Лев Гроссман - Кодекс
— Я просто дразню вас, Эдвард. Слишком уж вы серьезны. Вы ведь знаете это за собой, верно? Вы очень, очень серьезный молодой человек.
— Вам виднее. — Ему вдруг захотелось перехватить инициативу. — Бланш, а почему ваш муж не хочет, чтобы я искал кодекс?
— Он так сказал? — спросила она после долгой паузы. Голос звучал рассеянно — возможно, собачка добилась наконец своего. Эдвард, кажется, нарушил какое-то неписаное правило, и их только что наладившийся контакт мог прерваться в любой момент. — Я уверена, что он не имел в виду ничего такого. Вы говорили с ним лично?
— Нет, разумеется, нет. Я узнал это через Лору. Но почему вы не хотите, чтобы он знал о моих поисках?
— Послушайте, Эдмунд, я понимаю ваше беспокойство…
— Эдвард. Хорошо, но…
— И если в какой-то момент вам покажется, что этот проект больше вас не устраивает, можете считать себя свободным — в том случае, если гарантируете конфиденциальность наших переговоров. — Она говорила теплым, подчеркнуто великодушным, предостерегающим тоном с явным намерением задеть его за живое. Любящая тетушка ушла куда-то далеко-далеко. — Но пока вы работаете на меня, извольте соблюдать мои условия. У меня не один утюг греется на огне, Эдвард. Вы даже вообразить себе не можете, какими ресурсами я располагаю. Не вы один ищете кодекс, вы лишь маленькая часть общего плана.
Правду ли она говорит? Неужели здесь действительно задействованы другие? Эдвард сильно подозревал, что герцогиня блефует, но это почти ничего не значило. Она испытывала его, проверяла, сколько лапши ему можно навесить на уши и насколько малым количеством информации он способен обойтись, прежде чем заартачиться. А он с немалой тревогой отдавал себе отчет, что предела пока не достиг.
Когда он принес ей свои извинения, она опять мило защебетала, и он почувствовал, что разговор движется к любезному завершению. За последующие пять или десять минут она снова показалась ему с кокетливой стороны. Он должен непременно позвонить ей, когда будет в Лондоне. Они встретятся, и это будет чудесно. У нее есть парочка идей, где искать кодекс, — она ему напишет письмо. Эдварда почти смущала легкость, с которой он поддавался на ее уловки, — блаженная иллюзия, говорящая, что они могут доверять друг другу, завладела им целиком. Неожиданно для себя он сознался, что ему уже полагалось бы прилететь в Лондон и приступить к работе. Это развеселило ее так, будто она ничего остроумнее в жизни не слышала.
— Я в вас ошиблась, — отсмеявшись, сказала она. — Может быть, вы вовсе не так уж серьезны.
— Может быть, я недостаточно серьезен.
— Ну, не знаю. Придется выбрать что-то одно, это диктует обыкновенная логика.
Он чувствовал, что сейчас она повесит трубку, но не готов был пока с ней расстаться — ему требовалось от нее еще кое-что.
— Бланш, — сказал он без намека на юмор, — мне нужно знать одну вещь. Почему вы именно меня попросили помочь вам найти кодекс? Почему я, а не кто-то другой?
Он думал, что она опять накинется на него, но она только улыбнулась — он уловил это по ее голосу, — и ему вдруг показалось, что он подошел опасно близко к чему-то, чего знать совсем не хотел.
— Потому что я знаю, что могу доверять вам, Эдвард, — тихо и волнующе призналась она.
— Но почему? Из-за того, что я сделал для вас у «Эсслина и Харта»? Серебряные фьючерсы, страховая компания? — Он хватался за соломинку и знал это.
— Нет, Эдвард. Это потому, что… Да, сначала было именно так. Этого хотел Питер. Но когда я увидела вас, то поняла — вот кто мне поможет. Я прочла это на вашем лице. Просто поняла, что вам можно довериться.
Эдвард молчал и думал: смеется она над ним или пытается его соблазнить? Сама с приветом или его за дурачка принимает? Он задал ей серьезный вопрос и хотел получить такой же ответ. То, что он услышал на деле, вызвало у него сильное желание повесить трубку.
Неужели она так одинока, так беспомощна, что ей больше и обратиться не к кому, кроме него? Совсем еще молодого банковского служащего, которого она едва знает? Мир за пределами Уэймарша ей, должно быть, совершенно чужд. Она просто храбрится и не хочет признать, что живет в полной изоляции. Ей и правда не от кого больше ждать помощи.
Эдвард, сидя на своем диване и глядя в потолок, ощутил настоящий страх.
Какие бы чары ни околдовали его, голос герцогини разбил их. Время опять затикало, и события возобновились. Телефонная трубка зазвонила у него в руке, не успел он вернуть ее на подставку. Фабрикант снова хотел встретиться с ним — еще один завтрак во «Временах года». Эдвард выдвинул встречное предложение — можно, скажем, попить пива после работы, в нормальное время, — но Фабрикант сослался на жесткий график, и он согласился. Их прошлая встреча, надо признать, оказалась весьма информативной. Авось Фабрикант кинет ему еще несколько крошек. Они договорились на завтрашнее утро, на четверг. Эдвард поставил трубку в гнездо, настороженно глядя на нее, но телефон больше не позвонил.
Утром он встал рано и дольше, чем полагал, провозился с жидкой бородкой, откуда-то взявшейся в зеркале. Еще дольше он заставлял себя оторваться от утреннего сеанса игры — ну да, его племя нуждалось в нем, он должен был накормить много ртов. Он опоздал в ресторан на десять минут. Метрдотель пронизал его ледяным взглядом, будто чуял, что Эдвард здесь больше не свой, и вместо столика провел его к обитой кожей двери отдельного кабинета.
Фабрикант уже сидел там, но не один, а с хмурой брюнеткой в сером костюме от Армани и с мужчиной того же примерно возраста, что и Эдвард, в мятом твидовом пиджаке и с длинной, взлохмаченной белокурой челкой. Все трое взглянули на него, и у Эдварда создалось впечатление, что до этого момента между ними царило неловкое молчание. На белой скатерти стоял кувшин апельсинового сока с мякотью и нетронутое блюдо с пирожными. Фабрикант кивнул ему. К удивлению Эдварда, он явно чувствовал себя не в своей тарелке. Эдвард не думал, что есть вещи, способные пробить Фабрикантово ощущение собственного совершенства, но они, видимо, все же существовали.
— Здравствуйте, Эдвард. — Человек в твидовом пиджаке приветливо улыбнулся и двинул по столу визитную карточку. Говорил он с узнаваемым акцентом образованного англичанина, прямо-таки пародируя благополучного выпускника Оксфорда. — Ник Харрис. Представляю здесь интересы герцога Бомри.
Эдвард сел за стол, оставив карточку лежать на месте. Итак, герцог решил вмешаться в дело напрямую. Ну что ж, самое время — даже удивительно, почему он не сделал этого раньше. Эдвард посмотрел на Фабриканта, но тот ответил пустым, не сулящим никакой помощи взглядом.
Эдвард откашлялся.
— Значит, вы работаете на герцога.
— Мы работали совместно какое-то время. И он попросил меня встретиться с вами от его имени.
Ник достал из кармана золотые часы-луковицу в футлярчике, посмотрел на них и спрятал обратно. Жест был до того театральный, что Эдвард принял его за шутку, но никто не засмеялся. Официант бесшумно добавил прибор для нового гостя.
— Вы состоите в штате его нью-йоркского офиса?
— В некотором смысле. — Ник улыбался дружески, но с оттенком родительского беспокойства. — Эдвард, я не хочу играть словами. У нас есть основания полагать, что вы вошли в контакт с супругой герцога. — Он заранее вскинул руку, как бы желая прервать все возражения, хотя Эдвард молчал. — Прошу вас, не нужно ничего подтверждать или отрицать. Это только осложнит вашу позицию с юридической точки зрения.
— Разумеется, герцогиня контактирует со мной. Не далее как вчера она мне звонила. Что в этом противозаконного?
— Ничего, совершенно ничего — на данный момент. Хотя вам следует знать, что, если подобные контакты будут продолжаться, мы намерены принять ограничительные меры в обеих странах.
— Мы не хотим вас пугать, Эдвард, — подала голос женщина — несомненно, американка. — Мы просто хотим, чтобы вы поняли, насколько серьезно герцог относится к безопасности герцогини.
Выходит, они оказывают ему покровительство. Эдвард вздохнул. Он успел забыть, как ему ненавистны представители деловых кругов. Его корпоративные боевые рефлексы, пребывавшие в спячке последние три недели, зашевелились.
— Прекрасно. Вы хотите сказать, что я представляю какого-то рода угрозу для герцогини. Давайте поговорим об этом.
— Угрозу не в том смысле, который подразумеваете вы, — невозмутимо парировал Ник. — И все же вы для нее опасны, хотя можете этого и не знать.
— Послушайте, я уже немного опаздываю, — Эдвард мог бы служить воплощением фальшивой вежливости, — а нам с Джозефом надо о многом поговорить. Может быть, вы скажете, что вам от меня нужно, и мы разойдемся?
Ник и женщина переглянулись. Оба они относились к такой легкой весовой категории и так плохо были оснащены для переговоров с применением силы, что Эдвард не особенно нервничал. Может быть, удастся даже повеселиться. Он конспиративно стрельнул глазами на Фабриканта, но тот посмотрел на Ника и опасливо потряс головой. Ник между тем нахмурился и сложил пальцы домиком, как теледиктор, собирающийся огласить по-человечески трогательный сюжет.
