обе, получается, Габриели? Это случайно так вышло?
В ответ я только кивнула, опустошив стакан.
– Значит, у вас много общего.
– Да, например поместье. – Я ушла с балкона и нырнула в одеяло на кровати. Голова начала кружиться, а появление второй Габриели вызвало только раздражение, тем более что, не имея ноутбука, взять скайп ночью на побережье Шри-Ланки было неоткуда.
– Ешь уже свой омлет. – Слова Алисы разбудили меня на самом интересном месте. Едва проснувшись, я тут же забыла, о чем был сон.
Не успела я умыться и доесть остывший омлет с весьма сомнительным йогуртом, зато со свежайшим папайевым соком, как в дверь постучали. Лю-Дима вошел с носильщиком и молча показал ему на два чемодана, куда Алиса уже прикрепила замочки.
– Давай быстрее, ты разве не видишь, ребята уже собрались, – громко сказала она, показывая на Лю-Диму.
Я взглянула на часы: было девять утра. Но спрашивать, почему ребята собрались так быстро и кто все это организовал, не стала. Кажется, еще до того, как я вышла из номера, они успели нас выписать.
Спустя несколько часов мы уже регистрировались в самом шумном отеле на побережье, отчасти напоминавшем доминиканское безумие. Правда, фонтанов с павлинами здесь не было, и только невысокие пальмы грелись в кадках под тонкими люстрами. Больше всего яично-желтый холл смахивал на увеличенную до невозможных размеров ванную, а пол был натерт до такого состояния, что на нем каждую секунду кто-то поскальзывался. Миша с компанией исчезли, не сказав ни слова, зато Лю-Дима по-прежнему находился рядом и взял себе соседний номер.
– Олег говолит, чтобы Дима был с вами, когда начнется встлеча, – тихо сказал он, когда мы поднялись на этаж.
– Конечно, спасибо большое, пускай Дима будет, – согласилась я, силясь вспомнить, на каком языке в Азии всегда отзываются о себе в третьем лице. Хотя, возможно, он наслушался, как мы с Алисой валяем дурака, и решил, что так и надо.
– Пускай Дима будет, – повторила я громче, открывая дверь.
По данным разведки, Маргарет Вандельхох пока не было в отеле, с другой стороны, до нашего свидания оставался еще день.
По контрасту с ресепшен номер выглядел уютным, но каким-то уж больно оранжевым. Темно-оранжевые шторы, кресла и декоративные подушечки на диване. Светло-желтыми, почти оранжевыми, казались стены и покрывала в цветочек. Зеленые хвостики цветов торчали в углу. Единственный синий цвет присутствовал только на широкой картине, где яхта на всех парусах плыла в сторону нашего распахнутого балкона. Почти такая же яхта в эту секунду наблюдалась и за окном – скорее всего, совершала прибрежный вояж с туристами.
Сама комната улучшала настроение, а крики детей из бассейна на этой высоте походили на голоса птиц и сливались с шумом далекого поезда. Переодевшись в новый, оранжевого цвета, сарафан и сделав себе коктейль, я уселась в кресло на балконе, пока Алиса шумно воевала с чемоданом. В небе показался желтобрюхий самолет неизвестной авиакомпании. Никто из нас не ожидал подвоха, когда в дверь постучал служащий. Мельком взглянув на распахнутые сумки, он протянул мне письмо.
– В отсутствие гербовой бумаги приходится писать на простой, – пробормотала я, открывая плотно заклеенный бежевый конверт с золочеными буквами на обороте. И тут же крикнула: – Алиса, лови его!
Ей не надо было долго объяснять, кого и как ловить. В секунду бросив чемодан, Алиса сцапала не успевшего добраться до лифта молодого ланкийца и втащила его обратно в номер. Пока я трясла несчастного с вопросом: «Кто прислал письмо?», она уже несколько раз успела прочесть записку, и теперь растерянно смотрела на меня.
– Оставь его, пошли на ресепшен.
Но отпускать посыльного было нельзя. На ходу схватив сумочку, я взяла его за руку. Захлопнув дверь, в холл мы спустились втроем. Там стояла такая же толкотня, что и час назад. Никто не знал, кто доставил письмо, был ли это мужчина или женщина, жилец другого номера, или же его принесли с улицы. Кто-то вспомнил старушку, а может, не старушку, а может, мужчину-посыльного, а может, не мужчину, а мальчика. Промаявшись так еще минут десять, мы прекратили штурмовать стойку, а перепуганному насмерть мальчишке сунули чаевые.
Кто-то положил мне руку на плечо. Обернувшись, я увидела Лю-Диму.
– Не сейчас, позже, – рявкнула я и пошла к выходу из отеля. Алиса побежала следом. – Так, дай мне еще раз письмо, – сказала я, дойдя до набережной, где под зонтами, как ни в чем не бывало, лежали сытые туристы.
– Может, это не она писала, – робко предположила Алиса, протягивая конверт.
– Не она? А кто? Ганс Христиан Андерсен «возможность нашей встречи невозможна» на гербовой бумаге нам написал? – Я сравнила записку с той, что была оставлена нам на Маврикии: почерк был тот же. – Ах ты, черт. – В этот момент я резко дернула сарафан на себя, и одна бретелька с треском оторвалась. – Ладно. – Порывшись в сумке, я достала шкатулку, раскрыла ее ключиком, вытащила брошь, заколола дырку и прикрыла всю конструкцию платком.
– А… – протянула Алиса, – ты так и будешь ходить?
– Какая теперь разница! – заорала я на нее, хотя тут же поняла, что абсолютно несправедлива: Алиса к нашим бедам не имела ровно никакого отношения, а отыгрываться на друзьях – последнее дело. – Какая теперь разница, – повторила я тише, вынимая из сумки телефон и шагая дальше вперед, в противоположную двум далеким небоскребам сторону.
