Сергей Устинов - Все кошки смертны, или Неодолимое желание
― Вообще-то, если ты прав, ― в сомнении заметил я, ― то по правилам надо бы рекогносцировочку... А то сунемся, не зная броду.
― П-пока будем менжеваться, уйдет! ― твердости и решительности Прокопчика сегодня не было предела. ― П-пошли! Если что, я тебя как командира п-прикрою широкими плечами!
― Ладно, ― согласился я. ― Двинулись. Только ты лучше прикрой меня широкой спиной. А то, боюсь, моя физия может вызвать у Мерина изжогу. Раньше времени.
Первым, кого мы увидели, переступив порог «Худого бегомота», был полицейский. Здоровенный сержант, косая сажень в плечах, тельняшка в распахнутом вороте форменной тужурки. Он сидел у входа за конторкой, положив на нее огромные волосатые ручищи. У меня слегка отлегло ― все-таки, случись чего, какая-никакая помощь. Удивило, правда, что страж порядка при виде нас почему-то сперва широко раскрыл глаза, а потом посуровел лицом и подозрительно уставился на вновь прибывших. Даже с места приподнялся. Но в конце концов так ничего не сказал, хотя его неодобрительный взгляд неприятно щекотал между лопаток все время, пока я шел по коридору.
Фейс-контроль тут у них, однако! Чем, интересно, мы ему не потрафили? Я даже представить себе не мог, как быстро это узнаю...
Сверкающие стеклянные двери, из-за которых слышен был приглушенный джаз, распахнулись перед нами. Мы вошли в полутемный зал и остановились на пороге, давая глазам привыкнуть к царящей здесь полутьме.
Первым, надо отдать ему должное, привык Прокопчик.
― Да, вот так они и жили ― с-спали врозь, а дети были... ― растерянно глядя по сторонам, пробормотал он.
И тут я тоже прозрел, поняв наконец, куда мы попали. За круглыми столиками сидели парочки -сплошь мужского пола. там и сям мелькали также и женские платья, но чудесные метаморфозы Мерина уже приучили нас к тому, что внешний вид бывает обманчив.
Гей-клуб.
Прокопчик попятился, но я шепотом гаркнул ему в ухо:
― Отставить!
― Стасик, ― пролепетал он, почти не оборачиваясь, ― это не наша д-дискотека. Мы здесь совсем чужие... Мы тут, м-можно сказать, из-г-г-геи...
― Ни шагу назад! ― комиссарским голосом скомандовал я, подтверждая приказ тычком в спину. -Видишь свободный столик в углу? Там темно, как... ― Тут я запнулся, сообразив, что это как раз тот случай, когда привычная метафора может оказаться слишком натуралистичной. ― Давай туда, смелее. Главное, помни: умри, но не дай поцелуя без любви!
Едва мы уселись на место (причем я вполоборота, почти спиной к залу), как рядом с нами легким смерчем закрутился верткий официантишко. Ловко раскладывая салфетки, пепельницы и картонные кружки для стаканов, он успевал вести одновременно и маркетинг, и рекламную кампанию.
― Я вижу, вы у нас впервые, ― развязно трещал этот халдей, откровенно оценочно разглядывая нас влажно блестящими из темноты глазами. ― Вдвоем? Или хотите с кем-нибудь познакомиться? Если желаете, сейчас пришлю вам парочку... Просто пальчики оближете!
― Ничего лизать мы тут не б-будем! ― неожиданно визгливо взвился Прокопчик.
Официант испуганно попятился. После чего, пожав плечами, удалился выполнять наш заказ (два пива и соленые чипсы), а я попытался урезонить Прокопчика:
― Послушай, у тебя представления какие-то замшелые. Нынче век-то уже какой ― двадцать первый! Они точно такие же люди, только их при раздаче маленько хромосомами обнесли. Что ж им теперь, не жить? Пришли сюда культурно посидеть, а ты орешь, как базарная баба!
― Я не б-баба! ― возмутился он еще больше. -Я мужчина на грани нервного с-срыва!
― Все, ― твердо сказал я, решив, что пора и власть употребить. ― Или ты сейчас же успокоишься и начнешь работать, или пошел вон, без тебя справлюсь.
― Ладно, ― смирился он. ― Но за п-последствия отвечать будешь ты.
― Какие еще последствия? ― не понял я. ― В подоле, что ли, принесешь? Пока что-то большим успехом мы с тобой тут не пользуемся. Никто на нас не бросается.
― Не знаю, не знаю, ― процедил он, исподтишка подозрительно оглядываясь. ― Может, ты и не в ихнем в-вкусе, а лично я за свой задний п-проход грудью встану...
― Ну, с такой анатомией тебе вообще бояться нечего! ― пробормотал я. И чтобы не дать Прокопчику развить полемику, перешел к делу: ― Посмотри по залу: ты его видишь?
― В-вижу. Вон он, п-подлюга, за столиком у окна. С п-пацаном каким-то. Шампанское пьют, с-суки.
― Ты чего так яришься? ― поинтересовался я. -Что Мерин Дамой Бланк не оказался?
― Ну, это мы еще п-посмотрим, ― прищурив глаз, отозвался Прокопчик. ― Слишком много с-совпадений. Может, его п-потому и бросили на эту работенку, что ловко под б-бабу хлещется.
Я бы мог найти массу возражений этому тезису. Но чтобы лишний раз не выводить Прокопчика из хрупкого равновесия, ограничился тем, что дал научное разъяснение:
― Страсть к переодеванию в одежду противоположного пола называется транс-вес-тия. А люди, соответственно, транс-вес-титы.
Уж не знаю, услышал он меня или нет. А если услышал, то понял ли. Потому что без всякой связи с предыдущим заблажил, едва не перекрывая сиплый голос старины Армстронга:
― Ты смотри, смотри! Т-танцевать пошли!
Слегка повернув шею, я действительно увидел
грузновато танцующую блондинку в длинном серебряном платье, партнером которой был и впрямь совсем молоденький паренек с тонким гибким станом. Других подробностей на таком расстоянии мне рассмотреть не удалось, и я спросил, надеясь, что Прокопчик разглядел больше меня:
― Как думаешь, сколько лет пацаненку?
― На вид ― шестнадцать, не б-больше. Аркадий Гайдар в его годы п-полком командовал...
Пара двигалась в медленном темпе, плотно прижавшись друг к другу, причем Мерин томно положил партнеру голову на плечо, что-то жарко нашептывая.
― Интересно, чего он там ему в-втирает? ― поинтересовался Прокопчик. ― Вот бы п-послушать...
― Мне нельзя подходить, узнает, ― удрученно развел я руками. ― А ты бы мог. Иди пригласи вон того симпатичного дядьку, он один за столиком. Хочешь, я объявлю белый танец?
Возможно, тут уж Прокопчик точно бы меня укон-тропупил ― во всяком случае это страстное желание читалось у него в глазах. Но музыка закончилась, танцующие потянулись к своим столикам. А наши объекты даже не стали садиться. Расплатившись с официантом и на прощание ласково потрепав его по щеке, Мерин изящно подхватил свою сумочку и, вихляя бедрами, направился к выходу. Стройный мальчик последовал за ним.
Когда мы тоже выпорхнули из «Худого бегемота», «вольво» уже светилось всеми огнями и как раз трогалось с места. Я бегом добежал до своей машины, развернулся, на ходу подхватил нетерпеливо перебирающего костылями Прокопчика и достал-таки Мерина на выезде из переулка.
― П-поехали с орехами, ― пробормотал мой помощник, отдуваясь. ― Если отстанем ― ничего. Я помню, где его с-стойло.
Но вопреки ожиданиям Прокопчика Мерин с ходу двинул совсем в другом направлении. Он пересек Садовое и углубился в переулочки между Арбатом и Пречистенкой. Вскоре «вольво» остановилось у старого, дореволюционной постройки пятиэтажного жилого особняка. Парочка выпорхнула из машины и зашла в подъезд после того, как Мерин быстро нащелкал по кнопкам кодового замка.
― Черт!– досадливо сказал Прокопчик. ― Н-надо бы за ними!
― Давай, если ты Роза Кулешова, ― согласился я.
― Кто такая эта Роза? ― спросил он подозрительно.
― Была когда-то такая знаменитая ясновидящая. Угадывала скрытые слова и цифры.
― А... Я уж п-подумал ― т-тяжелоатлетка. Была когда-то такая ― Тамара Пресс. Ей дверь было вынести ― п-пара пустяков.
― Двери выносить не будем, ― сказал я. ― Будем смотреть на фасад, следить, в каком окне свет загорится. Вернее, это ты будешь следить. А я попробую открыть подъезд.
Я уже вылезал из машины, когда Прокопчик не без язвительности поинтересовался мне вслед:
― Так вы, т-товарищ, кто все-таки б-будете: Тамара Кулешова или Роза Пресс?
― У меня свои методы, ― ответил я с достоинством. ― И большой личный опыт.
Подойдя к двери, я наугад потыкал в кнопки домофона. И когда какой-то заспанный, неопределенного пола голос откликнулся, рявкнул в микрофон давно забытым рыком участкового:
― Полиция! Женщина, тут к вам в подъезд два бомжа зашли. Не хулиганят?
― Н-не знаю... ― отозвался голос, понемногу просыпаясь.
― Зайти проверить?
― Ага, проверьте! ― это уже совсем бодро, по-боевому.
― Открывайте подъезд, ― потребовал я, и замок тут же щелкнул.
Вприпрыжку на трех конечностях подоспел Прокопчик, и мы вошли внутрь. Ни одна лампочка здесь не горела, а тут еще мой ассистент обрадовал сообщением:
― П-пятый этаж. Адрес справа. А лифта н-нема.
Вздохнув, я зажег фонарик, и мы двинулись вверх
по грязной заплеванной лестнице. Лично я находил слабое утешение в том, что Мерин с подружкой (или подружка ― он сам?) проделал этот путь, метя ступеньки серебряным подолом. А бедный Прокопчик и вовсе ковыляет сзади на костылях, матерясь и тяжко отдуваясь.
