Джон Берли - Детектив Уайклифф и охота на диких гусей
— Когда он пришел, он уже был слегка под мухой, и с собой у него была еще полная бутылка. Он сел в это кресло и просто стал наливать и пить, а я ничего не мог с этим поделать… — Глаза Лэйна блестели от слез. — Он рассказал мне, откуда у него ожоги, и добавил: «Наш приятель Уайклифф чуть было не лишился своего приза».
— Неужели так и сказал?
Приехал доктор Макдональд, высокий, крупный рыжеволосый шотландец. Он тяжело поглядел на фигуру Паркина и спросил:
— Ну, и что же он на сей раз с собой сделал?
Лэйн объяснил, и доктор быстро осмотрел Паркина.
— Ну что ж, неудивительно. Огненная вода — вода жизни. Она же вода смерти, если ее пить слишком много при больном сердце и после ожогов горящим маслом… Но, конечно, тут можно с уверенностью сказать, что он твердо решил убить себя тем или иным способом. — Он повернулся к Лэйну: — Если его дом сожжен дотла, то вряд ли имеет смысл перевезти тело туда. Как думаете?
— Я хотел бы оставить его здесь, — сказал Зайчик Лэйн. Он переводил оценивающий взгляд с Уайклиффа на доктора и обратно. — Интересно, мы втроем сможем поднять его и перенести его в маленькую гостиную, на этом же этаже. Там стоит кровать, на которой умерла моя мать. Под конец она стала совсем плоха и уже не могла подниматься в верхнюю спальню.
Макдональд пожал плечами:
— Ладно, только вам предстоит обговорить это с его сестрой.
— Погодите пару минут, я сейчас подготовлю кровать.
Зайчик засуетился, захлопотал, и когда минут через десять они с трудом втащили тело майора Паркина в комнатку, кровать уже была застелена свежей простыней, смутно пахнущей лавандой.
— Я позвоню Марти Джуэлу, похоронщику, он все организует чин-чинарем, — сказал Зайчик Лэйн, и искоса глянув на Уайклиффа, добавил: — Я оставлю ему ключи, чтобы он смог войти, даже когда меня здесь не будет.
Он явно ожидал ареста и пытался прощупать свои шансы.
Когда доктор ушел, а Зайчик переговорил по телефону с похоронщиком, они еще посидели вдвоем у камина, куря. Часы на каминной полке показывали половину десятого и Уайклифф, не веря своим глазам, сверился с собственными часами. Просто трудно было осознать, что всего пару часов назад он еще был в своем кабинете.
Один раз Зайчик Лэйн открыл было рот, но раздумал говорить. Тогда Уайклифф сам спросил его:
— А майор не говорил вам, что такого сказал Дэвид Клемент провокационного, из-за чего все и случилось?
Зайчик поерзал в кресле:
— Ну, вы сами можете догадаться. Он выразился о брате, обо мне и Паркине: «три старых болтливых педика».
— Понятно.
Прошло еще некоторое время в молчании, и Зайчика явно все больше угнетало странно пассивное поведение следователя. Он ожидал развязки. Но Уайклифф сидел себе и курил, уютно обнимая пальцами теплую трубку.
Его следующий вопрос показался абсурдным после всего, что было сказано и сделано:
— А что насчет книги о «чиппендейле»? Она оказалась в комнате Джозефа.
— Я одолжил ее Джозефу раньше. Просто использовал как предлог.
— И это вы, наверно, вели машину и потом бросили ее в карьер?
— Да, но…
— И пошли домой пешком?
— Да, ведь…
— Отвечайте только на вопросы. Официальные показания вас попросят дать позже. — Уайклифф говорил жестко, отрывисто.
Тем не менее следующий вопрос родился у него нескоро.
— Вы собирались представить такую картину, будто бы Дэвид Клемент застрелил брата и скрылся. А разве не было бы более убедительным, если бы вы изъяли из сейфа деньги и ценности? У вас ведь был ключ.
— Я подумал об этом, но майор и слышать не захотел. Он сказал, что мы не имеем понятия, что тут кому из братьев принадлежало.
Вот это нравственное чутье, саркастически подумал Уайклифф.
— В кармане куртки Дэвида оказалось два пресс-папье стоимостью в пять тысяч фунтов.
— Значит, они там были с самого начала. Мы ничего у него из карманов не доставали и ничего туда не клали.
Наверно, Дэвид Клемент потихоньку сунул пресс-папье к себе в карман, чтобы брат не увидел.
Часы отстукали еще несколько минут.
— А майор объяснил вам, что собирается затопить яхту «Манна» в бухте у Портеллина?
— Нет, он сказал просто, будто знает такое место, где яхту можно пустить на дно безо всякого риска, что ее найдут, и откуда он сам сможет догрести до берега на лодочке.
— А каким образом на пляже в Сент-Джуллиоте оказался револьвер?
Лэйн покачал головой:
— Этого я не знаю — я в это время был занят сбрасыванием машины в карьер. А уже позже майор сказал мне, что обронил револьвер случайно, пока тащил лодку к воде по пляжу, и в темноте не смог найти и подобрать.
— И вы ему верите?
— Не знаю. Майор был странным человеком, часто ему просто доставляло удовольствие, когда все козыри были против него.
— Знал ли он, что это пистолет его отца?
— Понятия не имею.
В четверть одиннадцатого Уайклифф наконец поднялся.
— Я не стану вас арестовывать. Я советую вам завтра в девять утра прийти в полицейский участок на Мэллет-стрит и сделать чистосердечное признание. Вам будет предъявлено обвинение в соучастии в незаконном перемещении трупа. В суде полиция не будет возражать против внесения за вас залога. Впрочем, впоследствии могут появиться и другие обвинения. Поживем — увидим.
Зайчик медленно встал из кресла, не веря своим ушам.
— Вы хотите сказать, что мне не надо ехать с вами?
Уайклифф не отвечал. В маленьком коридорчике он натянул свой макинтош. Зайчик открыл перед ним дверь. Стояла ясная звездная ночь.
— Найдите себе хорошего адвоката и расскажите ему все как было, — сказал на прощание Уайклифф.
Хелен смотрела «Ночные новости». Когда Уайклифф вошел, она выключила телевизор и обернулась. На лице ее было странное выражение.
— Ну что, расследование закончено?
Он отвечал тихо, словно подавлено:
— А это было и не расследование. Так, охота на диких гусей. Стрельба влет.
— В газете написано, что ты очень точно все рассчитал при поисках яхты.
— Ага, очень точно. Лучше бы я оставил эту чертову яхту лежать там, где она лежала.
Он хотел добавить: «А теперь майор мертв, Гетти в больнице, а что будет с Зайчиком Лэйном — Бог знает…» Но промолчал — иначе слишком многое пришлось бы объяснять.
— Я сейчас подам тебе ужин. Как ты смотришь на холодную ягнятину с салатом?
— Давай что есть.
Когда Хелен через четверть часа вернулась в комнату с подносом, Уайклифф в задумчивости смотрел в огонь камина.
— Ты не забыл, завтра мы будем на обеде у Олдройдов, а ведь мы ничего еще не решили.
Она поставила поднос на журнальный столик у его кресла.
— По-моему, все уже решено, — ответил он.
