Ирина Комарова - Мирная профессия
– Ага. Понял. Это я, наверное, от лекарств так туго соображаю. Ты хочешь сказать, что его зарезал тот, кто его шантажировал, тот, кто втянул его в это грязное дело. Но как он узнал, что Борька собирается все мне рассказать?
– Да наверняка, Борис сам ему позвонил и предупредил, – зло ответил Костя. – Не могу, дескать, душа груз вины не выдерживает, будь что будет, иду сдаваться! А тот и прилетел, словно мамочка хлопотливая: «Ах, как же! Ах, давайте обсудим! Ах, только впустите меня!» Интеллигент хренов! Если уж связался с подонками, то про душу и идеалы всякие, надо забыть, иначе не выживешь.
– Вот он и не выжил, – задумчиво кивнул Анатолий.
Костя, не отвечая, прижался к тротуару и затормозил:
– Лена, выскакивай. Вон тебе и аптека и магазин. Ты же продовольственный имела в виду?
– Естественно, – она погладила Анатолия по руке, пообещала зачем-то: – Я быстренько, – и выбралась из машины.
Проводив ее взглядом, Костя развернулся на сиденье, спросил очень серьезно:
– Не боишься ее около себя держать? Ты же у нас сейчас, как мина замедленного действия.
– Боюсь, – Анатолий устало прикрыл глаза. – До судорог, до истерики, до… в общем, ты понимаешь. Но еще больше боюсь ее одну оставить. Я тогда вовсе с ума сойду.
– Угу, – кивнул Костя. Он, действительно, понимал. – Ее бы сейчас отправить куда-нибудь подальше…
– Отправь, попробуй. К тому же, ты уверен, что знаешь достаточно безопасное место?
– Как тебе сказать? Вообще-то, спрятаться на короткое время, не так уж сложно. Другой вопрос, что ее не заставишь уехать. Да и тебе трудно будет без нее обходиться. Я прав?
– Не просто трудно, – одними губами улыбнулся Анатолий. – Невозможно.
Лена вышла из аптеки и скрылась за дверью продовольственного магазина.
– И ведь ничего, кажется, особенного, – рассеянно глядя в окно, заговорил Костя, – девчонка, как девчонка. А ты влип. Да как влип – окончательно и бесповоротно. Даже завидно.
– Завидно?
– А то! Я ведь один раз чуть не женился. Славная такая была девушка, и нравилась мне, в целом. Тоже, между прочим, Леной звали. Ну, думаю, сколько можно жеребятничать? У друзей уже дети-школьники, а я все в женихах… Но знаешь, чем ближе к свадьбе, тем мне хуже. Смотрю на нее: и хозяйка хорошая, и характер золотой, и на личико симпатичная, а мне от одной мысли, что до конца жизни под одной крышей с ней жить – так тошно становится, что хоть в петлю! А задний ход тоже давать поздно, она ко мне переехала уже.
– И как же ты выкрутился?
– Господь уберег. Она в одного моего приятеля влюбилась, а он в нее соответственно. Уж как они переживали, так боялись мне признаться, все благор-р-родство проявить хотели… я их еле-еле в ЗАГС затолкал. Сына в мою честь назвали, Константином. И крестный я ему. Пятый год уже сопляку – вылитый Витька, ну, отец то есть, приятель мой.
– Не жалеешь, что так все получилось?
– Нет. Ленка с Виктором хорошо живут, и дай им бог дальше. Если чего и жалко, – Костя усмехнулся, – так того, что Костик не мой сын. Такой, понимаешь, пацан растет…
Дверца открылась и Лена села в машину, ловко перебросив на переднее сиденье два больших пакета.
– Не успели соскучиться? – она посмотрела на мужчин и спросила: – Что это у вас лица такие странные? О чем разговаривали?
– Да так, о всякой ерунде, – ответил Костя, разворачиваясь на своем сиденье и включая мотор. – А чего ты накупила?
– Лекарства по списку, и еды кое-какой, чтобы приготовить по быстрому. Вы же наверное, оба от голода умираете.
– Ох, Леночка, какое ты сокровище, – нежно пропел Костя. Поймал в зеркальце грозный взгляд Анатолия, засмеялся, и тут же снова стал серьезным. – Ладно, Толя, я все понял. И вообще, что-то отвлеклись мы с тобой от важных дел. Борис ведь пытался сказать тебе, кто его порезал. И это кто-то из ваших общих знакомых, – он затормозил на красный свет, обернулся и, прикрыв глаза, очень похоже на Бориса повторил: «Ты… зна… Ав… ва…»
– Ты знаешь, – перевел Анатолий, – а дальше? Авва? Собака такая была у доктора Айболита. Вот только при чем она может быть?
– Да собака, ясное дело, ни при чем! – загорелся зеленый и Костя слишком резко дернулся с места. – Ты вспомни, как он это говорил! Он же задыхался, ни одного слова до конца не мог выговорить! Может, это имя или фамилия, на «Ав» начинаются? Думай давай, соображай! И ты, Лена, тоже.
– На «Ав», – растерянно повторил Анатолий. – Да таких имен и нету вовсе… Аванес?
– Это на «О» начинается, «Ованес».
– Не принципиально. «Аванес» или «Ованес», все равно ни одного знакомого с таким именем у меня нет.
– Значит, думай еще, – распорядился Костя.
– Еще… Автандил.
– Да что ж тебя куда-то на юга все время тянет? Или, хочешь сказать, что хоть одного Автандила близко видел? Леночка, что молчишь? Скажи что-нибудь умное.
– Не могу, – виновато качнула головой Лена. – У меня, кроме Аввакума вообще ничего не вспоминается. А это и не человек вовсе, а протопоп такой был, еще до Петра Первого, кажется. Мы его в школе по истории проходили.
– Бред!
– Положим, в те времена, до Петра Первого, он все-таки человеком был, – справедливо заметил Анатолий. А ты, Костя, чем критиковать, сам бы предложил что-нибудь стоящее.
– Авессалом, – с отвращением ответил сыщик. – Нет, правильно ты, Толик сказал, таких имен у людей не бывает.
– Ав… Ав… Авраам… Авдей… ты что, Ленка? – Анатолий заметил, что Лена, вцепившись в его руку, напряглась и замерла.
– Авдей. А что, если это не имя, а фамилия? Авдеичев…
– Михал Михалыч?!
– Что? – дернулся Костя. – Что Михал Михалыч?
– Его фамилия – Авдеичев, – упавшим голосом объяснил Анатолий. – Но неужели он… не верю!
– А в то, что Борис на тебя бандитов наводил, поверил уже? – жестко поинтересовался Костя.
– Ну зачем ты так, – заступилась за Анатолия Лена. – Просто Михал Михалыч такой… симпатичный. Он ведь дедушка уже, я его внучек видела. Как хочешь, но не сочетается он со всеми этими ужасами.
– Знаешь Леночка, мне жаль тебя разочаровывать, – Костя включил поворотник и, сбросив скорость, въехал во двор, – но очень многие преступники являются чьими-нибудь отцами, а если доживут, то и дедушками. И что характерно, абсолютно все – чьими-то детьми. Извини, но это не показатель, – он затормозил у подъезда: – Выходим. Толя, не помнишь, он на работе еще оставался, когда ты уехал?
Анатолий сначала выбрался из машины, и только потом ответил – неохотно, глядя в сторону:
– Он ушел часа на полтора раньше меня. Отпросился на какое-то семейное торжество.
– Угу, понятно. Сейчас оставлю вас в квартире, а сам к нему, к Авдеичеву вашему. Проверю.
Костя торопливо поднялся на второй этаж, выхватил из рук Анатолия ключи, отпер дверь, быстро пробежался по квартире:
– Вроде все спокойно. Незваных гостей не было. Впрочем, если это ваш Михал Михалыч, то так и должно быть. Ладно, ребята, сидите пока здесь, тихо, как мышки. Я постараюсь обернуться, как можно быстрее. Незнакомым дяденькам двери не открывать… впрочем, знакомых, тоже лучше не впускать. Толя, вот твой пистолет держи. Я Володьку уломал, он не стал в протокол вносить… но я тебя умоляю, не забывай больше, что у тебя оружие есть. Если что непредвиденное – немедленно звони. Ты меня хорошо понял?
– Хорошо, – Анатолию внезапно стало смешно и он хихикнул. Собственно, все, что говорил Костя, было разумно и, наверное, абсолютно правильно, но уж очень комичной показалась серьезность, с которой он давал свои наставления.
Впрочем, Косте не обиделся, только посмотрел сочувственно и объяснил Лене:
– Это у него нервное. Ты ему капелек успокоительных сейчас дай и уложи в постель. А я быстро, – он вышел в коридор и крикнул уже оттуда: – Дверь за мной запри. Чтобы и на щеколду закрылась и на цепочку!
Лена послушно заперла замок на два оборота, задвинула щеколду, не пренебрегла и цепочкой. Когда она вернулась в комнату, Анатолий стоял около стола.
– Ты останешься? – спросил он тихо и неуверенно.
– Нелепый вопрос, – она подошла, ткнулась лбом в здоровое плечо, замерла на секунду и тут же сделала шаг назад. – Надо маме позвонить. Я ей звякнула из больницы, по сотовому, но без подробностей. Предупредила только, что задерживаюсь.
– Позвони, – Анатолий кивнул на телефонный аппарат. Потом, с недоумением посмотрел на пистолет, который все еще держал в руке, вздохнул и положил его на стол.
Разговор с мамой был коротким. Лена быстро сообщила ей, что у Саранцева сломана рука и она останется сегодня у него – помочь по хозяйству, и вообще, приглядеть. Что ответила Галина Андреевна, слышно не было, но щеки Лены моментально приобрели пурпурный цвет. Она покосилась на Анатолия и что-то прошипела в ответ, потом, почти нормальным голосом пожелала спокойной ночи и повесила трубку.
– И что сказала мама? – мягко спросил Анатолий. С его точки зрения, румянец смущения шел девушке необыкновенно. Он не удержался и коснулся кончиками пальцев горящей щеки. – Что-то неприятное?
