Завещание - Маргарет Джоанна

Представители исторического факультета – по крайней мере, большинство из них, – собрались в передней части зала. Уильям представил меня второкурснице, с которой мне предстояло делить кабинет.

– Мейрид. Красивое имя, – заметила я. – Откуда ты?

– Последние двадцать лет живу в Великобритании, но вообще моя мама родом из графства Мейо, а папа – итальянец.

Пока мы разговаривали, глаза Мейрид бегали по комнате:

– Сожалею о смерти твоего научного руководителя. Мы с ней только-только начали вместе работать.

– Я до сих пор не могу поверить в случившееся…

– Я тоже. Все не слава богу. – Мейрид втянула щеки и приоткрыла рот, становясь похожей на рыбу. – А ведь ты приехала издали, чтобы работать с ней, – добавила она. – Меня вот перевели к Уильяму Андерсону. А тебя?

– К Эндикотту.

– О. Сочувствую насчет кабинета.

– А что с ним?

– Роза. Ты знаешь Розу? Не волнуйся, ей сказали освободить стол к ноябрю.

– К ноябрю? Когда она вообще возвращается? Я искала ее.

– Она вернется со дня на день, – ответила Мейрид, переминаясь с ноги на ногу. – Было бы здорово, если бы она не уезжала так часто. Ее поездки влекут за собой еще большее загрязнение атмосферы.

– Эй, новенькая! Мы собираемся в «Куэйк». Присоединяйся, – предложил Джефф, третьекурсник из Инвернесса, специализирующийся на франко-шотландских торговых отношениях. Он жестом указал на стоящего рядом здоровяка Берти, второкурсника. К нам подошла Катрина.

– Мы должны позаботиться о нашей новой зверюшке.

– Зверюшке? Сочту за комплимент, – улыбнулась я, и все рассмеялись.

Катрина познакомила меня с Шоном из Северной Англии и Люком из Северной Ирландии.

Мне понравилось, как он произносит свое имя: «Лю-ук».

Уильям подошел, когда я надевала все еще мокрое пальто.

– Ты с нами? – поинтересовался он.

Я надеялась незаметно улизнуть, но неожиданно для себя ответила:

– Конечно!

Разбившись на небольшие группы, мы отправились в паб. Уильям присоединился к нам с Клэр Миллер, разговорчивой преподавательницей из Шотландии, и мы шли втроем, пока Клэр не пожелала нам хорошего вечера и не ушла домой.

На самом деле заведение называлось не «Куэйк», а «Куэйч», и, уже оказавшись внутри, я узнала, что «куэйч» – это кружка для питья. В помещении царил удушливый запах сигаретного дыма и несвежего пива.

Я заказала стакан воды.

– Газированную, безо льда. Спасибо.

– В этой стране, Изабель, вода предназначена для чая или купания, – повернулся ко мне Уильям.

– Хорошо, тогда мне порцию виски, – сдалась я. – Чистого виски.

– Какого именно?

Я посмотрела на выстроенные в ряд бутылки и прочитала первую этикетку, которую смогла разобрать.

– «Боумор», – сказала я, уверенная, что произнесла название правильно.

– Односолодовое? А ты знаешь толк в виски, – отозвался Уильям.

Я усмехнулась.

– Две порции пятнадцатилетнего «Боумора». За мой счет, пожалуйста, – заказал Уильям, и бармен поставил перед нами два массивных стакана, в которые щедро плеснул виски.

– «Боумор», – задумчиво протянул Уильям. – Гармоничный вкус с идеально сбалансированными дымом и торфом. Он с Айлей, родины восьми винокурен, самого нетронутого из островов. Закрой глаза, прежде чем сделать глоток. Поверь мне.

Это казалось глупым, но я послушно закрыла глаза. А когда открыла – увидела перед собой серебристо-голубые глаза Уильяма. Он пристально смотрел на меня.

– Ты почувствовала привкус моря?

– Честно говоря, нет. А ты что, знаток виски?

– Видимо, не очень. – Я улыбнулась. – Может, присоединимся к остальным?

Мейрид, стоявшая спиной к огню, участвовала сразу в нескольких разговорах. Я находилась рядом с Берти, когда Катрина подошла и шлепнула его по заднице.

– Принесешь мне виски «Сауэр»? – попросил он, и Катрина плавной походкой направилась к бару.

Я наклонилась к Берти:

– Вы с Катриной встречаетесь? Я думала, она с Джеффом.

Его ноздри раздулись.

– Смазливый шотландец встречается с Дэнни. Время от времени. Он предпочитает женщин постарше. Таких, как мадам О-ля-ля, – произнес он с деланым французским акцентом. – Дэнни ревновала к твоей покойной научной руководительнице. Мадам О-ля-ля была в хорошей форме.

– Ты имеешь в виду Мадлен Гранжье?

– Кого же еще?

– Неуважительно говорить так о профессоре. Не говоря уж о том, что она умерла.

– Это был комплимент! Madame la professeur обладала, как говорится, je ne sais quoi. Но мне жаль, что она не с нами и ничего не может сказать в свою защиту. Профессор Гранжье была из тех женщин, кто напрашивается на такие разговорчики. Будь вы знакомы, ты бы и сама все это поняла. Узкие юбки, шпильки… Она знала, на что идет.

Я нахмурилась.

– Не думаю, что есть люди, которые «напрашиваются» на такие разговорчики. Дэнни сейчас здесь?

– Она в Хайленде, исследует «католицизм в кланах». – На последних словах Берти загнул пальцы, изображая кавычки, после чего ушел к Катрине пить свой виски.

Шон и Люк стояли в углу. Взяв меня под руку, Люк сообщил, что Шона бросила девушка – чтобы стать монахиней в монастыре.

– Мне очень жаль. – Я повернулась к Шону.

– Почему? Потому что после свидания со мной девушка решила уйти в монастырь?

– Уверена, дело не в тебе, – возразила я.

– Просто ты меня не знаешь. – Шон подмигнул мне.

Я повернулась к Люку:

– Что это с Берти? У него зуб на Мадлен Гранжье?

Шон вздохнул.

– Не обращай внимания. Берти придурок, сынок богатея, который подтирается пятифунтовыми банкнотами. Гранжье была в комиссии, которая завалила его на втором курсе. С тех пор он бесится.

– Как мерзко, – сказала я.

Люк кивнул.

– Да. Берти, можно сказать, радует, что Гранжье погибла. Хотя та не виновата, что в прошлом году он только и делал, что прогуливал.

Уильям подошел и спросил, не хотим ли мы добавки. Мы заказали по порции виски.

– Моя очередь. – Я протянула кредитную карту.

Катрина присоединилась к нам тогда, когда Люк спросил тему моей диссертации.

– Я пишу о женщинах двора Екатерины Медичи, анализирую с феминистской точки зрения ее так называемый «летучий эскадрон» и то, что за политическими кулисами эти заклейменными позором фрейлины играли важную роль.

– Изабель, дорогая моя, – перебила Катрина. – Несколько месяцев назад, работая в Британской библиотеке, я прослушала лекцию именно на эту тему. В Кембридже. – Она потрепала меня по плечу. – Мы, женщины, должны поддерживать друг друга. Будет обидно тратить время на тему, которая уже освещена со всех сторон.

– Интересно, почему профессор Гранжье никогда не говорила мне об этом, – удивилась я, чувствуя, как горит лицо.

– Или Эндикотт, – добавила Катрина. – С другой стороны, подопечные Эндикотта и Гранжье соперничали – совсем как они…

Берти подошел к Катрине и обнял со спины.

– Узнаю этот взгляд! Снова мутишь воду, да, Кэт? – Он хлопнул меня по плечу, и я отшатнулась. – Эй, Изабель! Дай знать, если она будет тебе докучать.

– Все хорошо, мы просто беседуем, – улыбнулась я. – Прошу прощения, я отойду покурить.

Направляясь к выходу, краем глаза я заметила, как Берти схватил Катрину за запястье, а Уильям вполголоса что-то им говорил.

Стоило выйти на улицу, как пронизывающий ветер забрался мне под кардиган, и мне стало холодно. Дверь открылась, и в мою сторону дунул теплый воздух. На пороге появился Уильям.

– Уже докурила?

– Я не курю с университета.

– Ты не пьешь, не куришь. Современные американцы ведут поразительно здоровый образ жизни.

– Просто нужен был перерыв.

– Забудь все, что наговорила тебе Катрина – сказал Уильям, правильно угадав мои мысли, и провел рукой по волосам. – Знаешь, что тебе следует сделать? Угостить меня выпивкой.

Я последовала за ним обратно в паб. Спустя несколько порций виски, когда бармен притушил свет и включил погромче музыку, мы начали распевать песни восьмидесятых – смелость, сдобренная изрядной порцией алкоголя, заставила нас поверить в то, что мы знаем все слова.