Манфред Абель - Немецкий детектив (сборник)
Морис Лёкель не был так уж равнодушен к ней, как это полагала его подружка. Он разделял ее заботы о Лупинусе, правда по-иному. Она не пропала бы и без этого врача-гинеколога. Нашлись бы новые покровители, не менее богатые, но не всякий вел бы себя так же беспечно, как Лупинус. И для Мориса это означало бы: прощай, Ирэна!
А что дальше?
Лёкель чувствовал себя разбитым. Он был рад, что наконец-то добрался до своего дома. Неторопливыми шагами поднялся вверх по лестнице. На площадке второго этажа остановился, пошарил в карманах и, пересчитав наличные, безрадостно покачал головой. «Не набиться ли снова в компаньоны в Кайльбэру? — подумал он, — Значит, опять становиться в торговый ряд моральной барахолки, заниматься душевным стриптизом? Хорошо бы поменять тактику, надуть мошенника, — Лёкель вымученно улыбнулся. — Обмануть этого жулика?! — пронеслось в голове. — Для Кайльбэра у меня кишка тонка! Счастье, говорят, валяется на дороге. Знать бы вот только на какой!»
На последней лестничной площадке Лёкель услышал, что в его квартире звонит телефон. Он вбежал в комнату и схватил трубку.
— Морис, Морис! О Господи, я, наверное, разбудила тебя!
— Я не спал, Ирэна. Только что вернулся домой.
— Да?
— Посидел за кружкой пива.
— Да? Послушай, я оказалась права.
— В отношении Лупинуса?
— Лупинуса, тех двух типов, медальона. И всего остального Мы должны…
— Говори громче, крошка.
— Не могу. Лупинус шныряет по дому. Мы только что закончили разговор. Это ужасно, Морис. А может, и нет, смотря по тому, с какой стороны на это дело взглянуть. Мы должны действовать.
— Мы? А как?
— Не телефонный разговор. Зайди за мной в половине одиннадцатого утра на теннисный корт. Или нет, лучше подожди меня в кафе «Роза». Ты должен прийти, послушай…
В трубке раздались короткие гудки. Еще несколько секунд Лёкель удивленно прислушивался. Похоже, кто-то вспугнул его подружку.
Он распахнул окно и высунулся наружу. У него вдруг появилось предчувствие неминуемой беды. Его охватил животный страх, страх перед завтрашним днем, перед встречей с Ирэной.
Глава 4
Клаус Герике, дипломированный тридцатичетырехлетний инженер-экономист, на визитной карточке которого стояло «независимый экономист», поблагодарил свою квартирную хозяйку, принесшую ему чашечку кофе, и улыбнулся ей. Это было очень важно — улыбнуться. Уже два месяца Герике не платил за комнату и, по-видимому, задолжает за третий месяц. Обаятельная улыбка в обмен на деликатное умолчание доброй Матильды Миттельцвайг не была для него обременительным делом, и Герике не скупился на эту валюту.
Однако улыбка на его губах тотчас потухла, как только за хозяйкой закрылась дверь. Клаус вновь уставился в лист бумаги, заправленный в портативную пишущую машинку, и продолжил писать письмо. Герике печатал вслепую, обратив взгляд влево, где лежал черновик. Время от времени он прерывал свое занятие, размышлял над написанным и заново формулировал фразы.
Письмо гамбургскому адвокату было важным: следовало произвести сильное впечатление на его получателя. И не только содержанием. Многие люди делают выводы о пишущем по его стилю. Доктор Йозеф Кайльбэр, похоже, принадлежал к разряду таких людей, во всяком случае Герике склонялся к этому мнению.
Если сделка с Кайльбэром сорвется, то не останется ничего другого, как тайком скрыться, не заплатив по счетам. От одной мысли об этом ладони Герике покрылись потом. В последнее время они стали часто потеть. Он напечатал на бумаге пятизначное число, повторил его прописью. Цифра выглядела внушительно, особенно от того, что за ней стояло — немецких марок. Герике мысленно подытожил свои долги, сумма оказалась не менее внушительной.
В случае успеха деловая операция с Кайльбэром означала спасение. Правда, не окончательное, но все же спасение. Итак, начало отредактировано. Небольшая пауза на обдумывание. Письмо было не просто важным, а жизненно важным.
«Предмет может быть продан за 70 000 — семьдесят тысяч — немецких марок, — говорилось в нем. — При существующей конъюнктуре рынка соответствующего товара его реальная стоимость примерно в два с половиной раза превышает предлагаемую. Последняя может быть увеличена благодаря искусному ведению переговоров. Детали дела целесообразно обсудить на нашей встрече. Тогда же мы могли бы лично произвести осмотр предмета».
Герике задумался, не слишком ли высокопарно звучит: «произвести осмотр». Но он оставил фразу без изменения. Кайльбэр, как ему казалось, придавал огромное значение формальной стороне дела. Если бы адвокат пришел сюда и увидел эту конуру, то продолжения не было бы. Клаус Герике вытер выступивший на лбу пот. Нервно схватил пачку сигарет, лежавшую с правой стороны машинки. Сломал две спички. Курил жадно, торопливо. Дым выпускал одновременно через нос и рот.
Встреча с доктором Кайльбэром была нужна ему позарез. Но он не должен был выказать своей спешки. И тем не менее ему придется указать срок. Срок и адрес.
Однако он не мог принять адвоката здесь, в каморке фрау Миттельцвайг.
Герике погрыз большой палец. Вчера он так ничего и не придумал, да и сегодня ни одна дельная мысль не приходила ему в голову. Продолжая грызть большой палец, он закрыл глаза.
Неожиданно в коридоре зазвонил телефон. Клаус вздрогнул. Всякий раз, когда звонили, ему тотчас хотелось занять круговую оборону. Он представлял себе танк с надписью на борту: «Взыскание долгов наказуемо!» — и мечтал в нем укрыться.
Послышались шаркающие шаги квартирной хозяйки.
— Подождите минутку! — крикнула она в трубку и постучала в дверь комнаты жильца. — Это вас, господин Герике!
Молодой человек поднялся. Вытер о штаны потные ладони и глубоко вздохнул. Затем аккуратно притушил сигарету.
— Герике слушает, — представился он. — Привет, Эрика! — Он облегченно вздохнул. — Нет, ты мне не помешала… Я финансовый эксперт? Ты преувеличиваешь! Но я, конечно же, помогу тебе… Банковский сейф? Для чего тебе понадобился сейф?.. Медальон… Ну да, если у тебя есть на то причины… Верно, ценный… Я должен уладить за тебя все формальности?.. Мне прийти туда? Господи, куда ты спешишь?.. Ах так, уезжаешь… В Париж? Наверняка навестишь Фолькера… Ну хорошо, согласен, сегодня… В пять? Дай загляну в деловой календарь.
У Клауса не было делового календаря. Да он в нем и не нуждался. Он взял телефонную книгу, лежавшую возле аппарата, и пошелестел страницами.
— Да, в семнадцать часов меня устраивает… У тебя дома, конечно. До скорой встречи!.. Пока!
Он снова уселся за пишущую машинку. Достал из пепельницы окурок и зажег его. Некоторое время посидел неподвижно, глядя невидящим взором в пространство перед собой. Затем распрямился и начал перечитывать письмо доктору Кайльбэру. Внезапно Герике вскочил со стула.
— Гроллер, — пробормотал он. — Эрика Гроллер. — Он раскрыл телефонный справочник на букву «Г» и провел указательным пальцем по столбцам с фамилиями: — Грольман, Грольштосс, Гроллер Эдмунд, Гроллер Эренфрид, вот, Эрика!
Он схватил телефонную трубку и набрал служебный номер Эрики Гроллер.
— Практика доктора Гроллер! — проверещал женский голос.
— Говорит Герике. Добрый день, фрейлейн Мёлленхаузен. Доложите обо мне госпоже.
— Фрау доктор только что ушла, господин Герике. Она была уже в пальто, когда разговаривала с вами.
— Жаль! Ну, ничего не поделаешь. Как поживаете, фрейлейн Мёлленхаузен? Давненько мы с вами не виделись.
— Но вы же так редко заходите сюда…
— Мы могли бы встретиться в другом месте. Выпить по чашечке кофе, поболтать.
— Ах вы, шутник! — проворковала старая дева.
— Нет, серьезно, — порывисто воскликнул Герике, вложив в свой голос изрядную порцию обаяния. — Я все собирался попросить вас об этом. Вы позволите мне пригласить вас куда-нибудь?
— Ах, ну как же так! Что мне вам на это ответить?
— Ответить «да». Мы столько времени знакомы друг с другом, фрейлейн Мёлленхаузен! Кстати, когда отбывает ваша повелительница? Надолго она вас покинет?
— Фрау Гроллер пробудет в Париже восемнадцатого и девятнадцатого.
— Смотрите же, — усмехнулся Герике, — в один из этих дней я заеду к вам и лично передам свое приглашение. Какие цветы вы больше всего любите?
— О, ни за что не скажу! Но вам придется заранее позвонить, поскольку в эти два дня практика будет закрыта.
— Хорошо, учту. Чувствую, лед тронулся! — Герике промурлыкал еще что-то об уютном кафе и приятной дружеской беседе, затем пропел в трубку «до свидания» и положил ее на рычаг.
Во второй половине дня над Берлином собралась гроза, не первая в эти душные майские дни. Воздух, казалось, вибрировал от зарядов электричества. Когда под громы и молнии пролился холодный ливень, люди облегченно вздохнули. Листья деревьев вновь обрели свежий зеленый цвет, и дети, ликуя, глядели на яркую радугу, повисшую над Груневальдом.
