Андрей Константинов - Решальщики. Развал/схождение
— К гадалке не ходи.
Коптев испуганно вытаращился на Виктора Альбертовича, и в ответ на его немой вопрос тот отозвался почти дружелюбно, безо всякого намека на сарказм:
— Такова се ля ви. К слову, доведись мне… тьфу-тьфу-тьфу… оказаться на месте твоих… хм… золотопогонных друзей, боюсь, я бы выбрал точно такое решение.
— Серёж, а вот тот мужик, который третий и он же главный, ты его точно раньше никогда не видел? — на всякий случай переспросил Петрухин.
— Нет.
— Описать его можешь?
Коптев задумался, прикрыл глаза:
— Лет сорока пяти. Высокий, крепкий такой. С сединой. Усы, тоже седые. Одет очень прилично, в смысле: видно, что дорого. Что еще?.. Ах да, его Пятов один раз «товарищем подполковником» называл. А тот на него так зыркнул, что даже мне не по себе сделалось. А уж Пятов, по ходу, просто в штаны наложил.
— Архипов? — вопросительно глянул на напарника Леонид.
— Очень может быть. Качни-ка его, на предмет возможного пребывания фотооблика в сети.
Купцов достал из сумки «нэтбук», разбудил и погрузился в пучину Интернета.
— Кстати, рожи этих двоих орлов я запротоколировал, — вспомнил Петрухин. — Витя, я правильно понимаю, что у тебя установлен мобильный телемост с Петром Николаевичем?
— Правильно понимаешь.
— Я тебе на трубку фотку с ксивы Бочарова перекачаю. А ты перед следующим сеансом связи с нашим сидельцем отправь ему это дело ММС-сообщениями. На опознание. Чем черт не шутит?
Виктор Альбертович поскучнел лицом:
— Отправить-то я отправлю, вот только за результат не гарантирую. С учетом нынешнего безумия нашего Петюни…
— …хрен ему между ног, — докончил за шефа Петрухин.
Тем временем Купцов сунул в руки Сергею «нэтбук» с открытой вэб-страничкой. На коей красовалась фотография человека в форме подполковника с мужественным, хотя и малость напыщенным в своей «мужественности» лицом:
— Этот был с вами в машине?
Молодой человек прикусил губу и чуть слышно подтвердил:
— Он.
— Приплыли тапочки к обрыву! — эмоционально хлопнул себя по ляжкам Брюнет. — Уже цельные подполканы не брезгуют на гоп-стопы с убийством подписываться. Куды катится этот мир?
— Она самая. Кали-юга.[26] — вздохнул Леонид.
— Чего сказал?
— Если придерживаться традиционалистского убеждения, наш мир развивается от золотого века, минуя серебряный и медный, к железному. Так вот сейчас у нас, по индийской терминологии, на дворе стоит кали-юга — самое темное и гнетущее время.
— А потом?
— А потом — всё.
— Типа, вааще?
— Ну да. Наступит конец света от невыносимости дальнейшей жизни. Как давно прописано в мудрых книгах, в конце кали-юги очень сильно разовьется прогресс, но при этом вся жизнь человека разрушится — от семьи и до его духовной крепости.
Петрухин посмотрел на часы и отставил тарелку:
— Так, народ! С вами, конечно, безумно интересно — «кали-юги» там и прочие делюги, но лично мне пора выдвигаться на пьянку судейского корпуса. Надо еще цветы по дороге купить.
— Борисыч! Когда все закончится — сразу отзвонись! — приказал Брюнет.
— Слушаюсь, ваш бродь! Вот только боюсь, это случится очень не рано. Доводилось мне несколько раз бывать на подобных мероприятиях — Бал Сатаны отдыхает. Всё, всем пока. Лёньк?
— Ась?
— Выйди на минуточку, пошепчемся на полсигаретки…
* * *— Что Свириденко? Не подвел? Смастерил?
— Чего ж не смастерить за такие-то бабки? — фыркнул Купцов. — Денис даже специально недельный больняк взял. Сославшись на обострение хронического заболевания.
— Геморроя?
— Нет, простатита.
— Эвона как. Даже не знаю, что хужее.
— Вот, держи, — Леонид достал из внутреннего кармана невеликий пакетик и протянул напарнику. — Здесь в двух вариантах: модель «зажигалка» и модель «упаковка презервативов».
Петрухин поочередно осмотрел кустарные поделки шпионских устройств:
— Зажигалка — самое то, копеечная. Такая запросто может в сумочке заваляться, ни в жисть не вспомнишь, где таковую подмахнул. А вот «презики»… — Дмитрий лукаво усмехнулся. — Сие вещь сугубо индивидуальная. Тут можно и не угадать, ибо у каждого свои предпочтения: кто-то любит с «пупырышками», а кто-то с «усиками». Кому «Дюрексы», кому — «Рефлексы».
— Ничего, все равно пускай будет выбор. «Жуки» внутри стандартные, после активации запускаются на голос. У каждого ресурс примерно на тридцать часов работы.
— Отлично. — Петрухин рассовал «микрофоны» по карманам. — Ощущаю себя фактически Джеймсом Бондом. Ну всё, я поехал. А ты тут пока Сережу под запись покрути — туда-сюда, на предмет нестыковок и провалов в памяти.
— Димк!
— Аюшки?
— Ты там поаккуратнее с Устьянцевой. По ходу дела, они с Архиповым — два сапога пара. В части мерзотности.
— За мерзотность не скажу, но вот с оперативным мышлением у подполковника — всё по пять. За столь короткий срок дважды в течение вечера изобрести новое и столь же изящное решение — это, согласись, респект и уважуха, а? Кабы Сережа от них не сбежал, уверен, все бы у них получилось по пять.
— Этого твоего «респекта» надо хватать за причинное место и тащить его прямиком в УСБ, — мрачно отозвался Купцов.
— Экий ты, дружище, затейник.
— А еще я все равно не могу понять мотивации этих упырей. Неужели вся суть сугубо в банальном грабеже?
— Почему нет? Помнишь, Московцев рассказывал нашей Яне, что старик Радецкий срубил на теме Ван Хальса неплохие комиссионные? А ведь до кучи он наверняка хранил дома и некий капиталец в наличных, для оперативных покупок. Так почему бы непосредственно погруженным в тему парнягам из СКП не совместить тему с «воспитанием» Петра Николаевича — а я уверен, что изначально его собирались отоварить именно в качестве предостережения/назидания, дабы не вякал на кого не положено, — с темой «экспроприации ценностей»? Как тебе такая версийка? Это, знаешь, как в игровых автоматах: самое главное — успеть вовремя «слиться».
— Не знаю, не знаю. Слишком много тут нюансов, нам неведомых. И вообще — как-то слишком сложно.
— Так ведь и господин Архипов парень непростой!
— Вот решительно не понимаю я твоего восхищения этим упырем!
— И напрасно! — Дмитрий прищурился и добавил как бы невинно: — Напрасно, дружище. Между прочим, совсем скоро тебе с такими вот упырями в одном строю плечом к плечу стоять…
19:38 мск
Отмечать день рождения Лилечки Левченко начали ровно в 18:00.
И начали столь ударными темпами, что к половине восьмого немногочисленный приглашенный в комнату судейского отдыха народец успел основательно загрузиться.
За исключением «варяга» Петрухина, представленного собравшимся в качестве старого доброго друга именинницы, здесь были все свои. Как-то:
— судьи: Устьянцева, Дижоева, Вадим Спиридонович, Валентин Арнольдович;
— дама из бухгалтерии;
— дама из канцелярии;
— дама «Петрухин-так-и-не-понял-откуда».
Таким образом, сугубо математически на одного присутствующего мужика сейчас приходилось по две бабы. А учитывая возрастные несостоятельность и стеснительность Вадима Спиридоновича — нагрузка на мужские плечи возрастала кратно. А как вы хотели? Баба в подпитии — это вам не фунт изюму. Не зря ведь в народе говорят: «Пьяная женщина — легкая добыча, но тяжелая ноша».
— Вадим Спиридонович! Ну что вы сидите такой букой? — капризно вопросила Дижоева, подсаживаясь к ветерану судейского движения. — Расскажите-ка нам что-нибудь интересное!
— Из своей практики? — смущенно уточнил тот и снова покосился на часы. Прикидывая, как бы так, понезаметнее, ускользнуть из сего вертепа.
— Можно из своей. Но чтоб обязательно смешное.
— Зарина Мирзоевна, голубушка! Ну откуда в нашем ратном деле смешному-то взяться? У нас, скорей, наоборот — сплошь трагедии и драмы.
— Не желаю трагедий! — прислушавшись к их разговору, категорично тряхнула головой Устьянцева. — Тогда лучше анекдот. Судейский.
— Да я их никогда не умел запоминать. Вот честное слово!
— Девочки, давайте я расскажу! — попытался перехватить инициативу Валентин Арнольдович.
Последние минут сорок он весьма болезненно наблюдал за бенефисом Петрухина, который легко и непринужденно с ходу очаровал всю женскую аудиторию. Словом, повел себя в «чужом монастыре» совершенно по-свойски и абсолютно, по приватному мнению судьи, по-свински.
— Ой, да знаем мы ваши анекдоты! — отмахнулась от старожила Устьянцева. — Сплошь пошлятина. Пусть лучше Дмитрий Борисович расскажет.
— Запросто. Кстати, для вас просто — Дима.
— Нет-нет, так не пойдет! Пока брудершафта не пили, никакого «просто Дима»! — мгновенно отозвалась Устьянцева и схватилась за бутылку. — А вы, Дмитрий Борисович, пока рассказывайте, рассказывайте.
