Филлис Уитни - Перо на Луне
Я подняла тотем и заговорила с Тимом.
— Он красивый. И интересный.
Тим обрадовался, хотя его улыбка оставалась робкой и неуверенной. Казалось, он извиняется за свою глухоту — хотя это окружающие должны были извиняться за то отсутствие должного внимания к его болезни.
Я вернула фигурку Элис.
— Давай сделаем так. Мы все вместе пойдем к миссис Ариес, ты подойдешь к ней с тотемом, а мы с Тимом останемся у двери и будем наблюдать. — Тим следил за моими губами, и я надеялась, что он хоть немного понимает, что именно я предлагаю.
Но, войдя в комнату миссис Ариес, мы смогли сделать всего пару шагов. Она лежала на взбитых подушках, глаза закрыты, лицо мертвенно-белое. И выглядела похудевшей, словно съежившейся. У ее постели сидела Лита; завидев нас, она прижала палец к губам. И нам тут же преградила путь Крамптон.
Я попыталась объяснить насчет тотема, но Крамптон даже не стала меня слушать.
— Вы к ней не войдете, — сказала она. — И в любом случае, очень сомневаюсь, что она возьмет эту языческую штуку.
И тогда Элис все решила по-своему. Она быстро прошла к постели мимо Крамптон. Лита не сделала ни малейшей попытки вмешаться, а я повисла на руке Крамптон, когда та с негодованием двинулась за Элис.
— Подождите! — мягко попросила я. — Давайте посмотрим, что будет дальше.
Рядом со мной стоял Тим, он безразлично наблюдал за нами.
Элис положила тотем у щеки миссис Ариес. Старая женщина открыла глаза и посмотрела на него.
— Дядя Тим сделал его для вас, — тихо сказала Элис. — На нем лица людей — они все из вашей семьи.
Миссис Ариес кратко закрыла глаза, но потом снова открыла. Вероятно, это значило, что она принимает тотем. Она сфокусировала взгляд на Элис и с трудом произнесла.
— Спасибо. Побудь немного со мной.
Она имела в виду только Элис, и ее благодарность не относилась к Тиму. Крамптон быстро убрала тотем с подушки и положила его на какой-то стол в отдалении. Но когда она попробовала увести Элис, девочка выскользнула из ее рук, подтянула к кровати стул и уселась на него, демонстрируя новообретенную решимость.
Ей на помощь пришла Лита.
— Почитай вслух миссис Ариес, — сказала она. — Недолго. Я читала ей, пока она не заснула.
Она отдала Элис "Повесть о двух городах"[28] и показала место на странице, на котором закончила. Там была драматическая сцена — телеги с осужденными направляются к гильотине, рядом с которой вяжет мадам Дефарж. Элис с энтузиазмом взялась за дело. Я с удовольствием отметила, что читает она хорошо, и подумала, как ей вообще удавалось учиться в лапах Корвинов. Миссис Ариес снова смежила веки, но ее лицо теперь уже не было таким безжизненным: она наслаждалась чтением из уст девочки, которую считала своей правнучкой.
Я тихонько взяла под руку Тима и потянула его из комнаты.
— Она позже посмотрит ваш тотем, — сказала я, и он, кажется, понял мои слова.
Со все возрастающей грустью я думала о его положении в этом доме. Он был отрезан от общества, как это часто случается с глухими. Среди слышащих было ему некомфортно, а друзей-глухих у него нет. Он жил в изоляции, с ним обращались, как с полоумным, и за это надо было винить Коринтею Ариес. А она еще постоянно держит его под угрозой отправки в психиатрический интернат, если он не будет ей во всем угождать. Какой стыд.
— Я думаю, все будет хорошо, — сказала я Тиму, и он, кажется, понял слова "все хорошо". И я добавила, выразительно жестикулируя. — Спасибо за тот тотем, что вы сделали для меня.
Он энергично кивнул, что понимает — так всегда делают глухие, когда слышащие стараются объяснить. Глухим почти всегда приходится строить догадки о смысле сказанного, так что при разговоре с ними огромное значение имеет выбор слов. Я не знала, насколько хорошо Тим улавливает смысл. Он почти не контактировал с миром слышащих.
Я вспомнила, что Кирк играл с ним в шахматы, и решила спросить о нем.
— Кирк, — произнесла я. — Шофер. — Потом я вспомнила, что это слово трудно "считывается" и изменила на "водителя". — Вам он нравится? Он друг Эдварда.
Тим на мгновение уставился на меня, изо всех сил стараясь понять смысл сказанного. Потом покачал головой и заторопился наверх, в безопасность своей квартирки. Не исключено, что уже слишком поздно вытаскивать Тима из его раковины и помогать ему расширить круг общения. Наверное, сейчас он хочет только одного — чтобы ему дали пожить той непритязательной жизнью, к которой он уже приспособился. Он от этого не страдает, и своим вмешательством, даже из благих намерений, можно ему только навредить.
Теперь я могла уже спокойно поискать Кирка. Мне хотелось прояснить несколько тревожащих меня моментов. Но ни в доме, ни в саду его не было. Я прошла дом насквозь и вышла через заднюю дверь. На крыльце в кресле-качалке сидел Диллоу и натирал свои черные ботинки. Он сурово глянул на меня и даже не подумал встать.
Я остановилась перед ним.
— Я только что узнала, что Пиони Корвин так же является Нелли Диллоу, вашей дочерью. Как-то странно, что за все время никто ни разу не упомянул о вашем родстве.
— Это не ваше дело, — дерзко заявил Диллоу. Похоже, он решил, что со мной можно больше не церемониться.
— Но еще есть Элис, — напомнила я.
Он неохотно поднялся на ноги — скорее всего, чтобы не смотреть на меня снизу вверх.
— Вы ведь уже знаете, что она не ваша дочь.
— Что я знаю точно, так это, что ее настоящее имя Дебби Блейк. Больше нет сомнений, что она моя родная дочка. Сегодня утром она вспомнила имя из своего прошлого. И еще жест языка глухих, который показывала своим бабушке и дедушке, когда была маленькая. Боюсь, ваша Нелли далеко не все вам рассказала.
Элберт Диллоу был вышколен скрывать эмоции за фасадом своей должности. Но сейчас, похоже, эта маска слетела, и открылось его истинное лицо. И мне оно не понравилось. Лита говорила о некой таинственной опасности, что могла подстерегать меня в Радбурн-Хаус. И сейчас, на какой-то миг, я увидела ее в глазах Диллоу.
Я задержалась, чтобы задать еще один вопрос.
— Вы не видели Пиони? Фарли ищет ее, и он, кажется, обеспокоен. Вы не знаете, где она?
Диллоу только пожал плечами и вернулся к натиранию обуви.
Я сбежала вниз по ступенькам и еще раз прошла к нижнему саду. Скамейка пустовала, и я присела на нее, вдыхая аромат осенних роз. На склоне холма справа от меня виднелся маленький садовый домик, как называл его Кирк, в нем проживая. Скорее всего, он и сейчас там. Можно попробовать постучаться к нему и выяснить.
Еще один, более короткий, пролет каменной лестницы привел меня к домику. Я неуверенно постучала, но мне никто не ответил. Я немного приоткрыла дверь и потом распахнула ее пошире. Внутри я ощутила знакомый запах земли, смешанной с химикатами. В комнате стояла рассада и лежали садовые инструменты. На полках те же природные пестициды, что и у моего отца, там же готовые кадки с грунтами, разные удобрения и другие полезные вещи. Садовник миссис Ариес явно бывал здесь всего пару раз в неделю, хотя я ни разу его не видела со времени своего приезда.
В дальнем конце помещения я увидела приоткрытую дверь, которая, видимо, вела в квартиру Кирка. Я постучала, но ответа не услышала и решила войти внутрь. Мне представлялась возможность побольше узнать о Кирке Маккее и его истинных замыслах. И сильнее всего остального мне хотелось узнать о дневнике Эдварда, из которого Кирк вырвал страницу, чтобы через Диллоу передать ее миссис Ариес. Я уже не боялась того, что мог написать Эдвард, ведь я уже не сомневалась в личности Элис. Но все равно на оставшихся страницах могла скрываться часть правды, которую утаили от Коринтеи Ариес. Вдруг где-то существует доказательство, что Элис совсем не дочь Эдварда? Там могла храниться информация, которую Кирк придерживал по каким-то скрытым причинам.
Я остановилась, с неловкостью оглядывая гостиную. На дальнем конце виднелась приоткрытая дверь в спальню. Простая обстановка, почти лишенная индивидуальности, если не считать книг на полке. Обитатель этой квартиры явно не собирался в ней надолго задерживаться.
На одной из стен висела одинокая фотография в рамке, вероятно, увеличенная из маленького снимка, она-то и привлекла мое внимание. На заднем плане лес: деревья, от них видны только нижние ветки и ствол, остальное срезано углом съемки. На переднем плане стоит мужчина, он широко расставил ноги и вскинул руку — он держит топор, которым рубит дерево. Мужчина высокий, хорошо сложенный, в кепке и рубашке в клеточку, на ногах вельветовые брюки и шнурованные ботинки. Сфотографирован в профиль, и в самый момент, когда его топор с силой впивается в дерево. Навечно запечатлен миг, когда ствол уже начал клониться в сторону и вот-вот рухнет на землю. Снимок был сделан в момент движения и потому оказался здорово смазан. Интересно, зачем кому-то его хранить, да еще потом увеличивать.
