Валерий Фатеев - Город в законе: Магадан, триллер
Никто не успел вмешаться. Старый Мангут как стоял, приподняв доску за один конец, так и застыл.
Широким шагом, прижимая ладонь к лицу, Вовик прошел через цех в нескольких метрах от меня, и я услышал его задыхающийся, рвущийся болью голос:
— Да когда же это… когда подлая эта жизнь кончится?!
Меня он не заметил.
В этот же день Вовик ушел к сенокосчикам. Они давно звали его.
Подошел попрощаться:
— Ты все видел, Студент?
— Видел, — жестко ответил я, — Тряпка ты, а не мужик. Глянь на лопаты свои — разок бы двинул…
— Нет, Студент, — грустно покачал он головой, — не могу я, да и не знаешь ты Коляни — он бы за ружье сразу, и в конторе у него родичи, и…
Он махнул рукой, поправил рюкзак и пошел по косе. Я глядел на его широкую, чуть сутулящуюся под рюкзаком спину, на старенькую шапку, вороньим гнездом черневшую на голове, на всю его маленькую на огромном пространстве моря фигурку, и чувство жалости к этому бездомному, безалаберному и беззащитному человеку все больше и больше захватывало меня.
Кому он нужен на этой земле?
И вдруг… Я глазам своим не поверил: все нерпы, до этого беззаботно кувыркавшиеся в волнах, большие и малые, и всякие, вдруг кинулись к берегу, туда, где шел Вовик. Они Дюжинами выныривали из воды и, шустро перебирая ластами, выползали на песок, а сзади появлялись всс новые и новые.
Это был мираж, сон… Неужели нерпы вылезли прощаться с Вовиком, со своим защитником, а может быть, и впрямь — Королем!!
Но тут Вовик повернулся, показал на море рукой и что-то прокричал. Я глянул.
Недалеко от берега черным парусом стремительно резал волну острый плавник касатки — самого страшного врага нерп. Это ее испугавшись, кинулись они на берег.
Хотелось думать — к своему защитнику.
Только какой уж из Вовика защитник, за себя постоять не смог.
…Когда на другой день Коляня, как всегда, с деловым видом пробегал мимо цеха, заваленного рыбой, — после шторма мы взяли хороший замет, — мимо нас, уже обалдевших от нудной и тяжелой работы, я остановил его.
— Кончай филонить, становись к станку.
— Пошел ты, бугор нашелся! — привычно огрызнулся Коляня.
Сам не понимаю откуда — наверное, злость прибавила — взялись во мне силы. Я сбил Коляню с ног, подтащил к бочке, куда мы сбрасывали рыбьи кишки и кровь, и несколько раз с головой окунул в нее.
Не знаю, что сделал бы Коляня, когда вырвался наконец из моих пальцев. Может быть, схватился за нож и впрямь побежал за ружьем. Но вокруг плотным кольцом встали рыбаки, и выражение их лиц было на редкость одинаковое.
Коляня ополоснул с себя рыбьи потроха и молча взялся за работу.
— Однако, — подвел итог Старый Мангут, — шибко ты нехороший человек, Коляня. Катер придет — уезжай в совхоз.
…Много воды утекло с той рыбалки на Умарах. Вовика я больше не встречал, а от рыбаков, которых иногда видел в городе, слышу разное. Кто говорит, что спился Нерпичий Король, кто — замерз, кто — утонул. И это успокаивает: если говорят разное — значит, неправду. Значит, жив Вовик, жив Нерпичий Король.
И от этого у меня на душе хорошо.
ДЕЖУРНЫЙ ПО ОБКОМУ СЛУШАЕТ
Веру Андреевну он, конечно, застал врасплох. Вот, разложила на столе зеркальце, помаду и всякие другие причиндалы. Красу наводит.
— Добрый вечер, Вера. Есть кто? — кивнул он на плотно прикрытые двери кабинетов.
— Ой, Иван Михайлович! — удивилась Вера. — Как вы рано. Нет уже никого — Сергей Сергеевич в Москве, Топ- ков в отпуске. Все в порядке — распишитесь.
В порядке-то в порядке, а проверить надо. Печати, пакеты, ключи. Сейф. Как сейф? Один раз шифр сбили, потом месяц вскрывали. Иван Михайлович в армии служил, знает, как пост принимать.
Удаляясь, благодарно процокали каблучки Веры. Иван Михайлович вытащил детектив, заварил чай и, покончив с этими приятными хлопотами, включил настольную лампу — за окнами уже синими тенями легли северные сумерки.
Резкий электрический свет вырубил из темноты приемной громадную плоскость полированного стола. Полукругом на нем поблескивали телефоны. Черные, белые, красные, с клавишами и запоминающими устройствами, обычные и специальные. Пожелай он, и в любую минуту могли они соединить с любой точкой огромной области, передать его слово и принести ответное.
Строгая тишина, подчеркиваемая мерным ходом напольных в человеческий рост часов да посвистом начинающейся пурги за стеклами, властвовала в комнате. Это была совсем особенная тишина, ни капельки не похожая на сонный покой и мертвенную глухоту безлюдных кабинетов. Она заставляла напрягать чувства, как перед столкновением с чем-то никогда заранее неизвестным.
В эти ночные часы именно сюда из горняцких поселков и совхозов, из городов и деревень, с моря и тундры тянулись все нити… Ему докладывали о всех происшествиях.
Все, случись и самое страшное, он узнал бы первым.
К полуночи мягко протарахтел городской телефон.
"Началось", — подумал Иван Михайлович.
— Дежурный по обкому Лясота слушает. — Он был уже наготове записывать. Если что важное, конечно.
Все звонки-сообщения Иван Михайлович разделял на три разряда.
Звонок-глупость.
Эти самые частые. Звонят среди ночи по поводу того, что под окнами работает машина — спать мешает. Второй день не приходит слесарь. Не могут заказать такси. Поздно поступает почта. Продали в магазине кислое молоко. Обещали шторм, а его нет.
Если голос в трубке не заплетается, Иван Михайлович терпеливо объясняет гражданину или гражданке, что надо обратиться туда-то, дает номера телефонов.
Пьяным Иван Михайлович сурово говорит, чтобы отсыпались и не мешали ему работать, а иначе ему не стоит труда установить номер телефона, и угроза срабатывает безотказно.
Звонок-беда.
Он раздается, когда несчастье уже произошло и дежурный ничего не может сделать — только записать о случившемся с точностью до запятых. И когда он пишет, рука его словно спотыкается на пожарах, авариях, смертях…
В селе Чаун в 20.00 пожар в Доме культуры. Погибли двое рабочих — Рякокин и Тыненет.
На лодке унесло четверых школьников. В поиске участвуют пять судов и четыре на подходе.
Столяр стройцеха Иван Михайлович Пуговкин, 1951 года рождения, на кухне обвязал шею детонатором и подключился к сети. Жена спала.
"Эх, Иван Михайлович, Иван Михайлович, — жалеет тезку Лясота. — На кого же ты так обиделся, что такую мученическую смерть решился принять? А эта дура — спала. Да разве жена она, что мужнину беду не чует".
— Исчез самолет ледовой разведки Ил-14. На борту восемь человек.
"Может, еще найдут, — надеется дежурный, — Хотя вряд ли… В наше время просто так самолеты не исчезают".
Потом, через день, Иван Михайлович узнает: найдены обломки на Шантарах, люди погибли.
— На АЭС рядовая авария. Пострадало двое.
— Балда, — в сердцах выругался Иван Михайлович прямо в трубку. — С каких пор тебе беда человеческая рядовая?
И так без конца. На тысячи километров раскинулась громадная область. Морозы и огонь, горные реки и штормы, неосторожность одних и злоба других множат, множат печальную статистику. Кто же это не закрыл люк нефтеот- стойника, в котором утонул семилетний мальчик, и кто подсунул бутылку "неизвестной" жидкости четверым скотникам?.. Одного только и откачали.
Жизнь в такие моменты кажется Ивану Михайловичу гигантским вращающимся маховиком, густо облепленным людьми. И с каждым оборотом кто-то, кто ближе к неведомому никому краю, срывается и падает в темноту.
Иное сообщение так действует на Ивана Михайловича, что у него начинает болеть сердце. И долго еще после дежурства ходит он угрюмый, будто по близким горюет.
И еще звонки-просьбы.
Не разгружается теплоход с яблоками. Трюмы открыты, а на улице минус сорок.
Тут у дежурного самая работа.
— Диспетчер порта, в чем дело?
— Пятая колонна не поставила машины.
— Ждите на проводе. — Взлетает трубка второго телефона: — Пятая? С вами говорит дежурный по обкому. С кем?.. Сторож? Начальство спит? Дайте номер домашнего. Нет… Тогда адрес. Да-да, там в дежурке у вас список должен висеть, поторопитесь, пожалуйста.
Теперь звонок в дежурную часть милиции:
— Выручайте — надо разыскать начальника пятой автоколонны. Вот адрес — пусть патрульная завернет и в порт его подбросит. Да, очень срочно.
Диспетчеру:
— Сейчас к вам привезут начальника автоколонны. Как разберетесь — доложите.
…Заливает подвалы аппаратной телефонной станции.
— В водоканал звонили?
— Они уже здесь, но не могут обнаружить течь. Воды по колено, а у их машины откачка не работает.
— А что же у "их работает"? — беззлобно передразнивает Иван Михайлович. Задумывается.
