Наталья Солнцева - Эликсир для Жанны д’Арк
Поместье «Дубрава»
После «Трактира» Прозорин вернулся домой за полночь и уснул в своем кабинете на диване.
Катя не ждала мужа и заперлась бы изнутри, будь в ее спальне замок. Она лежала и прислушивалась к звукам и шорохам в доме, вздрагивая и замирая от страха. Принять снотворное Катя боялась. Вдруг она крепко уснет, а в этот момент ее придушат или перережут ей горло?
– Я даже крикнуть не успею, – шептала она в пустоту комнаты. – Никто не придет мне на помощь.
Свет от ночника падал на зеркало, и Кате казалось, что на стекле проступает знак дьявола – начертанная красной помадой пятиугольная звезда.
Испачканный в крови шарфик, который тлел в ванне, тоже предупреждение.
«Чья-то глупая шутка, – уверял ее супруг. – Кто-то из прислуги прикалывается. Горничная или кухарка. Могу уволить обеих, если хочешь».
«Это не они!» – возражала Катя.
«Тогда остается только наш дорогой гость, господин Лавров, – с притворным сожалением заявил Прозорин. – Отказать ему от дома?»
«Не перекладывай с больной головы на здоровую».
«Я тебя не понимаю, Катрин, – пожимал плечами супруг. – Чего ты добиваешься?»
«Мне страшно! Я всех боюсь… меня все пугает!»
«Это нервы. Пригласить к тебе врача? Пусть выпишет каких-нибудь успокоительных таблеток».
«Сам глотай таблетки! – разозлилась Катя. – Может, это ты «приколы» устраиваешь, чтобы разнообразить нашу семейную жизнь?»
«Ты с ума сошла…»
«После той ночи я тебе не верю. Больше не приближайся ко мне! Я попросила горничную стелить тебе в гостевой спальне».
«Лучше в кабинете», – криво улыбнулся Сергей.
Он потянулся губами к ее щеке, жена отшатнулась. Прозорин вздохнул, развел руками и молча зашагал прочь.
Катя ждала раскаяния, выяснения отношений, скандала, наконец. Но муж, кажется, не чувствовал себя виноватым. По крайней мере, не настолько, чтобы заглаживать вину.
Перед ужином Кате позвонил из пансионата отец. Он повредил ногу и был вынужден лежать. На приглашение проведать его дочка ответила отказом. Меньше всего ей хотелось предстать перед пронизывающим отцовским взглядом и отвечать на его вопросы.
«Значит, не приедешь? – огорчился он. – Мой отдых подходит к концу, а мы не успели поговорить».
«Мне нездоровится, – объяснила Катя. – Голова болит, слабость. Прости, па. Я просто не в силах!»
«Что-то серьезное?»
«Обычное женское недомогание. Пройдет».
«А твой благоверный гудит в «Трактире», – сообщил отец. – С этим своим Федором. Распустила ты его, Катюха!»
В его голосе сквозило недовольство поведением зятя и странным попустительством дочери.
«Сереже надо развеяться, – притворно улыбалась она. – Он и меня звал, но я не поехала».
Туровский сдержал негодование и не стал читать Кате нотацию. У них с женой тоже не все идеально складывалось. И дочка уже напоминала ему об этом.
«Сергей заходил ко мне в номер, – сердито добавил он. – Интересовался, как я себя чувствую, не надо ли чего. Он плохо выглядит. Бледный, глаза шальные. Вы не ссоритесь?»
То, что Прозорин заявился в ресторан, зная о пребывании в пансионате тестя, разозлило последнего. Совсем от рук отбился зятек, обнаглел, страх потерял. Жена дома сидит, а он тут кренделя выписывает. Поучить бы его уму-разуму!
С другой стороны, Туровский понимал, что Катя остается в «Дубраве» не одна, а с Лавровым. Это смягчало гнев Бориса Евгеньевича.
Катя не догадывалась о его замыслах. А Туровский был не в курсе положения дел в «Дубраве». Он принципиально не навещал молодую семью в их доме. Боялся сорваться. Что думает об этом Сергей, ему плевать.
Бессонная ночь прошла в раздумьях. Утром Катя попросила подать завтрак в спальню. Спускаться в столовую не хотелось. Она выпила кофе, пожевала кусочек сыра и опять легла.
Перед обедом горничная доложила ей, что Сергей Кирилыч уже за столом.
– Господин Лавров спустился?
– Он позавтракал и сразу уехал.
У Кати пропало желание приводить себя в порядок, подбирать платье к обеду. Для мужа прихорашиваться не стоит.
Они сидели за большим столом, как чужие. Молчали. Сергей, похоже, вчера выпил лишнего, потому что под глазами набрякли мешки.
– Плохо себя чувствуешь? – из вежливости осведомился он. – Вид у тебя не очень.
– Ты тоже не в форме, – огрызнулась жена. – Как погуляли?
– Скверно.
– Где Федор?
– В лаборатории. А что?
– Ничего.
– Содержательная у нас беседа.
Катя потянулась за чаем, муж не торопился ухаживать за ней. Они были раздражены, тщательно скрывая это под личиной равнодушия.
– Куда подался наш гость? – спросил Сергей.
– Я думала, ты знаешь.
– Он не обязан мне докладывать.
Кате не понравилось, что Лавров уехал, не попрощавшись и не предупредив ее, когда вернется. Видимо, позавтракав в одиночестве, он решил провести время где-нибудь на стороне.
– В этом доме можно свихнуться! – истерически воскликнула Катя.
– Что с тобой? – брезгливо вздернул усики ее супруг. – Переспала?
В библиотеке забили часы. Бом-м!.. Бом-м!.. Бом-м!..
– Боже! – вздрогнула хозяйка. – Поминальный звон!
– Хватит, – побелел Сергей. – Накаркаешь.
Он смял в руках салфетку, бросил на недоеденный творожный десерт и вышел из-за стола. Катя беззвучно заплакала.
Лавров тоже перестал уделять ей внимание, – ездит по делам, возвращается поздно. Он забыл свое обещание брать Катю с собой, возить ее на прогулки и составлять ей компанию. Хотя бы за столом.
Она чувствовала себя брошенной. Ей было некому пожаловаться. Подруг она растеряла, отца побаивалась, с мужем поссорилась, на Лаврова обиделась. Круг замкнулся.
Время до ужина Катя провела у себя в комнате. Бродила из угла в угол, думала, плакала. Проклинала свою нерешительность, свои комплексы и привитую ей родителями пресловутую «порядочность». Будь она проще, раскованнее, давно бы позволила гостю проявить чувства не на словах, а на деле. Доказала бы Сергею, что не сошелся на нем клином белый свет.
Катя представляла, как в нижнем этаже колдует над тиглями и ретортами ужасный Федор, вынашивая коварный умысел извести хозяйку дома, дабы всецело завладеть душой хозяина. А может, не только душой, но и телом.
Мысль о том, что ее муж и Федор – любовники, однажды придя ей в голову, поселилась там, лишая Катю покоя. Чем Федор привязал к себе хозяина, если не любовными узами? Почему Прозорин так дорожит им?
В семь часов вечера в дверь постучал Сергей.
– Ты не спишь?
– Входи, – резко произнесла она. – Чего тебе?
Муж был готов для выезда – Катя поняла это по его одежде. В лабораторию он бы не пошел в светлом кашемировом джемпере и дорогих брюках. Для ужина еще рано.
– Мы с Франческо едем в «Трактир». Хочешь с нами? Заодно отца навестишь.
– Хочу, но без Федора, – зло сверкнула глазами жена. – Кстати, давно собиралась спросить: почему ты называешь его Франческо?
– Без Федора нельзя, – холодно усмехнулся супруг. – Франческо – это прозвище, которое я ему придумал.
– Прозвище? Чудесно.
– Тебя я тоже называю Катрин. Мне так нравится. И ты до сих пор не возражала.
Катю покоробило это сравнение.
– Признайся честно, ты…
– Франческо помогает мне проводить опыты, он разбирается в… черт! – взорвался Прозорин. – Тебя это никогда не интересовало! Короче, я не собираюсь объясняться и оправдываться. Ты едешь с нами или остаешься дома?
– Остаюсь.
– Не говори потом, что я тебя не приглашал поужинать вместе.
– Боюсь, я буду третьей лишней.
– Тебе виднее, – без малейшего сожаления произнес Сергей и вышел, притворив за собой дверь…
Глава 31
Пансионат «Лель»
Орешкин в полупустом баре угощал Варю текилой. Она кривилась.
– Не вкусно? – похохатывал он. – Привыкай, дорогуша. Что ж ты, ни разу не пробовала напитки, которые разносишь отдыхающим?
– Я шампанское люблю, полусладкое.
– Ты сама шампанское, Варюха. Смотрю на тебя, и голова кружится.
Девушка порозовела, отвела глаза. Администратор заметил подкрашенные реснички и возмутился.
– По какому поводу макияж? Опять кавалера ждешь? Тараса? Чем он тебе мозги запудрил? Неужели жениться обещал? Постой-ка… охранники в «Дубраве» посменно работают. Если вчера Тарас гулял, значит, сегодня очередь Алексея. Ты что, с обоими шуры-муры крутишь? Ну, Варька, ты нарвешься!
– Ничего я не кручу.
– Или тебе приглянулся чувак, которого Прозорин вчера привозил? – продолжал допытываться Орешкин. – Федор, да будет тебе известно, предпочитает мужское общество.
Румянец на круглых щечках официантки проступил ярче, губки дрогнули и сложились в стыдливую улыбку. Ни дать ни взять, невинное дитя. А это «дитя» морочит голову сразу нескольким мужикам, в том числе и своему начальнику.
– Я вчера чуть с ума не сошел, пока отыскал тебя, – признался он. – Думал, больше не увидимся. Если ты маньяку в руки попалась, живой тебе не вырваться.
