Арлин Хант - Пропавшая без вести
— Что за склад? — спросил Джон, когда они вошли в темный коридор.
— Текстильный. Грек привозит дешевую ткань и продает ее дизайнерам по интерьеру, навар — двести процентов.
— Неплохо.
— Он и собаке сумел бы блоху втюхать.
— Да ну! — Джон подождал, пока глаза привыкнут к темноте. — Он всегда дверь оставляет незапертой?
— Нет. Обычно здесь парень сидит, Карл.
Они постояли, прислушиваясь.
— Ничего не слышу, — сказал Джон.
— Я тоже. — Теперь в голосе Фрэнка появилась какая-то новая нотка. — Идем.
— Только без кулаков. Мы здесь, чтобы поговорить с ним, ладно?
— Ясное дело. — Фрэнк поднял деревянную бобину — длинную крепкую палку — и кивком указал в сторону деревянной лестницы позади Джона.
— Фрэнк…
— Давай.
Джон чувствовал какой-то подвох, но все равно последовал за Фрэнком.
Они поднимались по ступеням — Фрэнк впереди, — пока не добрались до лестничной площадки. Из-под двери грека пробивался свет. Вдруг мелькнула какая-то тень.
— Здесь он, сволочь! — сказал Фрэнк, прибавляя шагу.
Джон напрягся. Пахло как-то необычно — противно-сладко. Выбравшись на площадку, он пошел по коридору.
Фрэнк взялся за ручку двери в тот самый момент, когда Джон заметил, что из-под лестницы на складском этаже торчат чьи-то ноги.
— Фрэнк, постой…
— Открывай, Кастринакис! — проревел Фрэнк и ударом распахнул дверь.
В ту же секунду кто-то налетел на него, выбросил вперед руку и со всей силы ударил в грудь. Фрэнк был застигнут врасплох. Он охнул, качнулся назад и упал навзничь.
Человек в черной одежде и в черном вязаном шлеме с прорезями для глаз перепрыгнул через него и уже хотел убежать, когда заметил Джона.
Таких мертвых глаз Джон никогда еще не видел. Янтарные, как у кошки. Он выставил перед собой руки, жалея, что не прихватил палку, которую догадался взять Фрэнк, пусть даже она бедняге и не пригодилась.
— Тихо, приятель, спокойно. Не надо…
Человек потуже затянул пояс и, не говоря ни слова, подпрыгнул и ударил Джона ногой в грудь.
Джон упал, а человек ухватился за перила лестницы, одним махом перескочил их и почти бесшумно опустился на пол склада. Когда Джон пришел в себя и поглядел вниз, тот уже выбегал из двери.
— Чтоб тебя!.. — просипел Джон. От удара у него перехватило дыхание. Он подумал, что надо бы его догнать, но не стал: с больной ногой далеко не убежишь. — Что это за тип был? — Он подошел к Фрэнку, удивляясь, почему тот до сих пор лежит. — Вы как, нормально?
— Похоже, нет, — ответил Фрэнк.
От его голоса у Джона бешено застучало сердце.
— Фрэнк? — И тут он заметил рукоять ножа, торчавшую из подмышки Фрэнка, и красное, быстро расползавшееся пятно.
— Да как же это?.. — Джон упал на колени.
— Конец мне.
— Ах ты, господи! Не двигайтесь, я сейчас «скорую» вызову и…
Фрэнк помотал головой. В уголке рта у него появился красный пузырек крови.
— Скажи… Кэти… я прошу у нее… прощения…
— Сам скажешь.
— Лиззи…
— Фрэнк, держись! — чуть не закричал Джон. Отыскав в кармане мобильник, он набрал 999. — Где мы?
— Спиталфилдс, — прошептал Фрэнк. Кровь уже заливала его губы и подбородок. Он закрыл глаза.
Кровь сильно пенилась, и Джон сообразил, что лезвие пробило легкое.
Оператор наконец ответил.
— Алло! Мне нужна «скорая». Что? Нет, «скорая». Я в Спиталфилдсе. Что? Не знаю. Да не знаю я где! Подождите! — Джон встал и обернулся. Где же они? — Подождите!
В поисках фирменного бланка или хоть какого-то адреса Джон вбежал в контору. Там, как и положено, стоял стол, за ним — кресло, в кресле сидел тучный человек. Джон взглянул в его огромные черные глаза. Голова мужчины была запрокинута, а горло перерезано от уха до уха.
— О господи! — только и выдохнул Джон. Повсюду была кровь — на груди у мужчины, на столе, брызги попали даже на настольную лампу.
Джон слышал, как откуда-то издалека его зовет оператор.
Адрес.
Он приблизился к столу и увидел распечатанные, мокрые от крови конверты. Морщась, Джон вытащил один и прочел адрес. Фабрика. Значит, они на фабрике. Отлично.
Джон продиктовал адрес оператору и, не назвав своего имени, выключил телефон.
Он бросился обратно к Фрэнку. Тот лежал скрючившись, совсем бледный. Джон проверил пульс — очень слабенький и почти не прослеживается.
— Вот пропасть, Фрэнк, держись, старина, ну, пожалуйста.
— Лиззи, она… — еле слышно прошептал Фрэнк.
— Что — она?
Фрэнк качнул головой и с усилием выдавил:
— Она…
Тут он зашелся в кашле, и на губах у него появилось еще больше кровавых пузырей.
— Ладно, не волнуйся, молчи. Не напрягайся. «Скорая» уже едет…
Фрэнк улыбнулся, веки его дрогнули раз, другой, потом он вздохнул и затих.
— Фрэнк! — Джон приложил ладонь к его груди. Никакого движения.
Он склонил голову.
— Проклятье! — Джон с такой силой двинул по стене над головой Фрэнка, что во все стороны полетели куски штукатурки. На костяшках пальцев выступила кровь. Но, как ни странно, ему стало легче.
37
Сидя на жестком стуле, Сара с отвращением сделала еще глоток чая: он был на редкость противный — безвкусный и жидкий, но отказаться она не могла.
Ивонна Хоган жила в небольшом доме в районе Блэкрок, совсем недалеко от берега моря. Обычно такие домики Саре нравились — как на картинке в книжке. Но за дверью ее ожидало жестокое разочарование. В мрачных, заставленных мебелью комнатах стояла удушливая жара. Сара сняла уже и пальто, и шарф, и джемпер, но пот все равно катил с нее градом.
Ивонна Хоган, напротив, все время потирала руки, точно не могла согреться. Эта рослая, сурового вида женщина лет пятидесяти, рано поседевшая, была такая тощая, что Сара удивлялась, как у нее хватает сил стоять, а уж тем более ходить и оживленно жестикулировать.
— Если бы вы знали, как без него трудно! — сказала она, громко шмыгая носом, затем развернулась на каблуках и пошла к книжным полкам справа от камина. Сняв с полки фотоальбом в синем кожаном переплете, она села на стул рядом с Сарой. Переворачивая страницу за страницей, Ивонна нашла недавний снимок, где они с братом стояли возле какого-то бара. — Мы были очень близки. Кроме него, у меня никого нет.
— Сочувствую вашей потере, мисс Хоган. — Сара поставила чашку с блюдцем на небольшую кружевную салфеточку. — Доктор Хоган был на пенсии?
— Да.
— Извините, но, если не ошибаюсь, по возрасту вашему брату на пенсию было рано?
— Проблемы со здоровьем, — с плохо скрываемым раздражением ответила Ивонна. — В последнее время он много болел.
— Простите, я не знала.
— Ну, откуда вам знать? — Она снова посмотрела на фотографию. — В прошлом году он досрочно вышел на пенсию. Хотел путешествовать, хоть немного посмотреть мир. Вот в чем трагедия. Он строил такие планы… В этом году мы собирались прокатиться сначала в Венецию, а оттуда — в Рим.
— В Рим?
— Да. Брат был человек высоких духовных устремлений, особенно в последние годы. Очень хотел увидеть Ватикан и встретиться с папой римским.
— Неплохие планы.
— Да, так бы и получилось. Для него это было очень важно. А эта… эта женщина лишила его всего. Не понимаю, как вы можете на нее работать.
— Не на нее, а на ее брата.
— Ха! У меня тоже был брат, и что она с ним сделала? Уолтер был святой, настоящий джентльмен — спросите кого угодно. Мухи не обидел, всю жизнь помогал людям. И его застрелили в его же собственном доме. Это несправедливо!
— Да, несправедливо.
— У него было призвание. — Поджав губы, она перевернула страницу и указала на черно-белый снимок, на котором семейство Хоганов стояло возле дома. — Родители оплатили его учебу на медицинском факультете. Отец был букмекером. Уолтер стал первым медиком в нашей семье.
Она произнесла это гордо, но Сара заметила, как блеснули ее глаза. Плата за обучение была, вероятно, нелегким бременем даже для букмекера. И наверняка ради сыновнего успеха пришлось пожертвовать мечтами дочери.
— Ваш брат всегда был врачом общей практики? — спросила она.
— Да, много лет он имел обширную практику в Хоуте. После университета сразу пошел работать к старому доктору Пирсу, а когда тот в семьдесят восьмом году вышел на пенсию, вся его практика перешла Уолтеру.
«Боже! — подумала Сара. — Ну и жертву выбрала себе Кэти Джонс — чист как стеклышко».
— А ваш брат работал когда-нибудь в благотворительных обществах, фондах? — спросила она.
— Зачем вам это?
— Пробую понять, почему Кэти Джонс стреляла в вашего брата. Ничто не говорит о том, что она его знала.
— Сумасшедшая она, вот почему.
— А мне кажется, — сказала Сара, придвигаясь ближе, — она просто обозналась.
