Завещание - Маргарет Джоанна

Мы подошли к краю террасы, и Никколо прошептал мне на ухо:

– Мальчишкой я часто сбегал по этой узкой тропинке. Не хочешь попробовать?

– Уже слишком темно. – Я еще раз бросив взгляд вниз. Отступив назад, прямо в теплые объятия Никколо, я замерла, наблюдая за облачками пара, появлявшимися после наших выдохов.

– Не беспокойся, со мной ты в безопасности. – Никколо обнял меня, положив руку поверх ключиц. Другой рукой он указывал в разные стороны:

– Генуя вон там, Рапалло вон там, а вон там – Чинкве-Терре.

В ушах зазвенело, и сознание захлестнула головокружительная паника. Я высвободилась из объятий Никколо и села. Что-то было не так. Я подумала о Розе, о том, как она предупреждала меня о Фальконе, и о том, чтобы я не произносила ее имени. Она не упоминала о Никколо. Во время ужина граф вспомнил о хорошенькой девушке, имени которой он не назвал, вероятно, нареченную Никколо. Возможно, ему уже выбрали какую-то подходящую. Никколо сел рядом со мной и положил руку мне на плечо. Он подождал несколько секунд, а затем медленно наклонился, чтобы поцеловать меня. Я повернула голову.

– Давай же. – Он попытался поцеловать меня снова. Я отодвинулась от него подальше. Он встал. – Ты устала, я отвезу тебя домой. – Никколо быстро зашагал вниз по склону. Я последовал за ним, несколько раз споткнувшись и потеряв его из виду. Когда я подошла к машине, у него на полную катушку играла итальянская поп-музыка. Мы ехали обратно в Геную, сворачивая в туннели и выезжая из них, значительно превышая разрешенную скорость, не разговаривая друг с другом.

Возле Кампопизано он остановил машину и, не выключая двигатель, сказал:

– Это все, что я могу сделать на машине.

– О! – воскликнула я, – спасибо за экскурсию по городу, и за Стальено, и за обед, и за то, что показал мне восхитительную прибрежную деревню. Я с нетерпением жду завтрашнего дня, чтобы приступить к работе. И Никколо, я благодарна тебе за то, что ты предоставил мне такую возможность.

– Завтра на крыльце в десять, – предупредил он. – Пожалуйста, приходи вовремя. Дай мне свой телефон. – Я, не задумываясь, протянула ему мобильный. Он ввел свой номер и вернул мобильный обратно. Я вышла из машины и поднялась на холм в сторону Кампопизано, когда он с ревом умчался прочь. Внутри дома уже было тихо, но была записка от Марты, в которой говорилось, что они оставили для меня еду в холодильнике. Я остановилась у компьютера в прихожей, надеясь никого не разбудить.

Уильям прислал мне электронное письмо:

«Дорогая Изабель,

Так приятно тебя слышать. Мне бы хотелось узнать о твоих открытиях в архивах. Нашла ли ты что-нибудь полезного для своего доклада на конференции? С нетерпением жду встречи во Флоренции!

С наилучшими пожеланиями,

Уильям».

Сообщение было дружеским, но не более. Я сделала пару глубоких вдохов. По крайней мере, мы снова общались. От Розы не было новостей. Я отправила сообщение на адрес электронной почты, который она мне дала, объяснив, что получила доступ к архиву Фальконе и начну свои исследования следующим утром. Письмо вернулось с автоматическим ответом, в котором мне предлагалось повторно отправить сообщение на другой адрес, что я и сделала, не зная, правильно ли это, но слишком устала, чтобы беспокоиться.

Я пыталась уснуть, но все время думала о том, что провела целый день, изображая туристку, в то время как должна была находиться в архиве в поисках информации об изумруде. Следят ли за мной здесь, в Генуе, те, кто угрожал Розе? Завтра я должна добиться каких-нибудь результатов. Единственное, что меня утешало, – это то, что Никколо был на моей стороне, его помощь мне очень пригодится.

Глава пятая

На следующее утро я остановилась выпить двойной эспрессо через дорогу от палаццо, чтобы прийти ровно в десять. Никколо не появился, поэтому в 10:06 я позвонила в колокольчик, представляя, как за мной наблюдает электрический глаз. Эмилиано впустил меня и без разговоров провел на второй этаж. Мы подождали у кабинета, и через пять минут Никколо вбежал в коридор, а Эмилиано заковылял прочь. Никколо отпер дверь, затем быстро расцеловал меня в обе щеки.

– Я хотела поблагодарить тебя, Никколо, за то, что ты все это устроил.

Он как будто не слышал меня.

– Мое занятие начнется через несколько минут, но если тебе что-то понадобится, напиши мне. – Никколо достал тайный ключ из-под стола и открыл шкаф с коробками, которые были пронумерованы. Он поставил первые три на ближний к себе конец стола.

– Никто тебя не потревожит, – сказал он. – Эмилиано будет бегать по поручениям, а мои родители в Швейцарии по делам. Я вернусь в шесть и смогу тебя проводить. – Он указал на дверь в углу. – Там туалет, если понадобится.

– Спасибо.

Он похлопал меня по плечу:

– Теперь ты можешь приступать к работе.

Когда он закрыл дверь, раздался щелчок замка. Я подождала несколько секунд, затем пошла проверить дверь. Она была заперта снаружи.

Я обыскала всю комнату в поисках ключа, проводя руками по дверным рамам и шкафчикам, но так и не смогла найти запасной. Мне не хотелось кричать на весь коридор. Я отправила сообщение Никколо и подождала несколько минут, пока он ответит. Но ответа не было.

В комнате было тихо, шум с улицы не был слышен. Откуда-то тянуло сквозняком, руки покрылись мурашками, как будто в комнате было открыто окно, но нет, все они были плотно закрыты. Я попыталась включить один из старых радиаторов, но не смогла найти термостат. Мне пришлось натянуть рукава на пальцы, чтобы они не окоченели.

Я развязала шнурок на коробке с надписью «Том I», сняла крышку и осторожно открыла первую папку, не зная, была ли дрожь в руках вызвана температурой в комнате или моим волнением от прикосновения к документам Фальконе. Возможно, в поисках изумруда во флорентийских архивах нет необходимости. Вдруг я найду подсказку о его местонахождении на этих страницах?

Я поднесла первый документ к свету, чтобы рассмотреть водяной знак – если он был. У меня в руках был контракт, составленный в 1497 году, и да, там был водяной знак. Документы, лежавшие под контрактом, были аккуратно сложены стопкой и слегка пахли сыростью, с синеватой плесенью по краям. Несколько страниц были настолько тонкими, что я удивилась, как они вообще сохранились за сотни лет. Большинство из них были бумажными, но попадались и пергаментные документы. Некоторые были связанны вместе, а из тех, что были подписаны и датированы, даты, как обычно, читались легче всего. Взаимодействие с источниками снова стало чем-то сокровенным.

Я просмотрела документы тринадцатого, четырнадцатого и пятнадцатого веков, написанные в основном на латыни, пока не добралась до шестнадцатого века.

Я записывала имена тех, кто подписал договора с Фальконе. Иногда эти имена было трудно расшифровать, или что еще хуже – они были сокращенными. Прочитав и расшифровав все, что не вызвало сложностей, я возвращалась к непонятным словам. Если мне попадался неразборчивый почерк, я выписывала целый набор символов, копируя то, как автор отображал каждую букву, а затем использовала эти шрифты в качестве справочной базы.

Еще в Сент-Стивенсе я купила в сувенирном магазине перо и тренировалась им писать, чтобы понять особенности написания букв до появления современных шариковых ручек – этот трюк подсказал мне Уильям. Некоторые авторы нажимали сильнее, чем другие, в результате чего в одних местах чернила получались густыми, с пятнами, а в других – тусклыми. Другим диктовали, и иногда они записывали все так быстро, как только могли. Эти страницы было труднее всего прочитать.

При поднесении документов к свету становились видны линии, образовавшиеся, когда бумага была разложена на сетчатом экране для просушки. Из всех документов, созданных в мире, сколько миллионов было утеряно случайно или намеренно уничтожено? Пробелы в исторических записях всегда будут огромными.