Анна Данилова - Призраки знают все. Рукопись, написанная кровью (сборник)
А еще ей захотелось приобрести этого мужчину, как приобретала она в последнее время все, что желала, имея деньги. Она могла позволить себе многое. И вот теперь очередь дошла до живого человека, до мужчины, который (в этих неожиданно возникших у нее мечтах и подсознательных картинах) мог бы стать ее настоящим мужем, таким, какой ей и нужен. Человек без амбиций, простоватый, но влюбленный по уши, ленивый, но домашний, спокойный, ласковый…
…Сейчас, вспоминая об этом, Вера уже в который раз удивлялась тому, как быстро они все решили. И, что самое удивительное и приятное – что, собственно, и составляло в течение всех этих лет ее счастье, – они и в самом деле ни разу не пожалели о том, что сделали. В тот же вечер они сели в поезд (Вера до сих пор вспоминала свои ощущения, когда, стоя на платформе, она вглядывалась в толпу людей, собиравшихся занять свои места в московском поезде, надеясь увидеть среди них красивого и невероятно отчаянного молодого мужчину с чемоданом), заняли тихое двухместное спальное купе, где и провели весь путь до Москвы…
Для Веры все происходило как во сне. Василий оказался очень страстным и нежным мужчиной, к тому же покладистым, то есть с ним можно было договориться, все объяснить и получить согласие на определенные условия (а их у нее было немало), нисколько не переживая, что она каким-то образом ущемит его мужское самолюбие. Больше того, ей показалось тогда (и в этом она смогла впоследствии убедиться) – он настолько уверен в себе и умен, что ему и в голову не приходит переживать по поводу того, что она – главная добытчица, большой начальник, очень богатая женщина, в подчинении у которой находится почти тысяча человек. Наоборот, ему это нравилось, он всячески поддерживал ее и гордился ею. В короткий срок он приспособился к своей новой жизни и стал в ее большом доме и управляющим, и хозяином, и мужем, и всем-всем прочим! Дел по дому всегда было много, но он сразу заявил – ему не хотелось бы, чтобы, помимо него, там обитали еще и уборщицы с кухарками. Всю бытовую сторону их жизни он взял на себя и с удовольствием приводил в порядок дом, ловко управлялся со стиральной и посудомоечной машинами, гладил, готовил, а в перерывах между этими домашними занятиями смотрел телевизор, спал, слушал музыку или просто прогуливался по Москве и ее окрестностям, изучая их по карте. Учился готовить по кулинарным книгам и Интернету. И, что самое приятное, ему это все пришлось по душе.
Вера очень боялась, что однажды выяснится (скажем, она придет домой незаметно и услышит разговор Василия со своим братом), что на самом деле вся эта домашняя работа, да и образ жизни вообще, – ему как нож острый и он презирает ее и себя за то, что они согласились жить вместе… Боялась, но потом, когда – и не единожды – ей удалось подслушать его разговоры с братом, она успокоилась и поняла, что он счастлив, что его все устраивает.
Понятное дело, что у Василия появились все блага, о которых он прежде не смел мечтать. Прекрасная машина, красивые дорогие вещи, возможность путешествовать, деньги и определенная свобода перемещений. К тому же они жили в огромном и очень комфортабельном доме, в котором, по словам самого же Василия, приятно было мыть даже туалеты. И ему (слава тебе, господи!) было совершенно наплевать на то, что думают о нем (о сожителе, с которым Вера так и не заключила брака, не желая связывать себя даже с Василием какими-то материальными обязательствами) появившиеся у них общие друзья-приятели. Когда они с Верой по-семейному принимали гостей, он был очень мил, улыбчив, спокоен и выглядел абсолютно счастливым и всем довольным. Когда же какой-нибудь подвыпивший гость пытался поддеть его тем, что он у Веры кто-то вроде домработницы или домашнего котяры, он отшучивался и нисколько не обижался. И постепенно все окружение Веры тоже привыкло к Василию и даже полюбило его.
Узнавая Василия все больше и больше и опять же обладая некоторой информацией, которую она могла черпать исключительно из разговоров Василия со своим саратовским братом, Денисом, Вера не могла не понимать, что в некоторых вопросах он – совершеннейший профан, болван, дурачок. Ей, деловой женщине с бульдожьей хваткой и умеющей извлекать выгоду из всего, что ее окружает, было бы невыносимо ощущать себя обманутой, грубо облапошенной. И хотя история, о которой она случайно узнала, не имела к ней никакого отношения, поскольку произошла она много лет тому назад, она все равно считала, что еще не поздно что-то исправить и убедить Василия в том, что брат поступил с ним нечестно, обманул его, играя на его нежных братских чувствах.
История была невероятная, опять же с криминальным душком, однако это обстоятельство лишь еще больше подогрело интерес Веры к ней.
Однажды Василий, позвонив в дверь квартиры своей невесты Раечки и обнаружив, что ее нет дома, постоял некоторое время в подъезде, пока ему не послышался ее голос, как ему тогда показалось, доносившийся откуда-то сверху. Он поднялся на третий этаж, где, как он знал из рассказов Раи, проживал один старик по фамилии Чеботарев, подумав, что Рая у него, помогает старику по хозяйству, и обнаружил дверь его квартиры приоткрытой… Василий заглянул – и обнаружил старика, лежавшего в передней на полу. Вероятно, он умер внезапно, едва вернувшись домой. И Василий, решив осмотреть квартиру, вошел в комнату, служившую Чеботареву гостиной, и увидел разложенные на столе ордена и медали.
– Вера, меня черт попутал! Подумал: если не я – то налетят стервятники или менты и положат все к себе в карман. А ведь Денис в этом разбирается, ему все старинное нравится. В общем, взял я все эти штучки и сунул в карман… Денег я же не брал, даже шкаф не открывал! А эти медальки и ордена лежали прямо на столе, разложенные, словно хозяин незадолго до смерти достал их, чтобы полюбоваться. Он был коллекционером, как я потом узнал. Музейным работником.
Однако позже выяснилось, что и сам Чеботарев был нечист на руку: не гнушался краденым, скупал у местных алкашей, живших воровством, все, что плохо лежит, буквально за гроши, старинные монеты, медали, иконы.
Словом, как-то раз кто-то принес Чеботареву один невероятной ценности орден. Сначала Вера пропустила рассказ Василия мимо ушей. Ей, неискушенной в подобных делах, эта тема показалась неинтересной, но только лишь до тех пор, пока она не узнала об истинной стоимости различных орденов. Те, что шли по сто-двести долларов, даже и интереса-то не заслуживали. Но, к примеру, ордена Красной Звезды или Красного Знамени, стоившие примерно от десяти до пятидесяти тысяч долларов, не могли остаться без внимания Веры. А она знала, что ордена, которые Василий просто-напросто отдал – подарил – своему любимому ушлому братцу, кажется, так и назывались – орден Красного Знамени, Красной Звезды, или что даже среди них затесался красавец (она не поленилась и собрала материалец!) – орден Победы, стоивший совершенно баснословные деньги! Жаль, что Василий не запомнил, что там было, так вот запросто горсть ценнейших орденов и отдал Денису.
Сказать, что она легко пожурила Василия за легкомыслие, – это ничего не сказать. Она его планомерно пилила, упрекала, а иногда, забыв, что перед ней – не ее подчиненный, а самый близкий и любимый человек, пыталась оскорбить и унизить его. И добилась того, что он на какое-то время просто замкнулся, ушел в себя и даже (хотя ей это просто могло показаться) стал ниже ростом! Потом он ушел из дома, и его не было ровно двое суток. Где он был – она так и не добилась ответа на этот вопрос. Скорее всего, ночевал в какой-нибудь гостинице, приходил в себя и обдумывал свою дальнейшую жизнь. И вот тогда-то Вера вспомнила, как резко, неожиданно для самой себя (и его невесты) он переменил свою жизнь, влюбился в нее, все бросил – ради нее же! – и стал ее преданным псом, верным мужем (сожителем – тьфу, как гадко звучит все-таки, а куда денешься?), служанкой, массажистом, кухаркой – всем в одном лице. Решительным – она просто успела об этом забыть. И напрасно! А если он за эти два дня встретил новую любовь или получил некое, более привлекательное (коммерческое, любовное) предложение?
За те двое суток, что его не было дома, она чуть с ума не сошла от одиночества, тоски и, главное, от страха вновь остаться одной, оказаться брошенной. Только в его отсутствие она оценила все значение его присутствия в своей жизни. Оценила и то, что он ради нее, ради ее благополучия, спокойствия и женского счастья превратился рядом с ней просто в мужчину-тряпку, повзрослевшего, но так и не набравшегося ума пажа, готового служить ей беззаветно – до самой смерти! А если в Москве существуют и другие, подобные ей, женщины, которым нужен именно такой домашний, теплый мужчина?
