Карл Вебер - Тайна двух медальонов
Фолькер вскочил.
— Разумеется. Может быть, красного вина?
В ответ она кивнула. Диксон не спускала с Фолькера глаз. Молодой человек порывисто открыл дверцу письменного стола и вытащил пузатую бутылку.
Каролина поморщилась и сказала:
— Господин Лупинус, я лучше выпила бы чего-нибудь теплого. Может, кофе? Это вас не затруднит?
— Вовсе нет, одну минуту. Кухня рядом.
Миссис Диксон посмотрела ему вслед. Затем перевела взгляд на стол, где лежал медальон. Взяла его в руки…
Кофе, который вскоре принес Фолькер, был крепкий и горький. Миссис Диксон сделала пару глотков и отодвинула чашку в сторону.
— Давайте перейдем к делу! Мы немного заболтались. Вам известна цена медальона?
От неожиданности молодой человек вздрогнул. Это было настолько заметно, что не ускользнуло от внимания Каролины Диксон. Фолькер почувствовал свою промашку и покраснел.
— Это, конечно, не драгоценные камни Ричарда Третьего, — пробормотал он, запинаясь, — на нем не лежит груз истории…
— Да нет, и у этого медальона есть свое прошлое, — прервала Каролина и прикрыла глаза, — может быть, даже не менее интересное и волнующее.
— Однако во сколько бы вы его оценили, мадам? — уцепился Фолькер.
— Скажите, кроме меня вы еще кому-нибудь предлагали медальон?
— Что вы имеете в виду?
— Вчера вы упоминали о чем-то подобном.
— Нет, прямо не предлагал. Он находился… Вы не расскажете об этом Эрике? Он находился у заимодавца в закладе. «Заимодавец» — звучит странно, не правда ли? Я остро нуждался в деньгах. Ладно, не стоит вспоминать. По-вашему, я совершил грех?
Каролина Диксон отвела взгляд в сторону. Поправила очки и посмотрела на украшение. Затем медленно произнесла:
— Медальон не настоящий. Вам это известно?
Фолькер понурил голову. Он знал это. Старик Лекюр обследовал украшение, прежде чем принять его в заклад. Фолькеру и в голову не приходило, что медальон поддельный. Свадебный подарок отца Эрике — дешевая безделушка! Но медальон был имитацией, правда великолепной и тонкой, как сказал Лекюр, и все же — имитацией.
— Да, — признался Фолькер, — мне это известно.
— И вы забрали его только потому, что рассчитывали получить от меня больше, не так ли?
— О Господи, да. Я думал… Ну, есть же такие сумасбродные американцы… Я ведь вас совсем не знал.
— А теперь знаете, Фолькер? — Она схватила его за руку и заглянула в глаза. — Теперь вы меня знаете? — повторила ока.
— Я не продал бы его как настоящий, определенно не продал бы. Поверьте. Вы мне очень симпатичны, миссис Диксон.
Каролина отпустила его руку и отвернулась. Мягкая улыбка появилась на ее лице.
— И вы мне нравитесь, Фолькер, — тихо произнесла она. — Но что же нам теперь делать? Меня совсем не интересуют поддельные украшения, думаю, вы это понимаете. И в то же время вы нуждаетесь в деньгах. Я не хочу предлагать вам помощь, это оскорбило бы вас. Но вашей матери я могу… Я могу намекнуть фрау Гроллер. Она наверняка окажет вам поддержку.
— Ради Бога, не говорите ей об этом ни слова. Очень вас прошу. Эрика будет волноваться. Пожалуйста, обещайте мне это!
— Но я не могу обманывать свою подругу. Давайте тогда сделаем так: мы оба умолчим о том, что я вообще была здесь. От всех, согласны?
— Но Аннет, моя подружка, уже знает…
— Ну, хорошо, тогда сохраним эту тайну между нами троими. Договорились?
— Договорились!
Каролина Диксон крепко пожала его руку.
— Вы славный малый, — сказала она. Затем встала. — Как вы теперь поступите с медальоном?
— Отнесу его обратно Лекюру. Что-то ведь он мне даст за него? А через пару недель выкручусь из долгов.
— Это приличный ломбард? Наверное, он битком набит всяким допотопным старьем? Меня так и манят к себе парижские мелочные лавки. Где находится ваш ломбард?
— Неподалеку отсюда. На улице Вивьен. Владельца зовут Лекюр. Гюстав Лекюр. Его там всякий знает.
Она направилась к двери.
— Желаю вам счастья, Фолькер. Всего наилучшего!
— До свидания, мадам. Возможно, на каникулы я приеду в Берлин.
— Возможно, встретимся. — Голос Каролины звучал холодно и безучастно.
Час спустя миссис Диксон сидела за письменным столом своего гостиничного номера и писала письмо:
«Дорогой Ричард!
Провидению угодно, чтобы вы все оке отправились в «Jeu de Paume» в одиночестве. Через час улетает мой самолет. Прошлый вечер был восхитителен, Джеральдина Чаплин — просто чудо. Благодарю вас. Я охотно осталась бы. Но это противоречило бы заповеди вашего святого угодника Грэма, который говорил: «То, чего я хочу, — либо запрещено, либо аморально, либо приводит к беременности». И я добавила бы: либо неразумно. Повремените с возвращением на свое ранчо. У меня такое чувство, что мы скоро вновь свидимся. Кроме того, вам предстоит кое-что сделать: на улице Вивьен есть невзрачная лавчонка, мне с трудом удалось ее обнаружить. Владельца зовут Гюстав Лекюр. Меня интересует все, что связано с ним и его делом. Всё, Ричард. И пишите сами. У ваших парней отвратительный стиль. Вы меня понимаете. Утрите слезы, старый ковбой.
Ваша Каролина».
Глава 3
Апрель распрощался с ясными лунными ночами. Голубовато-зеленое мерцание разливалось над домами и улицами и проникало в темную комнату. Ирэна Бинц любила эти часы. Они располагали к мечтам и любви.
Мужчина, лежавший рядом с ней, спал. Его дыхание было легким и ровным, голова покоилась на ее плече, на губах застыла улыбка.
Молодая женщина села в постели. Когда она спустила голые ноги на пол, ледяной холод обжег подошвы. Ирэна пробежала по комнате и забрала с кресла свое белье.
Она была высокой и стройной. Гладкие темные волосы уложены на макушке в незатейливую прическу, большой лоб свидетельствовал о живости ума и характера. Лицо выражало различные чувства — от искреннего участия до холодной надменности. Неизменными оставались только глаза — бледно-серые и пустые, без тени кротости и доброты.
Ирэна оделась и присела на край постели.
— Морис, — тихо позвала она. Несколько раз нежно поцеловала мужчину в губы, пока тот не проснулся. — Морис, мне пора.
Морис Лёкель зевнул и протер глаза.
— Мучительница, — пробормотал он, — останься. Разве нам было плохо?
— Дивно, но я должна идти.
Мужчина вздохнул и приподнялся в постели.
— Ты какая-то взвинченная. Весь вечер. В чем дело? — Он лениво поискал свою одежду. Задернул гардину и включил свет. — Последние дни ты не в своей тарелке. Думаешь, я этого не замечаю?
Ирэна подсела к зеркалу и накрасила губы.
— Ошибаешься. Но твое равнодушие нервирует меня. Ты же знаешь, что сегодня к Лупинусу придут те двое.
— Ну и что? Оставь их в покое.
— Иногда мне так хочется залепить тебе оплеуху! Все-таки речь идет о медальоне. Здесь дело нечисто. Лупинуса не узнать. В его доме происходят странные вещи, которых я не понимаю. Я же тебе рассказывала, что с недавних пор он какой-то подавленный и растерянный.
— Видимо, у него проблема с деньгами. Ты ему слишком дорого обходишься. — Морис ухмыльнулся.
— Возможно, ты прав. Если он обанкротился, то мне придется начинать все с начала, да и тебе тоже. Мы оба живем на его денежки. Только… я их отрабатываю.
Лицо Лёкеля вытянулось. Он раздраженно пробурчал:
— Лупинусу не грозит разорение, нет. Скорее бордель превратится в женский монастырь.
— Знать бы только, из-за чего затеялась возня вокруг медальона! Сегодня ночью он назначил тем двоим встречу у себя дома. Мне надо быть там, подслушать, в чем дело. — И после небольшой паузы, во время которой она рассеянно наблюдала за тем, как Лёкель натягивает ботинки, добавила: — Самое ужасное то, что Лупинус мне ни о чем не рассказывает. Ты не представляешь, как это меня настораживает. Именно это. Обычно он поверяет мне все, не принимает без меня ни одного решения. Не утаивает никакой мелочи и всегда советуется со мной. Знаешь, как я переживаю?
Лёкель пожал плечами:
— Что тут странного? Два коллекционера захотели приобрести медальон…
— Почему тогда они не обратились прямо к его жене, этой Эрике Гроллер из Берлина? Он же принадлежит ей! Почему они насели на Лупинуса?
— Подумали, что он принадлежит ему. Проще простого. А ловкач Лупинус не стал их разубеждать. Он, как мне кажется, хочет обстряпать дельце без своей обожаемой супруги.
— Нет, нет, Морис. За этим что-то кроется. Ведь Лупинус не находит себе места. Мучается. Я это точно знаю. Те двое доконают его.
Лёкель проводил ее до парадного, и на улице они попрощались. Дальше он ее не провожал. Так было лучше.
Ирэна взяла такси. Шофер удивленно переспросил:
— Точно, девочка, в Пёзельдорф, ты не ошиблась?
