Лариса Соболева - Кровавая свадьба
Бомж уткнулся в купюры, бумажки аккуратно сложил, пересчитывал мелочь, а Света нетерпеливо ерзала.
Мимо них прошел здоровенный детина в коричневой куртке, светлых джинсах и клетчатой кепке. Шел он, шатаясь, неподалеку зацепился за дерево, послышались блевотные звуки. Тем временем бомж поднял отвратительно опухшее лицо алкаша в ссадинах и морщинах, в бороздках которых застряла грязь, — и это при электрическом освещении. Да он не мылся, наверное, годами. Глянув в сторону детины, бомж посочувствовал:
— Не в кайф пошла. Ладно. Мало, понимаешь, дала.
— Но у меня больше нет с собой.
— Тогда до завтра. — Он встал.
— Подождите! Возьмите кольцо. Оно с бриллиантом, дорогое…
— А че мне с ним делать? Ты глянь на меня. Стану толкать, загребут с ним. Ну, откудова у меня колечко такое? Если купят, то за фуфло. А мне нужны бабки! Поняла?
— Не уходите! — взмолилась Света. — Я принесу завтра, честное слово. Пожалуйста, отдайте сегодня записку… Ну, возьмите кольцо в залог, у меня еще есть серьги. Завтра я их продам… и у вас будет много денег, честно. Оно очень дорогое, серьги тоже… Пожалуйста…
Света разревелась. О, это она умеет делать, причем притворяться ей не приходится, слезы полились ручьями. Бомж растерялся, толкнул локтем Свету, оглядываясь по сторонам:
— Ты! Чего ревешь? Закройсь, блин, мать твою в нос и уши! Не, че я сделал? Не, щас как нарисуются мусора… Ладно, я расскажу, а завтра записку отдам, лады? Бабок много принесешь? (Света не знала потребностей бомжа и что в его понимании значит «много», но на всякий случай закивала, мол, принесу много.) В Ялту поеду. Там тепло, зимы почти не бывает, пальмы… Там хорошо, я никогда не был в Ялте. Долго ты хрюкать будешь?
— Все, все, я не плачу, — всхлипывала Света. — Расскажите про Егора. Он вам что-нибудь говорил обо мне?
— Ну, разумеется, — сказал бомж важно, сунув руки в карманы и вытянув скрещенные ноги вперед. Света улыбнулась. — Значится, так. Когда его замочили…
— Как, как? Что вы сказали? Замочили? То есть убили? (Бомж закивал.) Как убили? Он же пове… сился…
— Не, не повесился, его повесили. Ты че, ни ухом ни рылом? Так ведь… Ага, понял теперь, чего он боялся. Значится, тебе сказали, что пацан повесился?
— Так всем сказали, — едва выговорила потрясенная Света.
— Значится, всем навесили. Тогда слушай, пацанка. В СИЗО он попал ко мне в камеру. Ну, я за кражу загудел. А че делать, кушать-то хочется, три раза в день хочется, да и выпить надо. У меня, понимаешь, гастрит, не всякое пойло подходит. А Егор, значится, за убийство влетел. Да я сразу смекнул: нечисто тут, не убивал он твоего папашку. Куда ему! Сидим, значится, нас на допросы таскают, меня редко, его часто. И подсаживают к нам двоих. Ну, скажу, рожи у них… сытые, аж лоснятся. Таким самое место там. Сидели с нами еще, но так, жулье вонючее. А эти двое прицепились к Егору, все в бутылку лезли. И видно же, что не по делу прие… Хм, ладно. В первую же ночь полезли на Егора, но им помешали. На парашу один поднялся и дрысней, я извиняюсь, все нары взбаламутил, до утра вонь разгоняли. Ну, пацан твой понял, хана ему. Накатал тайком писульку и отдал мне, ну, чтоб я тебе передал. Нарисовал словами тебя в подробностях, где и как найти рассказал. Мне впаяли, мудаки недорезанные, еще четыре месяца, все лето изговняли. Ну, я срок отмотал, а колония недалеко отсюда, я тебя разыскал.
— Почему вам доверился Егор? — хватило у нее ума спросить.
— Так больше некому было. Я порядочный человек.
— Да? — И Света посмотрела на него, словно желала удостовериться в его порядочности. Странно, она поверила ему. — Как его убили?
— Удавили. Следующей ночью удавили. Я сам видел.
— Вы?! Видели и не позвали на помощь?
— Эх, пацанка… Дурная ты совсем. Прикинь: раз подсадили двух кобелей убрать пацана, значится, у кого-то связи есть надежные или бабки оху… большие. А меня им завалить — как маму родную поцеловать. Я ж тожеть жить хочу, вот и лежал… молча. Жалко пацана, но быстро поработали. Жгут из майки сварганили, петлю набросили, один привязал к нарам, второй повис на…
— Хватит! — Света сглотнула слюну. — Почему вы раньше не рассказали?
— Иди ты! Я ж к тебе подкатывался! — От негодования бомж вскипел. — Знаки подавал, намеки делал. А ты! В ментовку побежала, намеков не понимала. Разве ж к тебе подойти простому человеку?
— Простите, я не знала. Где записка?
— Где бабки?
— Я принесу. Почему вы мне не верите? Пожалуйста, отдайте.
Бомж высморкался, зажимая каждую ноздрю большим пальцем, отхаркался, потом достал из кармана грязный и мятый платок, утерся. После столь длинного ритуала очищения сказал:
— Надоела ты мне. Залог давай. А то знаю я вас, сам интеллигентом был. Давно. Оно так надежней, за колечком ты притопаешь.
Света сняла кольцо, отдала ему, он завернул его в платок и сунул во внутренний карман пальто, затем достал свернутый клочок, протянул:
— Меня, между прочим, Жорой зовут. Ну я пошел.
— Угу, — машинально отозвалась Света, осторожно разворачивая дряхлый лист, превратившийся в тряпицу.
— Завтра встретимся здесь, — прохрипел Жора. — В это же время. Эй, слышь?
— Здесь и в это же время. До завтра, дядя Жора, — не отрываясь от письма, сказала Света.
Он еще потоптался на месте, утер нос тыльной стороной ладони и зашагал к переходу. Света быстро прочла обрывки фраз.
«Светка! Я не убивал твоего отца, ты должна мне вер…
…тели убить меня. Не получилось. Но я понял, они все равно это сде…
…деюсь, что письмо попадет к тебе, отблагодари Жору, он не зна…
…влез. Выхода у меня нет, я должен сообщить тебе имя убийцы, ведь…
…идел, поэтому рискую и жизнью Жоры. Только не вини себя, так у…
…чилось. Не скрою, я хочу жить, стараюсь не думать об этом. Толь…
…шло быстрей. Маму жаль. Светка, я тебя люблю, поэ…
…правильным. Я видел его. Тогда я вернулся и пробирался как ра…
…стены. Окна были открыты, я и решил влезть в ресторан через…
…просишь зачем? Да все за тем же, я не мог поверить в бред, ко…
…лышал от твоего отца. Глупо, конечно, но хотел его и теб…
…цепился руками за подоконник и подтянулся. В этот момент раз…»
Все. Далее следовали одни крючки нижней фразы. Света оглядела землю, может быть, остальная часть упала. Но клочков не валялось под ногами. Света вскочила со скамьи:
— Дядя Жора! Постойте! Подождите! Дядя Жора!
Бомж успел перейти на другую сторону и не услышал. Она побежала за ним, а поток машин не давал перейти дорогу. Света нетерпеливо глядела на светофор, поднималась на цыпочки, отыскивая бомжа, который удалялся все дальше и дальше.
— Он должен знать, что Егор написал, — шептала Света. — Ну, давай, загорайся! Только бы не ушел далеко…
Этот же вечер и у Петра Ильича стал решающим.
— Кира, давай расстанемся по-хорошему. Это не жизнь, нам не вернуть прежних отношений. Будем благоразумны, Кира.
Он старался смягчить удар, однако это еще никому в мире не удавалось. Когда бросают, то не важно, подготовлен человек или нет, удар не перестает быть неожиданным, а обида меньше. Кира Викторовна слушала мужа отрешенно, сидя прямо, опустив глаза вниз. Выдавали напряжение только переплетенные пальцы рук, сжатые до белизны.
— Ты сильная женщина… — Кажется, он успокаивал сам себя. — Кира, мы стали чужими.
— Хочешь уйти сегодня?
— Да. — От неловкости он прошелся по комнате, но лучше рубить узел до конца. — Таню завтра кладут в больницу, я должен сегодня дать ей понять, что она не одна. Прости меня и не держи зла.
— Уходи, — сказала жена и не узнала своего голоса.
Видимо, собрал он вещи заранее, потому что, поднявшись в кабинет, тотчас спустился с двумя чемоданами. У выхода задержался, бросив: «Прощай, Кира», — и ушел. Она не разразилась слезами бессилия, нет, а отыскала в кладовой топор, поднялась в кабинет мужа и без истерики, спокойно, основательно крушила все подряд: мебель, коллекцию часов, аквариумы. Иногда поддерживала себя словами:
— Вот тебе! Вот тебе моя жизнь.
Когда силы истощились, Кира Викторовна опустилась на обломки кресла и равнодушно огляделась. Если бы можно было так запросто уничтожить и прошедшие тридцать три года.
Едва мигнул светофор, Света, не дожидаясь полной остановки транспорта, бросилась на проезжую часть, лавируя меж машин. Шагнув на тротуар, она подпрыгнула, чтобы разглядеть бомжа впереди.
Он вышел из магазина, пританцовывая, двинул дальше, наверное, счастлив, что в кармане очутились деньги, свернул в переулок. Света то и дело наскакивала на прохожих, ее ругали, она огрызалась, ибо люди, в огромном количестве заполнившие тротуар, мешали ей в тысячу раз больше. Она свернула в тот же переулок, а бомж Жора в следующий. Здесь легче было бежать, так как прохожих почти нет. Свернув за угол, она остановилась. И где же бомж? Света перешла на шаг, прислушиваясь к звукам во дворах, ведь наверняка дядя Жора исчез в одном из них. Света позвала его:
