Александр Новиков - Башня
Из кабины автозака выскочил еще один конвойный с автоматом. Тоже начал стрелять. Во рту он держал пирожок.
Иван ответил выстрелом. Конвойный с простреленным черепом опрокинулся назад. Водитель автозака со скрежетом включил заднюю передачу, начал «пятиться». Из-за пакгауза выехала «Газель», перекрыла дорогу. Из «Газели» выскочили Чингачгук и Тоник, бросились к автозаку.
Человек в штатском вытащил из оперативной кобуры «глок», открыл огонь по Ивану. Видимо, понял, что «рулит» именно Иван. Он дважды выстрелил. Второй выстрел сделал дырку в дверце в десяти сантиметрах от Ивановой головы. Иван соскочил на бетон, кувырком ушел влево-вниз.
Двигаясь задом, автозак врезался в «Газель», остановился. Чингачгук и Тоник с двух сторон подскочили к кабине автозака.
– Руки, сука! – бешено заорал Тоник, наводя на водилу короткий ствол «бизона».– Из кабины!
Иван распластался на потрескавшемся бетоне. Бетон был горячий. Под днищем «Форда» была видна нога мужика в штатском – он стоял на колене. Иван прицелился… нажал на спуск… «Стечкин» выплюнул короткую очередь. Мужик в штатском закричал… вскочил. и тут же рухнул на бетон – с простреленной ногой не убежишь. Иван дал еще одну очередь. В голову.
Затем поднялся и подошел к автозаку. Водителя вытащили из кабины, приставили к голове ствол: как, сука, открывается «коробка»? Перепуганный водила объяснил: чтобы отпереть дверь автозака, нужно ввести код. Но, во-первых, код меняется каждый день и он, водитель, кода не знает. Код знал Серега.
– Кто такой Серега?
– Старшой. Вы его. того.
Водила покосился на труп «старшого». Он по-прежнему держал во рту пирожок.
– А во-вторых, код должен продублировать конвоир, что едет с зэками внутри автозака.
Иван подумал: на ферме в десяти минутах езды от станции ждут Доктор и Пух. У Пуха есть аппарат для газорезки. Так стоит ли мудрить?.. Стоит. Чем быстрее мы вытащим ребят из коробки, тем спокойнее.
В кабине автозака, на «торпеде», висела телефонная трубка. Старая, из серой пластмассы, с витым серым шнуром – таких давно не делают. Иван спросил:
– Внутренняя связь? – Водила кивнул.– Сейчас позвонишь напарнику и спросишь код. Скажешь, что отбились. Серега убит, ты ранен, и тебе нужна помощь. Спроси код.
– Он не откроет. По инструкции. не положено.
Несколько секунд Иван смотрел в глаза водиле, потом снял трубку, сказал в нее: але… В трубке было тихо, но Иван точно знал, что человек на том конце тоже взял трубку. Их разделяла нетолстая стальная перегородка.
Палило солнце, лежали трупы, блестели гильзы.
– Але,– сказал Иван,– ты меня слышишь? Конвоир в «коробке» молчал.
По спине Ивана тек пот. Он подумал, что с момента, как началось, прошла минута… всего одна минута.
– Я знаю, что ты меня слышишь. Предлагаю освободить людей. Взамен гарантирую сохранение жизни.
В трубке молчали. Водила автозака закричал:
– Ахмед! Это я, Игорь.
Трубка взорвалась истеричным криком:
– Пошел ты на хер, сука! Я сейчас тут всех перемочу – у меня приказ.
Этот крик услышали все, кто собрался у автозака. Иван сжимал трубку. Она, эта трубка, была горячей и весила больше, чем «стечкин», который Иван все еще держал в руке.
– Ахмед,– произнес Иван.– Слушай меня внимательно, Ахмед: если хоть один волос упадет с головы наших товарищей, ты – покойник. Это я тоже гарантирую.
Трубка молчала. Несколько секунд Иван ждал ответа, потом произнес:
– Все, уходим.
Водителя пинками погнали к «Тойоте». Чингачгук сел за руль автозака. Стартер верещал, но заводиться машина не хотела.
Иван подбежал к «Форду», вывернул карманы мертвеца в штатском. Нашел удостоверение оперативника комитета «Кобра» и личный жетон. Заглянул в машину, увидел черную пластиковую папку. Прихватил с собой.
Водителя автозака вновь вернули за руль, заставили завести машину.
Спустя минуту «Тойота», автозак и слегка покореженная «Газель» выехали со станции.
«Столыпинский» вагон все еще катился, тащил на сцепке мертвого конвойного.
Иван ехал в кабине автозака. Он очень боялся услышать выстрелы за стальной переборкой. Он расстегнул папку. Внутри лежали другие папки – потоньше, в желтой пластиковой обложке с красной полосой по диагонали. С надписью: «Секретно» и – ниже – «Личное дело №*». Иван взял первую папку, механически прочитал: Андреев Александр Германович. Он раскрыл папку. С фотографии на него смотрел Петрович. Только молодой. Иван ошалело уставился на фото. Потом закрыл папку. Прочитал еще раз: Андреев Александр Германович… Ну конечно. Как же я сразу-то не врубился? А ну-ка, дата рождения? 13.08.1991… Все сходится. Абсолютно все.
– Командир,– позвал Чингачгук.– Ты в порядке?
– А? В порядке, Витя, в порядке. Иван снял трубку телефона. Позвал:
– Ахмед.– Ахмед молчал.– Ахмед, повторяю условия: если наши люди будут освобождены – ты получаешь жизнь. Если нет – ты умрешь. И умрешь смертью страшной, лютой. Думай. Времени осталось мало.
Через десять минут въехали на территорию фермы. Здесь уже ждали Доктор и Пух. Доктор сразу спросил:
– Ну, как прошло?
– Нормально, Док.
– Раненые есть?
– Ни одной царапины, Док.
– Фу ты господи… А я волновался,– Доктор сел на ступеньку автозака и улыбнулся.
Пуху Иван сказал:
– Готовь аппарат, Гена.
– А все готово.
Иван снял трубку. Сказал:
– Ахмед, время вышло. Ахмед молчал и дышал в трубку.
– Ну, ты сам выбрал. Давай, Пух.
Пух зажег горелку, отрегулировал пламя.
– Ноль семь пятьдесят три,– прошептал Ахмед в
трубку.
…Щелкнули замки, и отворилась дверь автозака. Появился горбоносый Ахмед. Он был очень бледен, держался неуверенно.
– Оружие! – рявкнул Братишка. Ахмед вытащил пистолет из расстегнутой кобуры, положил на стальной пол.
– Толкни его ногой.
Ахмед толкнул пистолет ногой, ПМ упал на землю, звякнул.
– А теперь прыгай сам.
Ахмед выпрыгнул. Его сразу сбили с ног, прикрепили наручником к скобе-подножке. Братишка отобрал ключи от боксов, поднялся в фургон. А через несколько секунд в проеме появился Сашка Андреев – сын Германа Петровича Андреева. Он стоял и щурился на солнце.
* * *
Жарило солнце, и воздух был зноен. Катер неторопливо двигался по спокойной воде. На штурвале стоял Братишка; Робинзон и Грач сидели в кокпите. Иван свесил руку за борт, опустил в воду. Ладожская вода даже в середине июня была прохладной. Иван сидел и смотрел в безмятежное небо. Тарахтел двигатель, Братишка что-то напевал себе под нос. Грач окликнул:
– Саня!
– Что тебе, пернатый?
– Сань, а ты нам про пиво-то недорассказал.
– Хе-е, братишка! Теперь – беспонтово. Вот как снова окажемся в душегубке – дорасскажу.
Иван улыбнулся. Впервые за два последних месяца Иван был спокоен – сегодня он оплатил главный свой долг. Это вышло, как ему казалось сейчас, случайно, но теперь он с Петровичем расплатился. Навряд ли Герман Петрович ждал от Ивана какого-то возмещения. Петрович сознательно сделал свой выбор, и это не обсуждается. Но Судьба дала Ивану шанс, и он сумел его использовать – все по-честному. И теперь Иван стал спокоен.
Грач и Братишка о чем-то разговаривали, но Иван не слушал. Он повернул лицо к солнцу и прикрыл глаза. И сразу увидел лицо Лизы. Глаза – серо-зеленые, всегда как будто слегка удивленные, и волосы цвета спелой пшеницы, и маленький белый шрам над левой бровью – Лиза получила его еще в детстве, когда упала с велосипеда. Он увидел лицо любимой женщины в деталях – сейчас оно было более реальным, чем на записи, которую привез Братишка. Губы Лизы шевельнулись и произнесли: люблю. Жду всегда… И Ивану сделалось необыкновенно хорошо.
– Ого! Похоже, это у нас горит.
.так хорошо, как не было уже очень давно – возможно, никогда.
– Иван! Спишь, что ли? У нас, говорю, похоже, горит. Иван открыл глаза, рывком сел. Братишка указывал
рукой направление по курсу. Сначала Иван не увидел ничего, глупо спросил: что? – и вдруг разглядел черную струйку дыма впереди. Определить расстояние до источника дыма было невозможно. Да и утверждать уверенно, что это горит на острове, было нельзя, но.
– Добавь-ка оборотов, Саша,– сказал Иван Братишке. Братишка кивнул, двинул вперед сектор газа. Звук двигателя изменился, катер начал набирать ход. Грач нырнул в рубку, принес бинокль. Он оперся на крышу рубки, поднес бинокль к глазам. Через несколько секунд сказал:
– Да, это у нас.
– Что горит?
– Да разве поймешь? Видно только, что на северном мысу, над бухтой.
– Сколько до острова? – спросил Иван Братишку. Тот поколдовал с навигатором, сказал:
– Шесть километров. Дойдем за пятнадцать минут. Иван встал рядом с Грачом, тоже оперся на крышу
