Ольга Володарская - Мемуары мертвого незнакомца
Почувствовав взгляд Дато, старушка оторвалась от шитья. Сведя клочковатые брови, глянула на того, кто ее потревожил.
— А, это ты, негодник! — Она говорила по-русски. В Тбилиси люди разных национальностей, как правило, общались на этом языке.
— Гамарджоба.
— Шалом! Когда ты уже заберешь свой драндулет?
— Что, простите?
— Мотоцикл! Он по-прежнему у меня! — И снова принялась строчить.
И тут Дато вспомнил, что Казбека-2 оставил в сарае тети Розы. Их был слишком мал. Туда мотоцикл не влезал. Вот он у соседки и арендовал место. Только вряд ли «Урал» еще там. Бабуля явно не в себе и запуталась во времени. Наверняка думает, что с того момента, как Дато поставил Казбека в сарай, прошло несколько дней.
— Спасибо, что напомнили, заберу, — крикнул Дато.
— Не ори, я не глухая, — проворчала она.
— Что шьете, тетя Роза?
— Саван. Надо закончить до полуночи. Помру я завтра в ранний час.
— С чего вы взяли?
— Боженька приходил поутру, предупреждал. И велел саван шить. Я-то хотела в гробу в платьице лежать с розочками. Есть у меня такое веселое… Хоть и траурное. В смысле, темное. А цветочки яркие, красные да желтые. Идет оно мне. Но Боженька поругал меня. Сказал, я в белом должна уйти в мир иной. Потому что чиста. Хорошо, что материя да кружево у меня имелись. Есть из чего шить. — Она разгладила ситец на машинке. — А сколько времени сейчас?
— Три почти.
— Уже? Значит, спешить надо! А ты не отвлекай, негодник! Иди себе!
И она склонилась над «Зингером».
Под его стрекот Дато поднялся на второй этаж. Зура дал ему ключ от дома, но ему не пришлось им воспользоваться — дверь оказалась незапертой. Дато толкнул ее, вошел…
И не поверил своим глазам: Зура рисовал, сидя на полу, как в детстве. На табурете лист бумаги, в руке пастельный мелок зеленого цвета. Он наносил им короткие штрихи. Дато бросил взгляд и увидел, что брат рисует луг. Среди высокой травы сидит девушка, но ее Зура пока не прорисовал. Давид видел лишь набросок, однако угадал в очертаниях фигуры Машу…
А говорил, что разлюбил!
Зураб даже не услышал, что кто-то вошел, так был увлечен своим занятием.
— Добрый день, — поздоровался Давид.
Зураб вздрогнул и резко обернулся.
— Напугал меня! — возмутился он.
— Я не хотел.
— Еще бы хотел, — буркнул Зураб.
— Ты снова рисуешь…
— Балуюсь. — Он убрал лист в коробку под столом. Выглядел Зура смущенно. Будто Давид застал его за чем-то постыдным. За мастурбацией, например. Когда-то в детстве Дато застукал за этим старшего брата, и у того в тот момент было похожее выражение лица.
— Хорошо получается, — похвалил он Зураба.
— Получается паршиво, — не согласился с ним брат. — Не надо было снова браться за это… — Он поднялся с пола. Покряхтев, разогнулся. — Старый стал. То лапы ноют, то хвост отваливается.
— Чего-чего?
— Это из мультфильма «Каникулы в Простоквашино». Неужели не помнишь? Письмо родителям дяди Федора.
— Я не очень любил мультфильмы, если ты помнишь.
— Пойдем, попьем чаю, — предложил Зура.
— Предпочту воду, на улице жарко, я вспотел.
— А я хочу чайку с сухофруктами. Сегодня угостили замечательной хурмой. Во рту тает.
Он поставил на стол тарелку с сушеным «корольком». Дато не удержался, взял один. Зураб тем временем налил ему воды и поставил стакан перед братом.
Сегодня он был абсолютно трезв. От него не пахло алкоголем. Это радовало Давида.
— Ты хорошо выглядишь, — сказал он. Зура на самом деле посвежел.
— Прибереги комплименты для барышень, — фыркнул брат. — Я просто побрился утром.
— А я не делал этого уже неделю… — Дато провел рукой по щетине. Она уже стала мягкой и в принципе ему не мешала, вот только седины в ней было много, и это его старило. Обычно Давид брился на четвертый день. Либо подправлял щетину машинкой.
— Тебя даже это не портит. Ты ж у нас красавчик.
— Побереги комплименты для барышень, — хохотнул Дато. И залпом выпил воду. — Не напился. Еще можно?
— Возьми в холодильнике.
Дато вышел на балкон, открыл дверцу, взял с полки «Боржоми», отметив, что, кроме бутылки с водой, других нет. Неужели Зураб всерьез решил завязать? Что на него повлияло? Или кто?
— Видел сейчас на балконе тетю Розу, — сообщил он брату, вернувшись в комнату.
— Я тоже. Шьет что-то.
— Саван. Помирать собралась поутру.
Зура посмотрел на брата.
— Думаешь, правда чувствует конец?
Дато пожал плечами. На сегодня разговоров о смерти и о том, что следует за ней, ему хватило. Хотелось сменить тему.
— Я сейчас встречался с Папой.
— Чьим?
— Римским.
— Брат, у тебя все дома?
— Я говорю о Сандро Измерли по кличке Папа Римский. Помнишь такого?
— Сандро Измерли помню, человека по кличке Папа нет. Это один и тот же человек?
— Да брось. Мы с Балу часто о нем болтали. И ты понимал, о ком речь. Сандро — это Папа.
— Я не слушал вас, Дато. Меня больше свои дела интересовали. Ваши речи шли фоном. Как белый шум. Понимаешь?
— Короче, Сандро стал очень уважаемым человеком в преступном мире…
— То есть таким, как папа римский?
— Вообще-то эту кличку он получил в возрасте девятнадцати лет. А может, и раньше. Просто я узнал его тогда. И он уже был Папой. Ты помнишь, как его называли в школе? Вы же в параллельных классах учились.
— Без понятия. Мы не общались.
— Точно?
— Он силен в точных науках, я в гуманитарных. Мы участвовали в разных конкурсах и олимпиадах.
— А он сказал, что ты хотел с ним дружить.
— С Сандро? Никогда. Он придумал!
— Зачем ему это?
— Откуда я знаю? Он всегда был странным.
— Страннее тебя?
— Я просто человек, который пребывает на своей волне. А Сандро…
— На чужих? Волнах?
— Он вне их. — Зура сграбастал мелки и все убрал в коробку. — Зачем ты встречался с ним?
Дато рассказал. Зура, выслушав его, покачал головой.
— Ты как хочешь, а я на эксгумации присутствовать не намерен.
— Я тебя и не заставляю.
— Хорошо, — с облегчением выдохнул Зура.
— Ты на удивление легко принял правду о нашем брате, — заметил Дато. — Почему?
— Меня сейчас вообще шокировать чем-то сложно.
— Меня тоже, но ведь это Одуванчик… Наш малыш. У меня не укладывается в голове…
— Мы же не знаем, что за эти годы с ним произошло, верно? Жизнь меняет людей. Разве ты мог предположить, что я стану пьющим грузчиком? А те, кто считал тебя башибузуком, не представляли тебя респектабельным господином…
— В скафандре из лейблов? — припомнил Дато с усмешкой. — Где вещи Гио? Или Мухаммеда? Не знаю теперь, как его называть.
— Там же, где и были. В тумбочке на балконе, где ты рогатки хранил.
— Пойду, принесу их.
— Зачем?
— Папе покажу.
Дато вышел на балкон, открыл тумбочку, нагнулся.
— Заберешь драндулет-то свой? — услышал он голос тети Розы.
— А когда можно? — откликнулся он.
— Да хоть сейчас.
— А если попозже? — Дато достал вещи покойного брата. Пистолет сразу сунул за пояс джинсов, а бумажник и ключ держал в руках.
— Можно и попозже. Но не тяни долго. Помру поутру, родственники набегут — я им уже сообщила, чтоб к семи приходили, — и из сарая тебе ничего забрать не дадут. Не докажешь, что драндулет твой. Скажут — наш, а ты катись, мародер. Цена ему три рубля, только родственнички мои и копейки терять не любят.
Она рассуждала так здраво, что Давид засомневался в правильности своих выводов относительно ее психического состояния. Не похоже, что соседка в маразме.
— Я могу сейчас зайти за ключом от сарая?
— Здрааасьте, — протянула она. — Сам его в руках держит, а у меня спрашивает.
Дато с удивлением воззрился на ключ.
— Это от вашего сарая?
— Ну да.
— А откуда он у меня?
Тетя Роза посмотрела на Дато с жалостью.
— Молодой такой, а уже в памяти провалы… — И, покачав головой, принялась за свой саван. Хорошо, что шила она сейчас не на машинке, а руками, и Дато смог продолжить разговор:
— Тетя Роза, может, напомните мне… А то я правда что-то совсем плохой. Все забыл.
— Пьешь, наверное, много, — поджала морщинистые губы старушка. Дато понял, что и то, как он напоил ее брата перед смертью, она не забыла. — Я же тебе на днях то же самое сказала. Забери драндулет. Ты вот так же на балконе стоял, а я сидела на своем. Не шила, а просто воздухом дышала. Для шитья я негодной стала. Глаза не видят, руки трясутся, это просто сегодня Господь мне немного здоровья послал, чтоб я саван сшила. А то, говорит, в платье не дело в гробу лежать. А вообще оно у меня красивое, в цветочек…
Пока ее сознание окончательно не уплыло и она не начала повторять все, что он уже слышал, Дато прервал соседку:
