Лаура Липман - Балтиморский блюз
— То есть остальное он просто придумал? И «Луисвиль Слаггер», и то, как вы гонялись за ним вокруг стола?
— А еще не вернул мне пистолет. Он сказал, что это ради моего же блага, потому что расхаживать по улицам с револьвером незаконно, даже если он зарегистрирован. Он был прав — если бы они узнали о пистолете, мне было бы значительно труднее выкарабкаться. Даже если бы он снял обвинение.
— Мне не показалось, что Майкл Абрамович старался понравиться людям?
— Может, у него были причины оставить мой пистолет себе. Может, он знал, что тот молодчик охотится на него.
Тесс понимала, что не стоит убеждать Маколи в невиновности Рока. Он ведь считает, что она работает на «О’Нил, О’Коннор, О’Нейлл». Было бы странно выгораживать человека, обвиняемого в убийстве того, кто считается ее боссом.
Но мысль о пистолете не оставляла ее. Неужели Абрамович кого-то боялся? Понимал ли он, что рано или поздно за ним придут? Если он хорошо спрятал пистолет, он должен до сих пор там находиться, и само существование оружия может послужить доказательством того, что Абрамович знал, что его жизнь в опасности, еще до того, как на сцене появился Рок.
— Итак, юная леди, как вы считаете, когда я получу свой чек? — спросил мистер Маколи. Его жена с надеждой подняла на нее глаза.
Тесс обдумала варианты. Она может солгать им, сказать им то, что они хотят услышать — только для того, чтобы им пришлось пережить очередное разочарование. Она может сознаться в том, что не имеет к этим деньгам никакого отношения. А можно выбрать золотую середину — сообщить им, что они вряд ли увидят свои деньги, но себя не раскрывать.
— Скоро, — проникновенно произнесла она. — У меня хорошее предчувствие. — И встала, собираясь уходить. Тесс надеялась, что ей удалось хотя бы на один день избавить их от необходимости думать о восьмистах пятидесяти тысячах долларов и считать дни, меняющиеся быстрее, чем километры на счетчике такси. Если Маколи протянет еще год, подсчитала она, каждый день его жизни будет стоить как минимум тысячу семьсот долларов, и это уже за вычетом адвокатского гонорара. Такого дорогого подарка она еще никому никогда не делала.
Миссис Маколи проводила ее до двери.
— Мисс?
— Монаган. Тесс Монаган.
— Если они найдут пистолет Абнера, они вернут его нам?
— Скорее всего.
— Мне кажется, это не самая хорошая идея.
— Почему?
— Потому что, если бы у нас сейчас был этот пистолет, я бы, наверное, в один прекрасный вечер пристрелила Абнера, потом собак и себя. Эти деньги нужны Абнеру как доказательство его победы. Это его трофей. Но у них не хватит денег, чтобы заставить меня сидеть здесь и смотреть, как умирает мой муж.
Глава 20
Вернувшись в «Дети и женщины вперед», Тесс уже не сомневалась, что необходимо выяснить, остался ли пистолет Абнера Маколи в кабинете Абрамовича. Не так уж много, но, возможно, Тинер сможет как-то это использовать. Им нужна любая зацепка.
В 4.55 она позвонила в «О’Нил, О’Коннор, О’Нейлл». Симон П. О’Нил сдержал слово: запрос на посещение кабинета Абрамовича был отклонен — через посредника, разумеется. Отлично. Тесс расценила этот отказ как приглашение получить то, что ей нужно, любыми средствами — хоть тушкой, хоть чучелом.
Она не сказала им, зачем ей нужно попасть туда. Звонить вообще было рискованно, ведь О’Нил мог потребовать прошерстить кабинет и убрать все подозрительное. Именно поэтому она наметила свой звонок на пять вечера в пятницу. Так у нее в распоряжении были все выходные. И что теперь?
Китти отказалась участвовать в этом «мозговом штурме».
— Это, знаешь ли, проблематично, — объяснила она. — Если учесть, что у меня роман с полицейским.
Но Кроу с готовностью вызвался вступить в заговор.
— Прикинься уборщицей, — предложил он. — Нет, лучше курьером. Надень велосипедные шорты, шлем — экипируйся по всем правилам. Может, тебе удастся запутать охрану и пробраться наверх.
— К сожалению, охранник меня знает. Но даже если б не знал, зачем курьеру подниматься наверх? — ответила она, думая о Джое Думбартоне, неподкупном страже, не пропускающем никого без подписи — или двадцатидолларовой купюры. Он мог бы принять ее за полуофициальное лицо, заслуживающее определенных привилегий. Если она все правильно сделает, есть шанс, что он пропустит ее наверх. Тогда, обнаружив пистолет, она не будет его трогать и сообщит Тинеру, а он добьется разрешения суда на обыск. Или предпримет что-нибудь еще — она уже окончательно запуталась в этих юридических тонкостях. Труднее всего будет объяснить потом всю эту схему Тинеру.
— Тебе нужно прикрытие, — заявил Кроу. — Я пойду с тобой.
— Это уж слишком. Тинер вряд ли побежит вытаскивать твою задницу из тюрьмы, если мы попадемся. Дай бог, он хотя бы меня вытащит.
— Тебе нужен наблюдатель. Кто-то должен стоять на стреме, пока ты будешь там рыться, — сказал он с уверенностью большого любителя детективов. — Соберись. Это твой единственный шанс.
В других обстоятельствах это прозвучало бы честно, пусть слегка напыщенно. Но что-то в голосе Кроу — игривом, ироничном тоне, — привлекло ее внимание.
— Ну-ка повтори.
Он ухмыльнулся. На этот раз манерности в его голосе только прибавилось.
— Соберись с духом. Это твой единственный шанс.
— «Двойная страховка». Страховой агент Уолтер Нефф говорит это Филлис Нердлинджер, когда они замышляют убийство ее мужа…
— Она хочет прикончить его в ванне, но он убеждает ее, что это плохая идея. Он говорит, что это слишком распространенный способ — с тех пор, как в информационном бюллетене какого-то оценщика размера страхового убытка было сказано, что большинство несчастных случаев происходит именно там. Что само по себе забавно, потому что…
— Убийство в ванной — это был первый план Коры и Тома в «Почтальон звонит дважды».
— Точно. Я был уверен, что только я это заметил.
Она уставилась на Кроу. Поклонник Джеймса М. Кэйна. И не просто поклонник, а человек, который цитирует его.
— Ты прочитал все его книги? И что тебе понравилось больше всего?
— «Двойная страховка».
— Мне нравится «Милдред Пирс». Девушка работает, пытается достичь чего-то.
— В Гленвуде, штат Калифорния, мужчина подстригал деревья, — продекламировал Кроу.
— Ты что, учил все это наизусть?
— У меня вроде как фотографическая память. Прочитав текст раз двадцать — тридцать, я его запоминаю.
Ну что, можно мне с тобой? В романах Кэйна никто не пытался действовать в одиночку.
— Зато в романах Кэйна ни у кого так ничего и не получилось, — кисло заметила Тесс. — Но я хочу надеяться, что ты понимаешь, во что ввязываешься. Встречаемся здесь завтра в десять вечера. Будем надеяться, что даже самые честолюбивые молодые адвокаты отдыхают в субботу вечером.
На самом деле, если бы не Кроу со своим энтузиазмом, она, наверное, отказалась бы от этой идеи. Вполне возможно, лучше бы было послушаться Тинера. Ну, это будет последнее проявление инициативы с ее стороны.
В субботу вечером Тесс примерила свою версию униформы: джинсы, простая белая рубашка, мокасины. Кроу же, судя по всему, решил, что он снимается в шпионском боевике. На нем был черный свитер с высоким горлом, черные джинсы, черная бейсболка, скрывающая черно-зеленые волосы, и даже черные перчатки. Разве что лицо углем не намазал. Он принес огромный фонарь и выглядел безумно довольным собой.
— Я тут подумал, это ж вроде как наше первое свидание.
— Ты что, опустил планку и нацелился на меня, раз уж Китти занята? Должна сказать, зеленые «перья» меня не особенно впечатляют.
— Не сказал бы, что я спустил планку, — ответил Кроу. — И волосы я могу перекрасить в любой цвет, который тебя устроит.
— Отлично. Потом сходим и купим «Клэрол». А пока пошли, закончим с этим.
Они сели в машину Кроу. Тесс опасалась, что она будет под стать его высокохудожественной прическе и имиджу — оригинальная, опасная, немного раздражающая.
Но это оказался универсал «вольво», последней модели, с наклейками частной школы и навороченной стереосистемой, из-за которой ее буквально размазало по заднему сиденью, когда он включил зажигание.
— Демозапись, — пояснил Кроу. — Я играю в группе «Ро’ White Trash».
— Надо будет послушать. В последнее время мои перцептивные возможности далеки от ста процентов.
— Я думал, ты слушаешь оперу, — сказал Кроу, — как Клэйн.
— Кроу, мне нравится, как Клэйн пишет. Но я не хочу походить на него. Я люблю слова. Мне нравятся старые музыканты — Роджерс и Хант, Коул Портер, Джером Керн — из-за их текстов. Я с удовольствием слушаю Боба Дилана и всех этих фолковых бродяг с «Эйч-Эф-Эс». Стивен Соденхайм мне нравится не меньше оперы.
— Он пишет песни для голубых, — безапелляционно заявил Кроу.
