Елена Милкова - Охота на скунса
Но ведь должна же быть где-то женщина, давшая ему жизнь… Ей может быть от пятидесяти пяти до семидесяти, если Савва правильно понимает свой возраст. Но как найти ее? А вдруг он увидит ее, случайно встретит на улице и не узнает? Почему-то Савве казалось, что этого не может быть, что он непременно сразу узнает мать. Но временами его охватывали сомнения: может быть, он уже не раз сталкивался с ней на одной из питерских улиц, может быть, он видел и своего отца, бабушку, сестру… Кто знает, возможно, и жену, и детей, ведь он вполне мог уже обзавестись семьей к тридцати-то годам. Увидел и прошел мимо, не узнав. Да и они не узнали его.
Для человека в конечном счете самое интересное – это он сам. Тяжело жить, не имея прошлого и не зная, кем и чем ты был аж до тридцати лет!
Потому и возвращался Савва неизменно в этот район, на несколько улиц, которые показались ему самыми знакомыми из всех, что он видел. Иногда он делал передышку на пару дней, когда начинало казаться, что глаз замыливается и он уже не может понять, то ли этот дом кажется ему знакомым «с незапамятных времен», то ли он ему примелькался за последние дни. И все же это было то самое место. Иначе откуда бы ему знать, что в полуподвальчике, где сейчас располагается магазин «24 часа», был пункт приема стеклотары, что пахло в нем затхлостью и прокисшим пивом и что громоздились там до потолка деревянные ящики с бутылками, что очередь стояла многочасовая и надо было, расставляя бутылки, сразу расфасовывать их по видам: вино отдельно, пиво отдельно, водка, шампанское, банки сметанные и майонезные.
Значит, бывал он здесь, сдавал стеклотару, и не раз. Помнились магазины, помнилась школа, но, одновременно четко ощущалось, что он в ней не учился, потому как не возникало этого странного ощущения: «Я знаю, что там внутри». А именно на него только и мог опереться Савва в своих поисках.
Так было и с этими домами. Вот районная библиотека на углу. Сразу возникает уверенность, что гардероб там находится слева, хотя с улицы его и не видно. Можно войти и убедиться: действительно, гардероб слева, причем именно такой, каким представлялся. Когда такого рода совпадения встречаются на каждом шагу, это уже не совпадения.
Так Савва шаг за шагом обходил район в поисках такого дома, про который он мог сказать: «Я знаю, что там внутри».
Печальные уроки жизни
«Морозов Савва Тимофеевич (1862-1905), из рода русских текстильных предпринимателей Морозовых. По образованию химик, друг Максима Горького, меценат Художественного театра, сочувствовал и помогал революционерам».
Ольга закрыла «Российский энциклопедический словарь». "Интересно, Савва тоже по профессии химик? – возникла нелепая мысль, и Ольга тут же посмеялась сама над собой:
– Да и к тому же друг Максима Горького!"
Однако вообще-то ей было совсем не до смеха. Обстановка в гимназии накалялась. «Одомашнивание» педагогов шло полным ходом, что выражалось в том, что директор посещал уроки (некоторые из учителей удостоились этой чести не один раз), сравнивал урок с поданным планом, а также с программой, утвержденной Министерством образования, после чего делал соответствующие выводы. Как правило, они были неутешительны. У Аркадия Петровича неизменно получалось, что преподаватели естественно-научной гимназии не дотягивают до стандартной программы средней школы. Это был парадокс, Домашневу пытались доказать, что он не прав, но это оказалось совершенно безнадежно. Директор имел претензии даже к учителю физкультуры, утверждая, что тот виновен в том, что не сто процентов учащихся (на самом деле всего процентов шестьдесят) сдали нормы ГТО. Он сообщил об этом вопиющем безобразии в РОНО, в результате чего на уроки несчастного Гриши (физкультурника звали Григорий Равшанбекович) заявилась целая комиссия.
Алла Александровна уверяла всех, что Гриша навлек на себя гнев начальства неуместным знанием английского языка.
– Хороший физкультурник в его представлении должен быть неграмотным! – говорила она.
– А я виноват, что меня на международные соревнования посылали?! – возмущался Гриша, бывший в прошлом чемпионом по биатлону. – Да пошел он со своими примочками знаешь куда! Вот уйду отсюда, к черту, пойду в зимний пансионат инструктором но лыжам, буду жен «новых русских» учить ноги передвигать!
Такое же настроение было у всех. Всех уже куда-то звали, приглашали, и они не шли только лишь потому, что их гимназия была особенной, единственной в своем роде, неповторимой. Потому что они знали, что готовят новое поколение российских ученых, а возможно, не только российских. И вот этому приходит конец. Оставаться в «одомашненной» гимназии не было решительно никакого смысла, тем более все знали, что, если начальство победит, их детище превратится в обычную школу «с уклоном».
Ольга все больше сомневалась в том, права ли она была, когда призвала всех подчиниться. Может быть, стоило плюнуть на них и стать свободными. Правда, еще неизвестно, что принесла бы эта свобода.
В тот день, когда Домашнев прорабатывал физкультурника, Ольга пришли домой совершенно разбитая и морально, и физически. Хотелось лечь и умереть – в самом прямом смысле. Она действительно прилегла на диван, но тут как назло зазвонил телефон. Пришлось подниматься и идти к столу. Давно было пора купить радиотелефон, как у всех приличных людей. А еще лучше научиться не брать трубку, если нет настроения разговаривать. Ольга знала, что другие могут, например, выключить телефон, чтобы их не беспокоили. Она же была на такое не способна. Какое-то уважение к людям вообще и к неизвестному звонящему лично мешало ей хладнокровно не обращать внимания на надрывающийся аппарат или даже просто выключить его из розетки.
– Это квартира Певцовых? – спросил женский голос.
Начало не предвещало ничего хорошего. Певцовыми были Петр и Павел, а также сбежавший в Дюссельдорф Григорий, сама же Ольга продолжала жить под своей девичьей фамилией. «Зря сняла трубку», – подумала она, но делать было нечего.
– Да, – ответила она.
– Могу я поговорить с мамой Павла Певцова?
– Это я. – У Ольги похолодели руки: «Господи, что случилось!»
– С вами говорит Марина Валентиновна, классная руководительница Паши. Скажите, как он? Он очень давно не появлялся в школе, ребята не знают, что с ним. Вот я решила позвонить. Он болен?
– Он… – Ольга была потрясена настолько, что потеряла дар речи. До нее только начал доходить смысл слов, которые произносила Марина Валентиновна. – Вы сказали, он не ходит в школу? И как давно?
Из педагога Ольга стремительно превращалась в обычную маму, которой сообщили, что ее ребенок не ходит в школу. Она была удивлена, потрясена, не совсем даже верила тому, что услышала.
– Да недели три, наверное, – сказала Марина Валентиновна. – Сейчас скажу точно. Да, с восьмого числа. Я спрашивала ребят, что с Пашей, но они ничего не знают.
– Как странно… – У Ольги задрожали руки. – Он каждый день уходил из дома… Потом возвращался… С портфелем… Я удивлялась, что отметок нет в дневнике, а он объяснил, что у вас идет какой-то эксперимент, поэтому отметки не ставят.
– Вот это фантазия! – засмеялась классная руководительница. – К сожалению или к счастью, никакого такого эксперимента мы не проводим. Значит, прогуливает Паша.
– Получается, что так, – пробормотала Ольга. – И что же теперь делать? Его ведь не исключат?
Она представила себе, что сказал бы по этому доводу Домашнев. Такому ученику грозил бы педсовет, а дальше выговор, двойка по поведению, вплоть до исключения. Да, в сущности, и правильно: не хочешь учиться в гимназии, переходи в простую школу. А что делать, если ты и так уже в простой школе…
– Ну, я пока директору сообщать не буду, – сказала Марина Валентиновна. – Но, пожалуйста, пусть он приходит в школу. Он мальчик неглупый, способный, но не очень хорошо ладит с детьми. Ему нужно помочь. Пусть приходит и ничего не боится.
– Не очень хорошо ладит с детьми? – эхом повторила Ольга. – Он мне никогда об этом не говорил.
– Я у них только с этого года, – сказала учительница. – И не знаю, как было раньше, но сейчас он все время один. И на перемене, и в классе… Сидит один за партой. Наверное, поэтому он и на экскурсию не пришел, и в театр. Он вообще никогда не принимает участия в коллективных мероприятиях.
– Значит, была экскурсия? И культпоход в театр? – Ольга почувствовала, как накатывает волна безумного волнения. – Дома он об этом даже не заикнулся. Я бы его заставила пойти.
– Поговорите с ним, – попросила учительница. – И пусть он завтра приходит. Я директору пока ничего сообщать не буду.
Ольга повесила трубку. Павлу повезло, что в этот миг его не было дома. Ольге тоже повезло. Возможно, она наговорила бы и наделала такого, о чем бы впоследствии пожалела. Впрочем, скорее всего она сдержалась бы. В последнее время она научилась сдерживаться.
