Дарья Калинина - Волшебный яд любви
– И какой из этой истории вывод?
– Никогда не надо делать то, к чему у тебя самой не лежит душа.
Но эти психологические умозаключения ни на шаг не приблизили подруг к разгадке: что за человек называл себя Катиным братом? Чуть позже, когда разочарованные подруги пили кофе, им позвонили с отчетом Натали и Вера.
– Мы поговорили с нашими гидшами, они все очень хвалили Катю. Но сказали, что девушка ни с кем особенно не дружила. Была словно погружена в себя и в свои мысли. Держалась ровно и приветливо со всеми, но в близкие отношения не вступала и раскрывать душу ни перед кем не стремилась. У них даже сложилось такое ощущение, что Катя недавно перенесла какую-то серьезную утрату и теперь пытается зализать раны.
Ну, это подруги уже знали и раньше. Им требовались факты. Им требовались имена. Ну, хотя бы одно конкретное имя. Может быть, Эльвира протянет им руку помощи? Но Эльвира что-то не торопилась звонить. И когда подруги сами позвонили ей, ответила только на четвертый раз.
– Это вы мне с самого утра трезвоните? – сладко зевая, спросила она у них. – Чего случилось?
– Это у тебя что случилось? Ты что, спишь?
– Ага. До пяти утра в родительских бумагах ковырялась. Все надеялась что-нибудь такое для вас выискать.
– И что? Нашла?
– Представьте себе! – весело откликнулась Эльвира. – Правда, не знаю, насколько это нам пригодится.
– Что? Что у тебя есть? Ой, нет, не говори ничего! Мы сами сейчас к тебе приедем!
– Хорошо, – еще больше оживилась Эльвира. – Приезжайте, но только учтите, что я не у себя.
– А где?
– В родительской квартире.
Оказалось, что после смерти родителей их квартира так и стояла пустой. Сестры все собирались сдать ее, но так и не решились. Пускать посторонних им не хотелось. А свои были все как-то при квартирах. И потом, Эльвире эти деньги казались не стоящей внимания и хлопот ерундой. А Кате… Ну, видимо, сфера ее интересов тоже лежала где-то далеко от сдачи родительской квартиры внаем.
– В общем, я тут сижу и вас жду. Пишите адрес. Диктую!
Кира с Лесей оказались по нужному адресу через час с четвертью. Откуда-то на дорогах, несмотря на то что час пик уже миновал, возникли огромные пробки. Девушки здорово намучались. Да что там намучались! Едва не скончались от любопытства! Они уже даже стали подумывать о том, чтобы позвонить Эльвире и расспросить ее по телефону, но тут пробка рассосалась. Девушки за несколько минут домчались до дома родителей Эльвиры и Кати.
Дверь им открыла сама Эльвира. Сегодня она была одета обычно. На плечи она накинула простенький пеньюарчик из искусственного шелка голубого цвета. Пеньюар был симпатичный, и его цвет очень шел к светлым глазам Эльвиры. Но Боже мой, какой же он был дешевенький! Подруги видели подобные творения рукастых китайцев на вещевых рынках. Впрочем, если не знать, как должна выглядеть подобная деталь туалета, то очень даже ничего. Беда в том, что подруги знали. Да и Эльвира тоже.
Значит, до своего замужества с Владимиром Сергеевичем вечно перед всеми задиравшая нос Эльвира вовсе не купалась в шелках и шампанском. Небось о натуральном шелке в ее родительском доме и не слыхивали, а шампанское появлялось лишь на Новый год. Да и то вряд ли шипучку в толстых бутылках с надписью на боку «Советское» можно назвать шампанским.
– Заходите, – пригласила подруг Эльвира. – Извините, не при параде. Устала очень. И не выспалась. Да еще воспоминания нахлынули. Надела вот свой старый халатик, чуть не расплакалась. Мама купила мне его на шестнадцатилетие. Каким же красивым он мне казался тогда!
– Хватит ходить вокруг да около, – сурово осадила ее Кира. – Нам твой внешний вид без разницы. Тащились через весь город по пробкам. Так что говори скорей, что ты узнала.
Эльвира поморщилась, но вредничать не стала.
– Вот, смотрите, – произнесла она. – Смотрите, что удалось найти.
И она достала порядком потрепанную книжечку.
– Что это? Свидетельство о рождении? Катино?
– Да. Катькино. Я нашла его сразу же, но в чем дело, сообразила только к утру. Видно, у меня мозги окончательно закипели от поисков, и во избежание перегрева в голове словно что-то щелкнуло, и меня осенило.
– И что же ты там поняла?
– Фамилии!
– Фамилии?
– Они у наших с Катькой отцов оказались одинаковыми!
– Как это?
– Сейчас объясню! Моего папу звали Сергей Владимирович Цыплаков. А у Катьки в метрике написано Дмитрий Владимирович Цыплаков. Понимаете?
– Как же так? Когда заполняли метрику, перепутали имена? Вместо Сергея написали Дмитрий?
– Сначала я тоже так решила, но потом, как я уже говорила, под утро меня осенило. А что, если моя мама забеременела Катькой от этого вот самого Дмитрия Владимировича Цыплакова? А?
– Ну, предположим, – осторожно согласились с ней подруги, у которых от открывающихся перспектив даже дыхание замерло. – И что дальше?
О! Только бы Эльвира не ошиблась! А та продолжала вдохновленно описывать ситуацию:
– Мама и отец Катьки в ожидании появления на свет младенца, то есть самой Катьки, пошли в загс и расписались там официально. Потом стали жить. Какое-то время все шло нормально, но потом у них что-то разладилось. Наверное, чем-то Катькин отец сильно провинился перед нашей мамой, раз уж она ушла от него, будучи уже беременной.
– Он ей изменил?
– Или просто умер?
– Пусть лучше изменил, – решила Эльвира. – И тогда, уже будучи беременной Катькой, мама с этим Дмитрием Владимировичем не захотела примириться, быстро развелась и вышла замуж вторично, уже за моего папу. Что скажете?
– За твоего папу – тоже Цыплакова и тоже Владимировича? Больно подозрительное совпадение.
– Или ошибка в записях!
– Или…! – подняла многозначительно палец Эльвира. – Или этот первый Цыплаков был близким родственником моего папы. Братом!
– Ему братом, а тебе дядей? И выходит, тогда твой отец был Катьке не чужим, а родным дядей?
– Это все и объясняет! – радостно воскликнула Эльвира.
– Что? Что объясняет?
– Ну, во многих семьях у отчимов с падчерицами не очень-то складываются отношения. Я сама не раз видела, как отчим одной моей школьной подруги орет на нее. Вроде бы ничего ужасного Галка не делала, а он все равно орал. Отчимы никак не могут забыть, что воспитывают чужого ребенка, тратят на приблудыша время, силы, да и деньги. А дети это всегда чувствуют. И поэтому отношения у приемных папаш и детей и не складываются. А у нас все наоборот! Папа любил нас с Катей совершенно одинаково. И никогда мы не чувствовали, чтобы к одной из нас у него было бы особое отношение. И мы тоже любили его одинаково, а все потому, что он был одной из нас родным папой, а другой – дядей!
Версия Эльвиры была столь многообещающей, что подруги даже не могли поверить так сразу.
– Но как же ты сама тогда никогда не видела и вовсе не знала своего дяди?!
– Вы имеете в виду этого Дмитрия Владимировича?
– Да.
– Ну и что? Наверное, мама не хотела его видеть. Или он действительно умер.
– А другая родня?
– Другая? Какая другая?
– Ну, бабушки, дедушки, двоюродные братья, тетки, кузины в конце концов. Они ведь должны были проговориться о том, кто был настоящим Катиным отцом? Такие вещи, если они происходят в одной семье, невозможно утаить! Кто-нибудь обязательно раскроет глаза ребенку на истинное положение вещей.
Эльвира посмотрела на подруг. Вид у нее был растерянный.
– А вы знаете, – пробормотала она, – я только сейчас вдруг поняла, что с папиной стороны у нас никакой родни никогда и не было. Все тети, бабушки и дедушки, о которых вы говорите, только с маминой. Их было много, недостатка в гостях мы никогда не испытывали. Было к кому пойти и на Первое мая, и на Пасху, и на Новый год. Мы всегда ездили к бабушке. И на дни рождения нас звали регулярно. Редкий месяц обходился без какого-нибудь семейного сборища. Но вот только сейчас я понимаю, что все это была семья мамы! Папиной мы никогда не видели.
– Хорошо, пусть вы с сестрой не видели. Но ведь старшие должны были видеть первого маминого мужа! Ну, хотя бы на бракосочетании!
– Не знаю. Дело в том, что мама тогда жила в другом городе. Замуж она в первый раз тоже вышла там. А когда приехала в Питер беременной и с папой, ни у кого из ее родни даже подозрений не возникло, что это другой мужчина. Не первый, а уже второй мамин муж.
– Ты это точно помнишь?
– Мама не скрывала, что до моего и Катиного рождения она жила в Магадане.
– И что она там делала?
– Как что? – удивилась Эльвира. – Работала. И она, и папа. Тогда многие ехали работать по контракту на Север. Деньги там платили хорошие. Поработав несколько лет, можно было купить квартиру или даже и машину. Папа с мамой именно на эти свои «северные» деньги и купили квартиру в кооперативе. Выплатили за нее по тем временам приличную сумму, то ли четыре с половиной, то ли даже пять тысяч рублей. Папа устроился по специальности. Мама занималась хозяйством, а когда мы подросли, тоже пошла работать. И мы все стали тут жить вполне счастливо.
