Наталья Александрова - Кинжал всевластия
Один из пришельцев наставил на него дымящийся ствол ружья и хрипло проговорил:
– Не трясись, дед, мы тебя не тронем! Отдай нам еду и одежду, покажи дорогу к железке – и можешь дальше своему полену молиться!
Чирков затаился за пнем, но он понимал, что как только глаза пришельцев привыкнут к яркому свету костра, они его заметят. Оглядев поляну, он заметил на земле за старой лиственницей двустволку шамана. От того места, где прятался геолог, до ружья было метра три. Один хороший бросок…
Бродяга с ножом насторожился, что-то почувствовав, и шагнул в ту сторону, где затаился Владимир. Шаман приподнялся и проговорил высоким резким голосом:
– Зачем, однако, вы хозяина лесного убили?
Чирков понял, что старик отвлекает от него уголовников, дает ему шанс спастись. Он мог отползти к деревьям и скрыться в тайге, но тогда старый шаман остался бы во власти бандитов…
Уголовник удивленно оглянулся:
– Ты про кого, дед? Про медведя, что ли? Да он на нас пошел… и мяса в нем много – нам на несколько дней хватит!
– Не следовало вам хозяина убивать – теперь вас тайга не отпустит!
– Что ты с этим старым пнем разговариваешь! – проговорил второй бродяга, поднимая ружье. – Кончить его надо, а то проболтается, что нас видел! Кончить его – и все дела, чтобы следов за нами не осталось…
– Не трать пулю, пригодится! – остановил его приятель и шагнул к шаману, занеся нож. При этом он повернулся спиной к Чиркову. Владимир мгновенно вскочил, метнулся к лиственнице, схватил ружье старика и выстрелил дуплетом в обоих бандитов…
Тот, который стоял к нему спиной, охнул и повалился лицом в костер – крупная медвежья пуля вошла ему под лопатку и пробила сердце. Второму уголовнику разнесло выстрелом грудь. Прежде чем упасть, он успел выстрелить из своего ружья, ранив старого шамана в правый бок.
Первым делом Володя шагнул к раненому уголовнику, откинул в сторону его ружье, заглянул в глаза. Тот умирал, на губах у него выступила кровавая пена.
– Добей… – проговорил гаснущим голосом. – Не оставляй здесь умирать…
Геолог перезарядил двустволку, наставил на раненого… но не смог выстрелить. Он отвернулся, подошел к шаману.
Старик лежал на боку, глядя куда-то вдаль белесыми старыми глазами. Одежда на боку намокла от крови, хриплое дыхание вырывалось из груди.
– Помираю, однако! – проговорил он едва слышно. – Каждому приходит его время – и зверю, и человеку. Одно плохо – никому я свои знания не передал…
– Подожди, старик, может, еще оклемаешься! – Чирков наклонился к старику, откинул ворот одежды, осмотрел рану. Кровь толчками выплескивалась из темного отверстия. Володя оторвал край своей рубахи, зажал рану, затянул куском полотна. Возле костра нашел котелок с травяным отваром, поднес к губам шамана. Тот сделал несколько глотков, благодарно прикрыл глаза, зашептал:
– Спасибо тебе… только я все одно помру, силы из меня уходят. Об одном тебя попрошу… есть в тайге святое место, где шаману помирать положено. Донеси меня туда, это недалеко. Если там помру – душа моя найдет дорогу в счастливые леса… донесешь меня – я тебя отблагодарю, щедро отблагодарю…
– Да ладно тебе, старик, какая еще благодарность… – Володя окинул его взглядом. Шаман был худой и невысокий, как подросток, нести его было бы нетрудно. Раз уж положено ему помирать в специальном месте…
– Донеси меня туда! – повторил шаман. – Надо сейчас выходить, тогда к утру поспеем! А то не доживу…
– Ладно, старик… – Чирков наклонился, озабоченно взглянул на рану, покачал головой. – Не донесу я тебя… и как же ночью по тайге идти? Не найдем же дорогу…
– Не беспокойся, тайга сама нас приведет!.. – шептал шаман.
Чирков затоптал костер, вскинул шамана на закорки. Он и правда оказался легким, как ребенок.
– Куда идти-то?
– На Золотой Кол, – прошептал шаман. – Полярная звезда по-вашему…
Володя поднял глаза. Небо расчистилось, звезды густо усеяли его, как серебряное просо. Полярная звезда сияла ярко и уверенно. Он зашагал вперед – и тайга расступалась перед ним, широкая и прямая тропа ложилась прямо под ноги. Сбоку и сзади среди деревьев слышался шорох, но геолог не чувствовал беспокойства: невидимый таежный народ провожал их с шаманом, следил, чтобы с ними ничего не случилось…
Шаман не издавал ни звука, и Володя заволновался: не умер ли старик? Он приостановился, и тотчас же услышал шелестящий, угасающий голос:
– Поспеши, мы должны успеть до рассвета…
Уже светало, когда Володя увидел впереди большую поляну. В дальнем конце ее стояла хижина, посредине – деревянный помост, в самом его центре – сухое дерево с развешенными на ветвях тряпочками и костяными фигурками.
– Успели! – проговорил шаман. – Спасибо тебе! Усади меня на этот помост, под святым деревом…
Чирков усадил шамана, прислонил его к сухому стволу. Старик открыл глаза, глядя на розовеющее небо, лицо его осветилось радостью.
– Спасибо тебе! – повторил он. – Теперь я умру как должно и найду после смерти дорогу в священные леса… А ты, когда совсем рассветет, пойдешь в ту сторону, куда показывает самая большая ветка святого дерева, и к вечеру встретишь своих людей…
Он замолчал, Володя подумал – уже навсегда. Но сухие губы снова приоткрылись, едва слышный голос произнес:
– Посмотри справа от меня под помостом… там должен быть сверток.
Володя наклонился, запустил руку под настил, нащупал какой-то предмет, завернутый в кусок лосиной шкуры.
– Это священные ножны, – проговорил шаман неожиданно окрепшим голосом. – Много, много поколений назад их принес нашему народу человек из далекой западной пустыни. С тех пор эти ножны передавали от одного шамана к другому. Мне некому их передать, нет у меня сына, нет преданного ученика. Поэтому я отдаю их тебе…
– Зачем они мне? – запротестовал Чирков. – Пусть остаются у твоего народа…
– Не перебивай меня! – остановил его шаман. – Мне недолго осталось. Ты плохо меня слушаешь. У меня нет ученика, нет нового шамана, а передать их случайному человеку нельзя. Где-то на земле есть кинжал, сделанный тем же мастером, что и ножны. Если кинжал и ножны попадут в одни и те же руки, если кинжал вложат в эти ножны – обладатель священного оружия получит огромную власть, власть над судьбами всех людей. Если священное оружие попадет в руки дурного человека – произойдет страшное…
Шаман ненадолго замолчал, прикрыв глаза, и наконец продолжил слабеющим голосом:
– Я увидел печать судьбы на твоем лице. Ты рожден для того, чтобы принять у меня священные ножны. Возьми их, иначе я не смогу спокойно уйти в священные леса…
– Хорошо, – согласился Чирков, чтобы не огорчать умирающего. – Хорошо, старик, я возьму ножны…
– Спасибо… только помни – их нужно беречь как зеницу ока, чтобы они не попали в дурные руки!
Шаман замолчал, широко открыв глаза.
В это мгновение над лесом поднялось солнце, и его золотые лучи осветили лицо старика, так что Володе показалось, что шаман помолодел. Глаза его от солнечных лучей налились темным старинным золотом, на лице появилась загадочная восточная улыбка – улыбка, за которой стояли сотни и тысячи поколений…
– Я сделаю то, о чем ты просишь, старик! – пообещал Чирков.
И тут он понял, что шаман уже умер.
Володя спрятал подарок шамана за пазуху, бросил последний взгляд на мертвого старика и на его усыпальницу и зашагал в ту сторону, куда указывала самая большая ветка сухого дерева.
Шаман не обманул его – солнце еще только начало клониться к западу, когда Чирков встретил людей из своей партии.
Он никому не рассказал о своих таежных приключениях, никому не рассказал о подарке старого шамана…
Проводив мужа на работу, Лида Несвицкая встала посреди прихожей, уперев руки в бока, и оглядела квартиру таким взглядом, каким полководец окидывает поле предстоящей битвы.
Дело в том, что сегодня у Лиды на работе был свободный, так называемый библиотечный день. Этот день полагалось посвящать работе в научных библиотеках, но Лида давно уже библиотеками не пользовалась, все необходимые для работы материалы находила в Интернете, а библиотечные дни использовала для домашней работы. И сегодня она планировала генеральную уборку в квартире.
Лида давно поняла, что муж в таких серьезных делах будет только помехой, и занималась уборкой в его отсутствие.
