Керен Певзнер - Чисто еврейское убийство
Ковыряясь вилкой в сырке, я кляла себя за очередную глупость. Ну разве можно быть такой наивной? Поверила во всеобщее равенство и братство! "Что положено цезарю, то не положено воспитательнице Анат..."
x x x
Израильское разгильдяйство не действует выборочно. Поэтому следователь приехал не в восемь, а в начале одиннадцатого, и мы тем временем слонялись вокруг местного клуба, топтали траву и ругались по поводу испорченного отдыха.
Следователь явился в сопровождении уже знакомого нам секретаря кибуца Боаза и зашел в клуб.
Нас впускали по одному. Первой Боаз пригласил Тамару.
Белесая Паола удивленно спросила по-английски:
- О чем он будет меня спрашивать? Я же не знаю иврита.
Давид, обнимая ее за плечи, мрачно добавил:
- Ты еще шведского консула позови. Пусть полюбуется.
- Что вы волнуетесь? - не выдержала я. - Он только спросит и все.
- Как долго это все будет продолжаться?.. - простонал Рон. - я уже видеть этот кибуц не могу! Скорей бы домой.
Дверь отворилась и из клуба вышла заплаканная Тамара. Мы бросились к ней:
- Что случилось?
- Тебя что, обвиняют?
Тамара замахала на нас руками:
- Женю арестовали!.. - зарыдала она в голос и упала ничком на траву. Ее плечи мелко тряслись.
- Что она сказала? Валерия, переведи, - просили меня мои ивритоязычные друзья. Денис перевел, но от этого легче не стало. Кто такой Женя, у нас не было никакого понятия.
- Это мой муж! - сквозь всхлипы пробормотала Тамара.
- Как муж? - я была в недоумении.
- Ничего не понимаю. - Давид подошел поближе. - Твой муж не умер?
- Муж в Кишиневе. Это город такой в бывшем Союзе, - пояснила я, опасаясь, что мои друзья не слыхивали о существовании Молдовы.
Некоторое время Давид молчал. По лицу было видно, что он пытается увязать Кишинев с покойным Йоси.
- Тогда как его арестовали? - поинтересовался Денис. - Или молдавская полиция действует настолько оперативно?
После Тамары на допрос позвали почему-то Рона - видимо его длинные патлы вызвали у секретаря кибуца подозрение. Рон нехотя поднялся с пальмового пенька и направился в клуб. Мы проводили его взглядом и снова повернулись к Тамаре.
- Он здесь, - Тамара понемногу приходила в себя, - уже два дня. И арестован по подозрению в убийстве Йоси. У него нет алиби.
- Постой, - остановил ее Денис, - так Йоси все-таки убили?
- Отравили, - отрешенно сказала она, - цианистым калием. Или он сам отравился.
Догадка молниеносно пронеслась у меня в мозгу:
- Так это было не лекарство! - торжествующе произнесла я. - Яд!
- Понесло... - сокрушенно заметил мой друг.
Рон вышел, за ним с промежутками в пять минут, зашли все остальные. Я была предпоследней.
Процедура оказалась скучной и тривиальной. Следователь, небольшого роста плотный мужчина с залысинами, задал мне несколько ничего не значащих вопросов. Ответив: "Нет, не видела, не была знакома, не имею понятия кто убил и за что...", - я расписалась в протоколе и вышла на свежий воздух.
Последним зашел Денис и через несколько минут допрос был закончен. Тем временем новость, которую сообщила Тамара, захватила всех.
Мы уселись вокруг пенька и начали обсуждать. Пришлось Тамаре выложить и про виагру, и про баночку. Я только молилась, чтобы она не сказала, что одну таблетку дала мне.
- А откуда ты его вообще знаешь? - вдруг спросил Тамару Давид.
- Он иногда заглядывал в наш предвыборный штаб. Там и углядел меня.
- Интересно, - произнес в раздумье Марк, - что "марокканцу" делать в "русском" штабе? Уж не думал он, что у него есть шансы?
- Много ты знаешь, - возразила она ему, - Откуда ты взял, что он "марокканец"? Его фамилия Шлуш и его предки совсем не из Марокко, а из Алжира, очень богатая семья, они даже построили один из кварталов Тель-Авива. А "марокканцев" в штабе, между прочим, тоже было видимо невидимо...
- А вот именно на него ты и обратила внимание, - я поспешила внести свою лепту.
- Ну и что! - ответила Тамара с вызовом. Видимо ей неприятно было находиться в центре нашего внимания. - Йоси совсем не был похож на выходца из Северной Африки.
Мне, чтобы не усугублять, осталось лишь кивнуть в ответ.
x x x
Было время обеденного перерыва. Мимо нас сновали кибуцники, изредка бросая равнодушный взгляд. Нам тоже было пора собираться и идти в столовую.
- Кажется я видел того, кто выходил из вашего домика, Тамара, - вдруг неожиданно сказал Марк.
- Как?! - мы все встрепенулись.
- У меня зазвонил телефон... - начал Марк.
Мы переглянулись. Нам всем была известна страсть Марка говорить часами по своему мобильнику.
- Чтобы не мешать, я вышел из зала и пошел вниз по тропинке. Я так увлекся разговором - звонила моя подруга. Она обиделась на то, что я встречаю Песах без нее. Из-за моих оправданий я и не заметил, как очутился возле гостевого домика. В одном из них горел свет. Это был ваш домик, Тамара.
- И что было дальше?
- Свет потух, потом я услышал какой-то неясный шум. Это не произвело на меня никакого впечатления, так как я был увлечен разговором. А через несколько секунд после того, как погас свет, дверь тихонько отворилась и оттуда вышел человек...
Мы затаили дыхание.
- Причем, это я сейчас понимаю, а не тогда, он вышел совершенно не торопясь, не оглядываясь, и пошел прочь от домика.
- А как он выглядел? - я не смогла удержаться от вопроса.
- Не знаю, темно было, - ответил Марк. - Он среднего роста, это единственное, что я могу сказать. Ах, да... Еще на нем была белая ермолка.
- Ну, - хмыкнул Денис, - разве это примета? Да в пасхальную ночь все надевают ермолки.
- А сейчас он ее снимет, и все... - задумчиво протянул Давид. - Иди знай, кто это был.
- Марк, а следователю ты сказал об этом? - спросила я.
- Черт! Надо же - забыл! - он хлопнул себя по лбу. - Ведь я вспомнил об этом, когда достал телефон. Где он?
- Уже ушел, но ты можешь взять у Боаза его номер телефона и позвонить, - предложил Давид.
- Не хочу, - Марк вдруг комично скривил физиономию, - он такой противный...
- Что значит не хочу?.. - продолжал настаивать Давид. - Это же не просто так! Убит человек, ты, вероятнее всего, видел потенциального убийцу, и не сообщить в полицию? Где твое чувство ответственности?!
- Что ты ко мне прицепился?! - Марк не на шутку разозлился. Он вскочил с места, лицо его покраснело, он был готов наброситься на журналиста. - Если ты такой правильный, то сам и иди, а я сюда отдыхать приехал и причем за свои деньги.
Вокруг начали собираться кибуцники. Марка принялись успокаивать со всех сторон. Он вроде бы поостыл, махнул рукой и в сопровождении Рона направился в столовую.
Настроения что-то проглотить не было никакого. Денис сидел напротив и читал газету. Газета была вчерашняя, поэтому об убийстве в кибуце в ней ничего не говорилось.
Он отложил газету в сторону и внимательно посмотрел на меня.
- Ну что, Лерочка, поедем домой или останемся отдыхать?
Меня обуревали противоречивые чувства. С одной стороны, тут убили человека и все наши попутчики уже паковали чемоданы. А с другой стороны, я этого отпуска ждала неизвестно сколько. Вся эти предвыборные баталии, преподавание иврита пожилым советским деятелям, стремящимся на командные посты в муниципалитет какого-нибудь Тель-Мухосранска отняли у меня столько сил и здоровья, что я просто была обязана хорошо отдохнуть. Приближалось суровое лето, со зноем и суховеем. Буду потеть и страдать от жары. Так почему не насладиться приятными деньками на природе, если к тому же и "уплочено", как сказал бы кот Бегемот. Ведь я - Телец, а Тельцы к деньгам относятся трепетно...
- Остаемся, - твердо сказала я, хотя в глубине души сознавала, что лукавлю. Уж больно мне хотелось досмотреть драму, главным действующим лицом был покойный Йоси.
Неожиданно в зал вошла целая делегация, наряженная строго и торжественно. Мужчины в галстуках, дамы в костюмах и на каблуках. Они составляли разительный контраст с кибуцниками, одетыми в рабочую одежду. Все они цепочкой потянулись к солидному человеку, примерно пятидесяти с небольшим лет, сидящему за угловым столиком. У него была странная борода клочьями двухнедельной давности. Делегация подошла к нему, мужчины наклонялись и жали руку, дамы целовали бородатого и все оживленно говорили по-английски.
Несмотря на шум в столовой, мне удалось разобрать отрывки. Это были американские евреи, гостившие в Израиле. Они приехали в кибуц, чтобы выразить соболезнование сыну покойного писателя. Все уселись за большой стол и принялись беседовать. Я пристально разглядывала бородача. Если бы не эта ужасная борода, которую он не сможет сбрить до окончания траура, он был вылитый папочка-лауреат. Мне вдруг жутко захотелось проверить на нем свою теорию - подойти и спросить, отдаст ли он папенькины гонорары в кибуцный фонд, но я сдержалась. Учили меня в детстве не заглядывать в чужие карманы, но, похоже, безуспешно.
