Андрей Евдокимов - Австрийская площадь или петербургские игры
- Вы обещали отгулы. Стариков навестить надо.
- Когда хочешь поехать?
- Как только отвезу последний конверт, сразу вон из города. Машину оставлю на стоянке у Московского, пусть до утра заберут.
- Пиши на отпуск по семейным обстоятельствам.- Петр подумал, что Сергея наверняка запомнили, и восхитился его предусмотрительностью. Он вынул из бумажника пять стодолларовых купюр. - Не хватит - позвони. И до конца выборов не возвращайся.
В дверях Сергей столкнулся с двумя милиционерами. Оба были в черных бронежилетах и с короткими автоматами.
- Куда пост ставить? - спросил один из них.
- Лучше - в коридоре, у входа, - рассеянно ответил Петр, но тут же спохватился: - Ребята, у меня машина сломалась, довезите до Смольного и обратно,- попросил он. - В обиде не будете!
На лицах сотрудников было написано нескрываемое изумление, но, идя между двумя вооруженными милиционерами, Петр испытал облегчающее чувство защищенности. "Черта с два сунутся", - злорадно подумал он, усаживаясь в потрепанный милицейский " уазик".
* * *
- Познакомьтесь. Это - Андрей Мокров, менеджер по рекламе из "Союзконтракта". - Прохоров кивнул на собеседника, и Петр почувствовал, что Алексей Викторович недоволен его неожиданным приходом.
Рукопожатие Мокрова было вялым и скользким, он был очень похож на артиста Тараторкина в роли князя Мышкина.
- На меня сегодня напали, думаю из-за этих бумаг,- выпалил Петр, едва Мокров вышел, и протянул Прохорову измятые листки.
- Садитесь, Петр Андреевич, вы на себя не похожи, - пригласил Прохоров и тут же замолчал, прочитав первые строчки.
- Я опасался чего-то подобного, но чтобы такое! - сказал он, сбросив на стол очки. - Откуда вы это взяли и что за история с нападением?
Петру показалось, что Прохоров знает больше, чем хочет показать. Врать, что бумаги пришли почтой, бесполезно. И Петр рассказал все, как было, умолчав только о том, что знает Микина. Его фамилию он даже не упомянул.
- Очень странно, что выбрали именно вас. Ведь вы это печатать не будете. Или будете? - глядя в окно, спросил Прохоров.
- А вы сомневаетесь? Конечно, не буду! - искренне воскликнул Петр.
- Будешь сомневаться, когда мне каждый день талдычат о ваших шашнях с Яковлевым! Но, если вы не напечатаете, они других найдут. Как думаете, найдут?
- Найдут, легко, - не раздумывая, подтвердил Петр и тут же подумал: "А вдруг узнают, что это я распустил микинский материал по редакциям?" Его затряс озноб, и снова стало страшно.
- Щербаков и Артемьев снимают свои кандидатуры в пользу Владимира Анатольевича. На днях будет пресс-конференция, и они объявят о создании коалиции, - неожиданно для себя сказал Петр. Прохоров об этом не спрашивал, никто не тянул за язык, он признался сам, признался от страха. Понимал, что сделал, и совершенное предательство тяжким грузом уже давило душу.
"В конце концов они все равно узнают. Днем позже, днем раньше, какая разница?" - успокаивал он себя.
- Пришла беда - отворяй ворота. Если то, о чем вы сказали, верно, - а я молю Бога, чтобы это была ошибка, - надо срочно сворачивать работу против Болдырева и все усилия сосредоточить на Яковлеве. Судя по всему, главный противник все-таки он. - Прохоров со стуком открывал и закрывал ящики, выбрасывая на стол множество папок с бумагами. Его движения были неточными и суетливыми. За два месяца их знакомства Петр ни разу не видел его в таком волнении. Наконец Прохоров отыскал тоненькую прозрачную папку и, просмотрев, передал Петру. Там были ксерокопии трудовой книжки Яковлева и его карточка персонального учета члена КПСС.
- Обратите внимание на двенадцатый пункт, - сказал Прохоров.
"Строгий выговор за личную нескромность и использование служебного положения в период работы на руководящих должностях при покупке легкового автомобиля в личное пользование"1, - прочитал Петр.
- Ну и что из этого следует - машину купил без очереди? - спросил он Прохорова.
- Можете написать из этого статью, показать, что Яковлев нечестен и не заслуживает доверия?
- Вряд ли. Для серьезного компромата жиденько. Хотя, если поискать очевидцев, может, что-нибудь и выплывет. - Петр подумал, что искать можно сколько угодно, вплоть до окончания выборов, - никто не проверит.
- Мне говорили, что у жены Яковлева какие-то темные дела, связанные с ее бизнесом. У них, кстати, тоже какие-то дачные участки. - Прохоров придумывал на ходу и даже не старался скрыть растерянность.
- Может быть, что-нибудь и выйдет. Я постараюсь разузнать.
- Постарайтесь, Петр Андреевич, я вас очень прошу, - заискивающе попросил Прохоров.
- Мне могут понадобиться архивы... - Страх отошел, Петр чувствовал, что инициатива в разговоре перешла к нему.
- Дня через четыре, когда вернется Анатолий Александрович, - сказал Прохоров. - Приспичило же ему укатить в Кельн.
- А что он там делает? - удивился Петр.
- Знакомит членов восточного экономического комитета с концепцией культурного развития Петербурга, - махнул рукой Прохоров, давая понять, что он ни в грош не ставит немцев с их комитетом. - Да, чуть не забыл возьмите на неотложные расходы.
Пачка стотысячных купюр была толстой и увесистой. От ее тяжести в кармане Петру стало приятно.
- Вы все-таки поберегитесь, не ночуйте сегодня дома. А я сейчас же позвоню Путину - он все уладит. Завтра вы уже ни о чем не беспокойтесь...
2.4. ДЕНЬ РЕПТИЛИЙ. ВЕЧЕР
- Вас ждет посетитель, - сказала секретарша, небрежно кивнув в угол. Свет из окна падал так, что Петр видел только ссутулившийся силуэт, похожий на притаившуюся черную птицу.
- Здравствуйте, дорогой Петр Андреевич! Помните, мы договаривались о встрече? - Петр узнал Кошелева.
- Не припомню, - смутившись, ответил он и пожал протянутую Кошелевым руку. Она была холодной, чуть влажной, и Петр передернулся от мгновенно возникшей брезгливости.
- Я понимаю: в вас верх врожденной неприязни, ...но хоть раз нельзя ли без боязни?
"Гете цитирует", - усмехнувшись, подумал Петр. Видимо, Кошелев заметил его усмешку.
- Иосиф Виссарионович до самой смерти жалел, что написал знаменитое "эта штука посильнее, чем "Фауст" Гете!". Но уже ничего не мог сделать попало во все учебники.
- А вы-то откуда знаете - он вам об этом сам рассказал? - через плечо спросил Петр у заходящего следом в кабинет Кошелева.
- Не уподобляйте меня булгаковскому персонажу,- миролюбиво ответил Кошелев. - Все гораздо проще. Наш дальний родственник служил в личной охране Сталина, он и рассказал отцу, а тот - мне.
- Стало быть, вы - продолжатель династии? - после разговора с Прохоровым на душе у Петра было муторно и тоскливо. Голова кружилась, и поташнивало; он едва сдерживался, чтобы не послать Кошелева ко всем чертям.
- Давайте по рюмочке, - предложил он, и Кошелев неожи данно согласился. Выпили по полстакана, неприятное чувство страха и неуверенности отошло после первого же обжигающего глотка.
- Хороший напиток виски, и зачем американцы его разбавляют? Только портят, - причмокнув, сказал Кошелев. - Хочу подарить вам свою книгу. Может быть, пригодится. Это сборник изречений и афоризмов знаменитых людей. Я очень долго над ним работал. Вы знаете, есть что-то завораживающее в том, чтобы погрузиться в мир мыслей и чувств гениев. Вот великий Талейран некогда сказал: "Я хочу, чтобы на протяжении столетий все продолжали спорить о том, кем я был, о чем думал и чего хотел".
- Об этом давно никто не спорит - Талейран был мерзавцем и пройдохой, предавал всех, кому служил. А про вас через сто лет вообще никто не вспомнит. Давайте короче: что вам нужно? - Петр начал раздражаться от никчемной болтовни.
- Я же обещал принести документы по Австрийской площади. Вот и принес. Уверен, вас они заинтересуют и вы захотите написать об этой афере, - ничуть не обиделся Кошелев. Порывшись в потрепанном портфеле, он протянул через стол толстую папку с бумагами.
- Почему вы так уверены, что я буду об этом писать? - спросил Петр, быстро листая лежавшие в папке документы. Он знал, что со стороны выглядел рассеянным и вряд ли Кошелев догадывался - мгновенного взгляда Петру достаточно, чтобы понять и запомнить, о чем написано в каждом листе. Он очень старался не показать, как заинтересовали его эти бумаги. Особенно протоколы совещаний, в которых фигурировали сам Кошелев, жена Собчака Нарусова, депутат ЗАКСа Ягья, какие-то архитекторы, чиновники, а также представители австрийской фирмы "ХГМ", той самой, где до отъезда за границу работала Катя. Она дважды упоминалась среди участников, но как фрау Рейнарт. Петр вспомнил, что говорил ему полковник Микин: именно под такой фамилией Катя уехала в Австрию.
- Я вовсе не собираюсь менять линию газеты и писать об этой истории. Тем более публиковать. - Рубашкин тут же понял, что проговорился. Нельзя было показывать, что до него дошел смысл принесенных документов.
