Ольга Лаврова - До третьего выстрела
-- А-а, понял.
-- Голосуем. Кто "за"? -- и Леша первым поднимает руку. -- Единодушно. Решение будет утверждено общим собранием, когда съедутся остальные ребята. От имени коллектива поздравляю. Запомни этот миг своей жизни, о Гвоздик, и постарайся дорасти до Гвоздя! Есть стажеру задание?
-- Пусть что-нибудь придумает, -- капризно складывает губы Наташа. -Чтобы не было скучно.
-- Натка, человечество создало целую индустрию развлечений и все продолжает скучать.
-- Ну пусть хоть попробует! -- настаивает она.
-- Придется поднатужиться, брат-стажер, -- решает Леша. -- Попытайся нас чем-нибудь развлечь. Или хоть удивить.
* * *
Знаменский допрашивает простуженного мужчину лет сорока: Губенко.
-- Гражданин следователь, ну ни сном, ни духом! -- клянется тот. -- Я как освободился, жена ультиматум поставила: если, говорит, еще хоть с одной уголовной рожей увижу, -- конец. Высчитала, что до дому ходу двадцать две минуты. В восемнадцать ноль-ноль смена кончается, в восемнадцать десять я на проход-ной, в восемнадцать тридцать пять ужин на столе, и я должен быть как штык, иначе допрос похуже вашего. Хоть соседи, хоть кто хотите подтвердит!
-- Жестокая женщина. Позавчера тоже весь вечер провели с женой?
-- Она к сестре ездила. А я дома футбол смотрел.
-- Хорошая была игра?
-- Ну!!
-- А куда же вы сломя голову бежали этак в середине второго тайма? Как раз невдалеке от ограбленного магазина?
Допрашиваемый шмыгает носом.
-- Эх, мать честная...
-- Так куда бежали?
-- Футбол смотреть, -- уныло говорит он.
-- Забавно.
-- Телевизор испортился, гражданин следователь. Острый момент, атака на наши ворота, а он, паразит, хлоп -- и сдох. Пришлось бегом к дружку -досматривать.
-- Не застали его?
-- Почему? Застал. Если надо, он подтвердит.
-- Но кто мне подтвердит, откуда вы прибежали к дружку? Кто подтвердит, что до той поры сидели дома у телевизора?
-- Соседку спросите. Я сначала к ней рвался. Не пустила. Тут международного значения матч, а она муру смотрит, танцы ка-кие-то!
-- Ну хорошо, допустим, все все подтвердят. Как мы определим промежуток, в который вас уже не было дома, но еще не было у приятеля?
-- Экран у меня вырубился на девятнадцатой минуте. К Федору я ввалился, когда штрафной назначили. Второй гол уже при мне забили. Выходит, минут девять я прозевал.
-- Сколько из них вы препирались с соседкой?
-- Показалось долго, но, наверно, минуты три.
-- Сбрасываем три минуты, остается шесть. Какую часть пути занял переулок?
-- Примерно полдороги.
-- Значит, вы находились поблизости именно в то время, когда ограбление совершалось или когда грабитель удирал с места преступления. Не заметили чего-нибудь, что может нас интересовать? Думаю, вопрос понятен.
-- Понятен... -- мужчина тяжело вздыхает. -- Парень там один ошивался, гражданин следователь. Тогда я, конечно, ноль внима-ния, но как теперь рассуждаю -- по разным признакам -- в общем, на стреме он стоял... Главное, видел я его раньше. Лицо знакомое.
-- Где?
-- Не помню.
-- А если сосредоточиться?
-- Пробовал уже, самому интересно. Но вот хоть убей!
-- В какой обстановке вам его легче представить: в парикмахер-ской?., в метро?., в поликлинике?., сигаретами торгует?..
На каждый вопрос Губенко отвечает секундной задумчивостью и пожиманием плеч.
-- Опишите его.
-- Да так себе, белобрысый, крепкий, румяный. Без особых каких примет. Года двадцать два или двадцать пять. Блондины, они моложе выглядят, личное наблюдение.
-- Не мешало бы прийти в милицию и поделиться личными наблюдениями, чтобы вас не разыскивали как предполагаемого сообщника.
-- Да ведь, гражданин следователь...
-- Между прочим, товарищ следователь.
-- Правильно, товарищ следователь. Вы учтите мою ситуацию: соседка пожаловалась жене, что я ее обругал за телевизор по-нехорошему, я жене объясняю обстоятельства, но я говорю, что бегал к Сосновым, а бегал-то я к Феде Антонову потому что до него ближе, а Федор тоже судимый и, значит, по жениному пониманию, он для меня под запретом, а она мне ультиматум поставила, так что теперь, если узнает, она мне такое выдаст...
* * *
Миша Мухин, он же Сэм, валяется дома на диване с книгой. В соседней комнате вполголоса препираются мать Миши и ее отец, древний благообразный старец.
-- Папаша, послезавтра Константин из поездки вернется. Скажите вы своим богаделкам, чтобы не ходили пока.
-- Неча ими брезговать! Сестры они мне по древлепрославленной нашей вере.
-- Вам -- сестры, а Косте -- хуже горькой редьки.
-- Срамишь седины мои, Аксинья. Чужие люди идут за духовным наставлением, а родная дочь лба не перекрестит. Гореть тебе дура, в геенне огненной.
-- Да отстаньте, папаша, молюсь, молюсь я.
-- Когда тебе молиться, ты телевизор смотришь.
-- А то вы не смотрите!
Чего дед не желает слышать, то он попросту пропускает мимо ушей.
Мухина переобувается в передней.
-- В магазин? -- осведомляется дед.
-- Хлеба к обеду.
-- А что на обед?
-- Щи вчерашние да яичницу зажарю.
-- Знаешь ведь, что нынче постный день! -- Нет чтобы отцу грибочков подать, рыбки. Котлеты да яичницы -- словно назло во искушение вводишь!
-- Грибочки, папаша, на базаре кусаются. И рыбка в цене: вы ведь не селедку просите, а что поблагородней.
-- Константину небось припасла уже и красненького и белень-кого. Как приедет, пир горой. А отцу жалеешь!
-- Мне ваши посты влетают дороже пиров! -- Она направляет-ся к двери. .
-- Стой! Куда простоволосая? -- и таким грозным тоном, что Мухина без звука повязывается косынкой.
Дед переключается на Мишу.
-- Все читаешь?
-- Что поделать, грамотный.
-- А чего читаешь?
-- Исторический роман.
-- Из какой же истории?
-- Времен царя Алексея Михайловича.
-- Тьфу! С него вся скверна пошла.
-- Никона разжаловал, что ли?
-- Не разжаловал, а низложил на собрании всех патриархов. Законно низложил.
-- Тогда какие к Алексею Михайловичу претензии?
-- Исконное наше двоеперстие, истинное, кто запретил? Ни-кон. До Никона все двумя перстами крестились. А если Никона потом вон, да в простые монахи, можно сказать, как врага народа, то почему троеперстие его сохранили? Как об этом в романе объясняется?
-- Никак.
-- Дурак твой историк.
-- Дед, ругаться грех, -- уличает Миша.
-- С вами кругом грех.
За окном слышен условный свист. Перед домом дожидается вся компания. Выбегает Миша. Обычные приветствия, и дальше раз-говор на ходу.
-- Чего застрял?
-- Дед все ведет среди меня религиозную пропаганду.
-- И как ты?
-- Ничего, мне на пользу: заставляет извилиной шевелить. Слушайте, какую недавно мыслишку подпустил. Насчет проис-хождения людей. Если, говорит, человек -- венец творения, по образу и подобию, то с него и спрос великий. Происхождение, так сказать, обязывает. Поэтому, говорит, вы нечестивцы, и решили быть лучше от обезьян. С обезьяньих потомков что возьмешь? Никакой ответственности. Если говорит, считать, что ваши пра-бабки нагишом по деревьям скакали, тогда, говорит, конечно, кругом сплошной прогресс. Хоть бомбы друг в друга кидайте, хоть пьяные под забором дрыхните -- все равно можете гордиться и возноситься, потому что обезьянам до вас далеко. Даже послед-ний, говорит, болван все ж таки на двух ногах ходит и даже в штанах.
-- Богатая идея! -- смеется Леша.
Наташа добавляет:
-- И с ядом.
-- А что ты ответил? -- спрашивает Сенька.
-- Начал про эволюцию, про научные данные. А он говорит: ваша "еволюция" -- чушь. Небось, говорит, сколько ни копают, а в главном-то месте дырка. Тут обезьяна -- тут человек, а переход-ного звена промеж них нету.
-- Да откуда он знает?
-- Начитался журнала "Знание -- сила", таскает у меня поти-хоньку.
-- Силен старик! -- Сеньке разговор любопытен.
-- Да, въедливый. При отце помалкивает, а без отца -- хозяин в доме. Мать его до сих пор боится. Как зашипит: "Аксинья, прокляну!" -- она чуть не в ноги: "Папаша, простите!"
-- Ничего себе! -- фыркает Наташа.
-- Лично я -- от обезьяны, -- говорит Леша, -- внутренний голос подсказывает. А ты, Натка?
-- Сколько красивых зверей! Нашли действительно, от кого произойти.
-- С обезьяной сравнивают только в насмешку, -- поддакивает Сенька.
-- Миш?
-- Лелею надежду, что предки прилетели из космоса. Затем часть их выродилась в людей, часть -- в мартышек.
-- Назревает идейный раскол, -- констатирует Леша. -- Надо выяснить мнение общественности. Стажер! Будешь опрашивать каждого третьего прохожего.
-- Только прямо в лоб, -- оживляется Наташа. -- Дяденька или тетенька, вы от обезьяны произошли?
-- Чудно! -- кивает Гвоздик. Он отсчитывает прохожих на другой стороне улицы. Третий по счету останавливается у витри-ны, и Сенька, подойдя, бойко начинает ему в спину.
-- Гражданин, разрешите спросить...
Тот оборачивается. Это гориллообразный детина. Спрашивать его о происхождении -- недвусмысленное оскорбление. Сенька невольно подается назад.
