Светлана Гончаренко - Сыграй мне смерть по нотам...
Ни с теми, ни с другими не стоило иметь дела. Красивая Настя не вписалась ни в одну из этих двух категорий. Она бурно и искренне восхищалась Анниной красотой, в которой сама Анна не была уверена. Она на любые темы говорила легко и просто. Она интересовалась проблемами «Чистых ключей», но не пела и не была влюблена в Андрея Андреевича Смирнова. Словом, Настя оказалась единственной девушкой на свете, которая могла бы стать подругой Анны.
Ах, если бы иметь подругу! Вечно одна против всех. А вчера стало ясно, что всё привычное вот-вот кончится и сгинет — если, конечно, она, Анна, не придумает, как поправить дело.
Аня Рогатых, рыжая девочка с сильным, несколько резким сопрано, выросла не дома, а в «Чистых ключах». Существуют такие дети, которые не знают безделья, пусть даже блаженного. Они не раздумывают, на что бы наброситься в огромном мире, полном соблазнов, красот, всевозможнейших занятий и скуки. Рано и бесповоротно они определяется, что будут петь, или играть на скрипке, или танцевать в балете, или играть в хоккей, или ходить по проволоке, или воровать. Они входят в особый круг, который до них уже был придуман и слажен. Им остаётся лишь делать, что надо и как положено. Такое хорошо получается именно у детей. Они легко и намертво приживаются в своей команде, ансамбле, банде, секции, цирковой труппе.
Подобные сообщества, несмотря на разность занятий, всегда друг на друга похожи. Они исполнены гордого сознания, что они и есть весь мир, или главное и лучшее в мире, а всё остальное — только довесок. Потому все должны им завидовать, ими восторгаться и им способствовать. Они набиты собственными предрассудками, аскетическим честолюбием и имеют свирепо регламентированный, до каббалистики доведённый неписаный устав. Часто придумывают и свой язык, непонятный прочему расхристанному миру. Феню, например.
Анна попала в «Ключи» семилетней девочкой и уже не помнила другой, без пения, жизни. Её родители, скромные служащие телефонной станции, ею очень гордились. Она родилась рыжей в папу. Несмотря на это, со своими вокализами, репетициями, бесконечными фестивалями, выездами за границу и белыми блузочками она была в семье чем-то инородным, вроде диковинного алмазного фазана, вылупившегося из яйца, которое хитрые работники зоопарка подложили в лукошко обычной квочке.
Анна считала себя не такой, как прочие девчонки. Даже время у неё было другое: оно то бежало вскачь, то тянулось медленнее, чем у её сверстниц, и замирало до полной неподвижности. Досужие соседки давно выпытывали у матери, вышла ли замуж «ваша Анна», или когда выходит, или отчего не выходит, а Анна всё выпрыгивала на сцену в коротенькой юбочке и с хвостиками.
Отец себя успокаивал тем, что Анька всё-таки дипломированный хормейстер: она умудрилась, распевая и болтаясь по гастролям, закончить музучилище. Так что в случае чего будет детишек пению учить. Но матери профессия хормейстера казалась ненастоящей, да и неженской, вроде прораба или маркшейдера. А детские юбочки и отсутствие у дочери надёжного парня прямо-таки пугали.
Анна лет с десяти перестала нуждаться в семейной поддержке. Она была по-взрослому практичной, легко разбиралась в транзитных и чартерных авиарейсах, курсах валют, значении гостиничных звёзд. Жила она в семье, но недостижимо рядом — так другой поезд близко бежит по соседней колее. И так же, как этот поезд, она была готова в любую минуту скрыться из виду.
В «Ключах» Анна чувствовала себя больше дома, чем в родительской квартире. Тут она вела репетиции, помогала отбирать новичков, малышню держала в ежовых рукавицах и выполняла деловые поручения Андрея Андреевича. Её слушались. Многие её побаивались и почти все не любили. Подумаешь! Она и сама не слишком-то собой восхищалась. Разве это главное?
Главным было то, что она любила Андрея Андреевича. И он любил её, но не настолько, чтобы не любить больше никого.
Первый раз она влюбилась в него девочкой. Тогда же она узнала, что у него бывают романы. Однажды она со жгучим восторгом подглядела, как Андрей Андреевич, лучший и единственный, целуется с хористкой Жанной восемнадцати лет (для тогдашней Анны это было всё равно, что сорок). Целовался Андрей Андреевич с Жанной тоже по-взрослому, то есть запрокинув ей голову и сильно втягивая её губы в свой рот. Анна долго и беспрепятственно любовалась этим зрелищем через приоткрытую дверь смирновского кабинета.
В те далёкие времена Анна ещё имела подружку — Полину, будущую Смирнову. Она рассказала Полине о виденном, после чего поклялась, что когда вырастет, будет целоваться с Андреем Андреевичем точно так же. Полина, совсем козявка, на полтора года моложе Анны, поклялась в том же за компанию.
Обе они свои клятвы исполнили, как это ни странно.
Однако ещё прежде, чем Андрей Андреевич начал целовать Анну, он оценил её организаторский дар и редкую музыкальность. Когда она настолько выросла, что не могла больше ждать поцелуев Андрея Андреевича и его всего целиком, он достался ей как приз за преданность делу, усердие и труды. Без Анны он не мог, как следует, управлять ансамблем, который составлял его жизнь — стало быть, и жить без неё не мог.
Их связь, очень корректная — всегда с шампанским, розой в целлофане и надёжным презервативом — казалась поначалу довольно пресной, несмотря на молодость Анны. Этот роман походил на неизбежный брак то ли состоятельных наследников, обручённых ещё в детстве, то ли товарищей по партии. Их встречи были нечасты, в основном после удачных концертов. Скоро Андрей Андреевич соскучился и начал ждать, когда Анна увлечётся кем-нибудь из молодых ребят-музыкантов. Или не очень молодых, но перспективных спонсоров. Рано или поздно со всеми его девочками такое случалось. Андрей Андреевич для них оставался прекрасным воспоминанием неискушённой и глупой юности.
Никем увлечься Анна Рогатых не успела. Зато через год любимая подружка Анны, Полина, внезапно, за одни каникулы, из замухрышки превратилась в свежераспустившуюся красавицу. Тогда же Полининого отца назначили на видный железнодорожный пост. Свадьба была решена.
Андрей Андреевич простился с Анной улучшенным каким-то, дорогим шампанским и не единственной привычной розой, а целым букетом. Розы эти тоже были редкие, особенно красные — казалось, если сомнёшь их, кровь брызнет.
Анна всё поняла и не стала устраивать сцен — не зря Андрей Андреевич про себя считал её приземлённой и холодной. Конец этой второй, уже недетской любви к Андрею Андреевичу, не слишком ранил Анну. Ведь от мужчин, от страсти, от постели она ждала чего-то невероятного, восхитительного. Но всё это оказалось однообразной и даже не слишком забавной штукой. Чего же плакать?
Школьная дружба с Полиной тоже кончилась. Всякая женская дружба стала для Анны невозможной. Но и вражды не получилось: долгая мучительная болезнь Полины, крах железнодорожного папы сгладили последние обиды.
Только появление музыкальных опусов Смирнова всё изменило — Анна влюбилась в Андрея Андреевича в третий раз. Вернее, довлюбилась — его открытое лицо, русая прядь на лбу и лёгкая полусладкая страстность всё-таки нравились ей всегда.
Отныне Анна безумно любила не прежнего Андрея Андреевича, а другого человека — гениального автора «Простых песен». С давних пор он был уже отчасти её, минутами — весь её. Как она могла расстаться с ним и даже радоваться тому, что кончилась любовная канитель!
Забытая связь возобновилась, уже без роз. Анна будто заново родилась. Золотая, полная дивной музыки голова Андрея Андреевича блаженной тяжестью покоилась по средам (так они договорились) на её белоснежной груди, слегка обрызганной веснушками. Лишь теперь Анна стала пылкой, как это недвусмысленно обещало её крепкое тело, дебри рыжих кудрей и бессовестные синие глаза.
Её энергия удесятерилась. С влюблённой самозабвенностью она муштровала хор «Чистые ключи». Град дипломов, престижные премии, повсеместное исполнение «Простых песен» наполняло её тайной гордостью. Она-то знала, что эта странная и прекрасная музыка родилась не на таиландских гостиничных матрасах, а после встреч с нею — тех ещё, давних, с одной розой и привычной радостью бесконечных поцелуев, на какие Андрей Андреевич был мастер.
Когда после «Листков из альбома» Андрей Андреевич вдруг перестал писать, это ничего не могло изменить. Анна любила его неотступной и ненасытной любовью. Она бесконечно им восторгалась, потому что знала толк в музыке. Она выбрала его ещё в детстве — и не ошиблась! То, что он создал, было истинным, редким, безусловным.
Однако успех и житейская суета очень мешали ему работать. Андрей Андреевич то собирался возглавить кафедру музыки в Нетском университете, то хотел стать советником губернатора по культуре. Этого Анна понять не могла. Что за жалкие заботы при его таланте и славе!
