Стенли Эллин - Двенадцатая статуя
— Кончай, Мел. В кои-то веки у нас есть приличный сценарий, хорошие декорации и даже парочка актеров, умеющих работать. Я сам их подбирал.
— Таких, например, как наша несравненная, великая и прекрасная звезда Ванда? Уж мне-то не говори, Сай! Чего ты ждешь от девицы, у которой роль записана по-английски в транскрипции?
— Я ее заставлю играть как надо. Только не теряй вкус к работе из-за Алекса, Мел. Ты еще ни разу не подводил нас. Сейчас никак нельзя оплошать.
От его умоляющего тона Мела едва не стошнило. Мало того, что этот медведь много лет покорно глотал все, чем кормил его Алекс. Господи боже мой, неужели он еще благодарно лижет хозяину руки за подачки?
Асфальт заканчивался у громоздкого сооружения, где помещалась студия озвучивания, и здесь участок разделялся высокой проволочной оградой, преграждавшей путь к задней части съемочной площадки и декорациям. Парень, стороживший внутренние ворота, как и его двойник при входе на площадку, носил на поясе кобуру.
Когда они миновали его и нагнали Файла, тот ткнул пальцем в охранника.
— Вот на что уходят деньги, — объявил он. — Приходится круглые сутки держать здесь такого бандита. Иначе чертовы макаронники растащат все дочиста.
— Ну спасибо, — немедленно отреагировала Бетти, в девичестве, между прочим, Каполетта. — Mille grazie, padrone[2].
— Не надо быть такой обидчивой. Я говорил не об итальянцах из Сан-Франциско, а исключительно о местных талантах.
Мел заметил, что итальянские техники, которые наверняка все поняли, приняли безразлично-вежливый вид, словно не разобрали ни слова. Что ж, работа есть работа.
Обход декораций на площадке показал, что Файл заключил поистине выгодную сделку. «Пан-Италиа» построила для своей картины о святом Павле не только точную копию Форума, но целую улицу древнего Рима в натуральную величину со всеми деталями, лавками и домами, а еще великолепную виллу с портиком, которая стояла на холме, возвышаясь над остальными постройками. Эта вилла, объявил Файл, станет дворцом Тиберия, правда сцены в интерьере придется снимать в студии. Мак-Аарон с парой операторов неделю назад побывал на Капри, они отсняли несколько десятков метров пленки местных пейзажей, чтобы декорации выглядели правдоподобно. Блестящая идея Сайруса, раздраженно буркнул продюсер, как будто тупой зритель способен понять разницу!..
Чтобы избавиться от общества Файла, Мел забрался на портик виллы. Оглядывая отсюда Форум, пинии и кипарисы, обрамляющие Аппиеву дорогу, он мог различить плавные очертания холмов Альбано на горизонте. На миг ему показалось, что внизу раскинулся древний Рим, восставший от многовекового сна. Солнечный зайчик от проезжавшей машины едва не разрушил иллюзию, но это вполне мог быть отблеск солнца на полированном панцире воина, направляющегося на своей колеснице на юг, в Остию.
Подошел Сайрус, вопросительно взглянул на него.
— Ну как, понравилось?
— Очень.
— Соответствует эпохе Тиберия. Понимаешь теперь, почему я говорил, что наконец-то мы снимем полноценный, без халтуры, фильм? Если, конечно, сделаем все как надо!
— Только не мы, Сай. Выше головы не прыгнешь. Чтобы создать такую ленту, нужно много раз переделывать, переписывать, переснимать. Принцип трех «п». Ты ведь знаешь, как к нему относится Алекс?
— Да, но мы можем драться за каждую мелочь.
— Что верно, то верно.
— Мел, скажу тебе прямо: хочешь верь, хочешь нет, это мой последний фильм.
— Ерунда!
Сайрус криво улыбнулся.
— Нет, судя по тому, что говорят врачи. Мак знает, можешь сказать Бетти, но вообще, это между нами. Здесь внутри все прогнило. — Он похлопал себя по отвисшему животу. — Чудо если машина не развалится до конца съемок, не то, что до будущего года!
Вот, значит, в чем дело. Неужели, подумал Мел, человек, проживший долгую и трудную жизнь, способен на подобные сантименты? Да, теперь ясно. Сай Голдсмит умирает, жить ему осталось недолго, и «Император страсти» должен стать его лебединой песней. Его лучшим фильмом, несмотря на все выкрутасы Файла!
— Послушай, Сай, врачи могут ошибаться. Если ты вернешься в Штаты, сходишь к лучшим специалистам, скажем, в клинику Майо…
— Именно там мне и объяснили, что к чему, Мел. Просто и доходчиво. До того доходчиво, что прежде чем лететь сюда, я заглянул в Лос-Анжелес и условился что, когда придет время, меня похоронят на кладбище «Райские кущи»: большой склеп, красивый гроб и тому подобное… Самое интересное, что, подписав бумаги, я почувствовал себя гораздо лучше. Тогда я понял, почему древние римляне и египтяне так любили проверять, все ли готово к самому главному дню. Это заставляет взглянуть правде в глаза. А потом можно спокойно жить дальше.
По крайней мере до того момента, когда картина будет сделана так, как тебе хочется, подумал Мел. Вообще, если разобраться, Сайрус оказал ему величайшую честь. Многое ведь зависело от сценария, а над ним пригласили работать не кого-нибудь, а его, Мела Гордона.
— Скажи, Сай, — произнес он, — ты, а не Алекс, решил, что сценарием должен заниматься я, верно?
— Точно. Разве это не доказывает, что, когда надо, я могу выиграть с ним бой?
— Вроде бы, да. Теперь осталась самая малость — выиграть войну.
И действительно, им пришлось выдержать самую настоящую войну, разве что без стрельбы. Когда Файл получил первый вариант сценария и на его основе составил график работы, до него быстро дошло, что на площадке творится что-то непонятное. С тех пор для всех, занятых в «Императоре страсти», жизнь превратилась в сущий ад.
В том числе, как не без злорадства отметил Мел, и для самого продюсера. Впервые в жизни Файла съемки его фильма отставали от графика. Сайрус с мрачно-непреклонным видом требовал снимать дубль за дублем, пока не получал удовлетворявший его результат. Он муштровал орды варваров и римские легионы на полях за пределами съемочной площадки, так что они в конце концов пригрозили взбунтоваться, заставлял Мела переписывать один эпизод за другим, пока диалоги не становились доступными для ограниченных возможностей актеров, не теряя ни выразительности, ни смысла.
Кстати, все заговорщики выполняли двойные обязанности. Как-то само собой получилось, что Мел в промежутках между актами сочинительства занялся режиссурой съемок среднего плана. Мак-Аарон, невзирая на громкие протесты оскорбленных представителей профсоюза, отвечал за свет и звук. Даже Бетти, которая трудилась бесплатно, проводила бесконечные часы с Вандой, заставляя ее правильно произносить слова роли, так что в конце концов они видеть друг друга не могли.
Долгий рабочий день обычно завершался в кинозале, где собиралась измученная группа, чтобы просмотреть только что отснятые кадры, а Файл, усевшись отдельно, в холодной ярости отпускал язвительные замечания о том, что видел на экране и о том, во сколько ему это обошлось. Самым нелепым было то, что Алекс совершенно не понимал, что происходит. Он наотрез отказался поверить объяснениям Бетти во время бурной и бесплодной беседы наедине. Продюсер считал, что они злонамеренно сорят деньгами, занимаются саботажем, попросту разоряют его, о чем не уставал напоминать при каждом удобном случае. От более серьезных шагов его удерживала собственная мелочная жадность. Как заметил Сай, он мог в любой момент выгнать их всех, но контракт — палка о двух концах. Уволить, значит заплатить оговоренную сумму полностью, хотя готова лишь первая часть картины, а заменить — выдать те же деньги другим, хотя они сделают только оставшуюся часть. Файлу такой выход казался немыслимым.
— Верно, верно, — говорил Мел, — но все равно, хорошо бы придумать средство, чтобы хоть на пять минут избавиться от его брюзжания. Как бы я хотел, чтобы наш Алекс нашел себе какое-нибудь маленькое приятное развлечение…
Понятно, что одного желания тут мало. Тем не менее, как-то ранним утром оно неожиданно сбылось.
Она приехала на заднем сидении трескучего мотоцикла — маленькая худенькая девочка. Одной рукой обхватила за талию бородатого юношу-водителя, другой прижимала к груди объемистый пакет в оберточной бумаге. Северянка, решил Мел, отметив свежий цвет лица, каштановые волосы и тонкий, чуть вздернутый тосканский нос. В принципе, просто тощий, нуждающийся в усиленном питании подросток — и в то же время, неотразимо привлекательное создание, какими бывают девочки в ее возрасте.
Когда подъехал мотоцикл, Мел с Бетти, Сай, Мак-Аарон и Алекс стояли у штаб-квартиры продюсера и, как теперь у них бывало каждое утро, переругивались по поводу очередного плана съемок. Когда девушка спрыгнула, осторожно, будто хрупкое стекло, удерживая сверток, ее юбка задралась до бедра, и Мел стал свидетелем почти комической перемены, случившейся с Файлом: его глаза остекленели, упершись в белизну обнажившейся плоти, затем, сощурясь, скользнули выше, оценивая незнакомку целиком. Ее окутывала атмосфера хрупкой невинности, деревенской свежести. Мел обменялся взглядом с Бетти. Он понял, что у них сейчас мелькнула одна и та же мысль: Алиса!
