Завещание - Маргарет Джоанна

Роза была красивой и умной. О ней много говорили – по большей части у нее за спиной. Я считала Розу очень доброй и бесконечно обаятельной. Она не боялась показаться смешной, ей была не чужда самоирония.

В университетском городке ее всегда окружала свита, включая новых парней, которые, казалось, сменялись каждую неделю. Я училась по программе с двойной специализацией: историей и французским языком. Совсем как Роза. Руководитель нашего семинара Денис Вире специализировался на истории Франции шестнадцатого века. Он взял меня под свое крыло, как до того сделал с Розой.

В отличие от Розы я во время учебы вела себя очень скромно. Лучше всего меня знали библиотекари. На втором курсе я посетила выпускную церемонию французского факультета, на котором Роза получила престижную награду. Через два года я получила ту же награду, и Роза прислала мне милую записку, в которой приветствовала меня в «клубе».

Через год после выпуска, в самый тяжелый период моей взрослой жизни, я написала Розе и спросила о Сент-Стивенсе. Я следила за ней и видела ее имя в списках выступающих на конференциях, поэтому знала, что она пошла в ту же область, что и я. Роза меня вспомнила. Она высоко отзывалась о Сент-Стивенсе, пела дифирамбы Мадлен Гранжье, всему преподавательскому составу и студентам. Восхваляла продуваемые ветрами пляжи и город, каждый уголок которого пронизан историей. При этом упомянула, что здесь постоянно идут дожди, и посоветовала взять с собой прочный зонт, несколько макинтошей и резиновые сапоги. Сказала, что Сент-Стивенс – воплощение британского университета, каким представляют его американцы, и спросила: знаю ли я, что фильмы о Гарри Поттере снимали в Шотландии? Роза даже обещала помочь мне найти финансирование, если университет не сможет покрыть все расходы.

– Звучит здорово, – ответила я. – Мне нравится мысль о том, чтобы оказаться подальше от Штатов и поближе к европейским архивам.

Не будет преувеличением сказать: Роза Брюстер спасла мне жизнь. Пусть даже не знала об этом.

Я уже засыпала, когда услышала четыре резких стука в дверь. Затем звякнула связка ключей, и входная дверь отворилась. В гостиной зажегся свет.

– Кто-то оставил плиту включенной.

Я вскочила с кровати, приоткрыла дверь спальни и увидела мужчину в бордовом бархатном пиджаке.

– Не бойтесь, – сказал он, – я ваш домовладелец, Чарльз.

Я приоткрыла дверь побольше.

– Рад знакомству, – улыбнулся он. – Не стесняйтесь, снимайте пальто. Или, может, вы собирались на улицу? В таком случае вам стоит причесаться. Я пришел показать, как пользоваться плитой, ванной и еще по мелочи.

Домовладелец устроил мне небольшую экскурсию, во время которой мне стало интересно: понимает и он, что я пропускаю все его слова мимо ушей?

– Говорят, в Сент-Стивенсе творится что-то странное, – сообщил он. – Я окончил университет более двадцати лет назад, и многое изменилось. Вы уже познакомились с городом? Мой долг – предупредить студентов-арендаторов, чтобы они не наступали на высеченные возле собора буквы «TP». Это инициалы протестантского мученика, сгоревшего на том самом месте. Любой студент, который наступит на них, провалит экзамены.

– Буду иметь в виду, – ответила я. – Вы сказали, что в Сент-Стивенсе творится что-то странное. О чем вы?

– Совсем недавно из библиотеки пропала книга Ньютона. Один из наших самых старых и ценных текстов. Принадлежала коллекции профессора химии, который завещал ее университету в девятнадцатом веке.

– Какой кошмар. Кто-нибудь знает, куда она могла подеваться?

– Рано или поздно книгу найдут – Сент-Стивенс похож на остров; здесь невозможно ничего утаить. Я не хотел вас напугать: город у нас безопасный, одинокой женщине ничего здесь не грозит. Да и потом… Уверен, в скором времени вы обзаведетесь друзьями, которые смогут составить вам компанию. В их числе наверняка будут ваши соотечественники. Они не самая заметная часть студенческого населения, но самая слышимая.

Я рассмеялась и постучала ногой по полу.

– Что же, я пойду. Купите себе электрический чайник, Изабель. Если, конечно, будет не очень трудно, – сказал домовладелец. – В прошлом году одна американка чуть не сожгла квартиру. В любом случае надеюсь, вы не устраиваете диких вечеринок?

– Вам не о чем беспокоиться. Я здесь, чтобы учиться, а не устраивать вечеринки.

Домовладелец прищурился.

– Точно! Вы же специализируетесь на истории? На прошлой неделе в результате несчастного случая погибла профессор с исторического факультета. Как странно…

– О чем вы?

– Я не уверен, что это был несчастный случай. Особенно учитывая слухи, которые ходили по городу. Мы виделись однажды. Красивая женщина… Вот только в Сент-Стивенсе ее не жаловали. Ее репутация…

– В каком смысле «не жаловали»?

– Во-первых, она добивалась членства в частном клубе, который с самого своего основания был только мужским. Подняла шум, когда ее не пустили, взбаламутила народ, город, университет.

Я уперла руки в бока.

– Не могу сказать, что виню ее.

– Проехали. И последнее, пожалуйста: не забудьте запереться. На парковке по ночам ошиваются подозрительные типы. Без колебаний звоните, если вам что-нибудь понадобится. Мой номер у вас есть.

Не успела я что-либо ответить, как домовладелец ушел, плотно закрыв за собой дверь. Я выбросила его слова из головы – восприняла их как обычное предупреждение иностранному студенту.

Наполнив чашку водой, я сняла пальто, вернулась в спальню и забралась под одеяло. Поставила чашку на тумбочку, случайно опрокинув бутылочки с психотропными средствами. Крошечные белые таблетки лавиной покатились по столу и запрыгали по ковру. Я не стала их поднимать. Минут через десять, находясь между сном и явью, я вдруг подумала: а не привиделся ли мне Чарльз? У меня столько вопросов к Розе, где бы она ни была.

Глава третья

Когда я проснулась, за окном уже успело стемнеть. Я быстро привела себя в порядок, переживая, что опоздаю на приветственную встречу, и выбежала под дождь, на этот раз захватив зонтик. Найти обратную дорогу к зданию исторического факультета оказалось трудновато. Улицы опустели, в витринах магазинов погас свет. К тому времени, как я нашла главный вход, скрывающийся за решетчатыми воротами, я промокла насквозь – несмотря на зонтик. Несколько минут я ждала, пока кто-нибудь пройдет мимо, а потом отыскала охранника, который сказал, что проведет меня к боковому входу.

– Вы американка?

Охранник говорил с сильным шотландским акцентом, но мне удавалось понимать большую часть из того, что он говорил.

– Вы кажетесь славной девушкой. Я работаю здесь сторожем уже тридцать лет. С лихвой насмотрелся на всяких грубиянов. Таких здесь много. Берегите себя. Не позволяйте сбить себя с толку, ладно?

Я кивнула, прошептала «спасибо» и вошла в душную комнату. Я пыталась ступать как можно тише, но половицы все равно заскрипели. При виде меня профессор Найджел Эндикотт замолчал. Я неуверенно подняла руку в приветствии, на которое профессор не ответил, вновь обратив свое внимание к группе из человек сорока, над которыми жужжали флуоресцентные лампы. Не отходя от двери, я стянула с себя промокшее пальто. Затхлый запах книг и мокрого ковра подействовал на меня на удивление успокаивающе.

– В заключение, – сказал профессор Эндикотт, – я хотел бы подчеркнуть, что когда вы окончите учебу – если вы ее окончите, – то должностей в университете будет очень мало. Учебный процесс похож на воронку: пропускает только тех, кто настроен серьезно. Я говорю это, чтобы подтолкнуть вас в нужную сторону, и желаю вам удачи.

Собравшиеся нехотя захлопали в ладоши, и наступила недолгая тишина. Потом вперед вышел Уильям Андерсон:

– Что ж, спасибо за воодушевляющую речь. – По помещению прокатилась волна смеха. – Добро пожаловать! Берите напитки, знакомьтесь с нашими новенькими.

Те, кто сидел, встали с мест. Начались вежливые разговоры. Улыбаясь всем и никому конкретно, я взяла со стоящего рядом столика бокал белого вина. Потом внимательно оглядела присутствующих. Розы нигде не было.