Фридрих Незнанский - Осужден и забыт
В голове замелькали отрывочные сведения из школьных уроков природоведения и игры «Зарница». Ночью север можно определить по Полярной звезде, а днем? «Если ты заблудился в лесу, посмотри, где находится солнце…» Никакого солнца, над головой, впереди, позади, со всех сторон – однородная серая зыбкая масса. По мху на деревьях… С северной стороны стволы деревьев покрыты мхом. По форме кроны… Ветви с северной стороны заметно короче, чем с южной. Как еще? Никаких иных способов не припоминалось.
Замедлив шаг, я стал присматриваться к деревьям в саду, но все они показались такими чистенькими и ухоженными, ни о каком мхе на стволах и речи быть не могло. Все ветви аккуратно подстрижены и подпилены, и на стволах я заметил светлые овальные плешки в тех местах, где хозяин поорудовал пилой. Кроме того, стволы деревьев были тщательно покрыты известкой на полтора метра от земли.
Переулок вывел меня за деревню. Пока я рассчитывал оторваться от хвоста, мне следовало избегать встреч со случайными прохожими. Я шагал по тропинке, ведущей вдоль простой деревянной изгороди через поле к ближайшему лесу. Туман все сгущался. Темные кроны деревьев я видел словно через мутное, молочно-белое стекло.
Стал накрапывать мелкий дождь. Я пожалел о зонте, оставленном в такси вместе с остальными вещами, и повыше поднял воротник непромокаемой новой куртки. Хотя бы с этим повезло!.. Неожиданно я запнулся обо что-то и упал, сильно измазав руки и брюки на коленях пожухлой подгнившей листвой и сырой землей. Поднявшись, я посмотрел под ноги. Из пожухлой травы выглядывал едва приметный стесанный серый камень. Он здорово оброс мхом и белесым лишайником. Я присел на корточки рядом с камнем. Где гуще и обильнее вырос мох, там расположен север?
Машинально я сковырнул зеленую мохнатую пластинку мха, и под ним на серой поверхности камня увидел едва заметный полустершийся кельтский крест. Это было старинное надгробие! Я огляделся по сторонам. То тут, то там по полю были беспорядочно разбросаны камни. А не это ли – то самое старое деревенское кладбище, о котором мне говорил Мартов? Если так, то где-то поблизости должна быть церковь, на колокольню которой он велел мне ориентироваться.
Я вскочил и трусцой посеменил по тропинке, внимательно глядя под ноги, чтобы не растянуться вновь. Вскоре я выбрался на широко проторенную тропинку, которая превратилась в аллею, обсаженную с двух сторон старыми ясенями. Их огромные, как лапы гоблинов, коричневые сморщенные листья шуршали у меня под ногами. Силуэты впереди становились гуще и отчетливее, и вскоре я на самом деле оказался возле англиканской церкви, выстроенной из серого камня, с высокой ажурной колокольней. В это время двор церкви был пуст. Я остановился перевести дух и оглядеться. Прислушался. То ли показалось, то ли нет, но где-то поблизости мне почудилось урчание мотоцикла. На всякий случай я укрылся за выступом стены.
Накрапывавший мелкий дождь пополам со снежной манкой постепенно устилал землю вокруг меня белым кружевом, на котором предательски пропечатывались следы моих ботинок.
Что там говорил Мартов про поезд? Идти с полмили вдоль железнодорожного полотна до станции?
Немного проплутав в надвигающейся вечерней темноте, я действительно обнаружил неподалеку железнодорожную насыпь и двинул вперед, ориентируясь на колокольню: со стороны железной дороги она в самом деле отчетливо просматривалась сквозь снежную паутину даже в сумерках.
То мимо меня, то навстречу проносились серебристые поезда с узконосыми электровозами, оглушая меня шумом и яркими огнями. Когда наконец впереди я заметил станцию, освещенную фонарями, щитами рекламы и витринами магазинчиков, увидел спокойно стоящих на платформе пассажиров, то ощущение было такое, словно я пришел к ним из другого мира.
Как мог, я постарался отчистить травой испачканные землей ботинки и брюки, вытер руки и поднялся по каменной лестнице из темноты на освещенную площадку перед зданием вокзала. Посмотрев расписание движения поездов, взял билет, как и советовал Мартов, до станции, расположенной через одну от этой.
Когда подошел поезд и мягко остановился у платформы, выпуская и принимая немногочисленных пассажиров, я почти успокоился. Человек на мотоцикле потерял меня из виду, это казалось очевидным.
Показав кондуктору билет, я вошел в вагон и занял свободное место в ближайшем к выходу купе. Там сидели другие пассажиры, но теперь я уже не искал уединения. Наоборот, после бега зайцем по полям мне хотелось поскорее вернуться к нормальной жизни. Никто из попутчиков не обратил на меня повышенного внимания. Молодая мать вполголоса читала большую книгу с красивой картинкой на обложке своему сынишке – белобрысому карапузу лет шести, лениво развалившемуся на мягком диване и интенсивно болтающему ногой. Она подняла на меня глаза и снова продолжила читать. Пожилая леди в очках на цепочке, сидящая в углу у окна и листавшая журнал кулинарных рецептов, не удостоила меня и взглядом.
Прозрачная перегородка, отделяющая купе от коридора, давала мне хороший обзор, но за окнами поезда уже сгустилась абсолютная, чернильная чернота, и я ничего не видел, кроме огней, то и дело мелькавших в темноте.
…То были эльфы, дивный род
В серебряных плащах;
В коронах трое: взгляд их горд,
И мудрость в их чертах.
Тихий шепчущий голос молодой женщины читал незнакомую мне красивую балладу о девочке, увидевшей на реке корабль эльфов.
Надела фартук Фириэль
И косу заплела,
День незаметно пролетел,
И вновь сгустилась мгла…
…Но смолк навек печальный зов,
И ветер меж ветвей
Не раздувает парусов
Эльфийских кораблей.
Я улыбнулся мальчику, поймав на себе его пристальный, изучающий взгляд. Старушка Англия оставалась Англией даже в конце двадцатого века. Думаю, она всегда останется страной, где в любом старом доме водятся тролли и привидения, а из-за каждого угла можно ожидать появления собаки Баскервилей. Причем это все – в порядке вещей.
– Ваша станция, – предупредил меня кондуктор.
Он безошибочно определил во мне иностранца и стремился избежать недоразумений.
Было начало шестого вечера.
Я вышел на платформу, побелевшую от снега, и поискал глазами светящийся щит с расписанием и схемой движения поездов. От Крайстчерч меня отделяло всего четыре остановки. Я вошел в здание вокзала и взял билет. До поезда оставалось чуть менее получаса.
Я ничего не ел с тех пор, как позавтракал еще в самолете. На станции имелся ресторан, я зашел и заказал официанту яичницу с беконом и кофе. Перекусив, я вышел на платформу и закурил. Мне казалось, что все приключения позади. Посмотрел на часы. Через три минуты подойдет мой поезд…
И в этот момент, тихо позвякивая подкованными каблуками тяжелых шнурованных ботинок, мимо меня по платформе неторопливо прошел молодой человек в черных кожаных брюках и куртке. Мотоциклетный шлем он держал под мышкой.
У парня были светло-каштановые, слегка вьющиеся на концах волосы, прихваченные на макушке резинкой. Он казался выше меня ростом, худощавым и женственным, но в его движениях проглядывалась пластика тренированного человека. Медленно продефилировав мимо, мотоциклист обернулся и посмотрел прямо мне в глаза. На мгновение мне показалось, что он улыбается, но его тонкие губы даже не дрогнули. Посмотрев на меня, парень спокойно отвернулся и пошел в конец платформы, где развернулся и направился обратно, идя теперь мне навстречу. Позади него из темноты уже вырывались яркие огни приближающегося к станции поезда. В их свете я перестал различать черты мотоциклиста и видел только черный силуэт, движущийся мне навстречу.
Я сел в подошедший поезд, но ехать в Крайстчерч с хвостом я не мог. Оставаться на этой станции было бессмысленно. Я надеялся выйти из поезда где-нибудь по пути, не доезжая до Крайстчерч, и попытаться снова запутать следы. Почему-то мне казалось, что мотоциклист не станет садиться в один со мной поезд, а предпочтет следовать за поездом на своем мотоцикле. По крайней мере, когда я заходил в вагон (а я сделал это буквально в последний момент перед отправлением), мотоциклист еще стоял на платформе.
Итак, я стоял в коридоре вагона и смотрел в окно, когда за спиной послышалось уже знакомое позвякивание кованых ботинок. Обернувшись, я увидел, что мотоциклист остановился у соседнего окна и с равнодушным видом смотрит в темноту. Как видно, он решил изменить тактику и теперь «приклеился» ко мне вплотную. Так мы проехали одну остановку, другую… Чем ближе приближался Крайстчерч, тем паршивее становилось у меня на душе. Привести за собой к Мартову хвост я не мог. Во-первых, старик просто-напросто откажется от встречи, и не только сегодня, но и вообще. Во-вторых, это было бы подлостью с моей стороны.
Приближалась третья станция. Поезд замедлил ход. За окном замелькали освещенные яркими фонарями деревья и здания станции.
