Диля Еникеева - КАЗАНОВА, или Российские 9 1/2 недель
— Тогда была уверена, а сейчас даже и не знаю... — призадумалась Алла. — Темно же в вашем переулке, как у негра в ... ну, сама знаешь где, да и далековато было. Так, погоди, сейчас напрягу извилины... То, что “мерс”, — это точно, а вот черный или темно-синий — теперь засомневалась...
— А во сколько это было?
— К Алику я приехала точнехонько в шесть. Потом мы мило провели время, а вот когда я вышла на балкон... Нет, мать, не знаю, на часы не смотрела. На улице уже темно было, фонари горели. Но сейчас рано темнеет, так что могло быть и восемь, и девять, и больше. Я всего минутку на балконе постояла, сигарету выкурила и пошла к своему милому. А в койке время летит незаметно.
— А когда ты от него ушла?
— Часов в двенадцать. Когда выезжала из переулка, “мерса” уже не было. А наутро, узнав, что Костя убит, решила, что это ты его расшлепала. Все сложилось одно к одному: твой “мерс” там стоял, ключи от офиса у тебя есть, Костя остался допоздна, значит, ждал тебя на свиданку и приготовил для тебя джин и твой любимый французский шоколад, код пульта охраны ты знаешь и, будучи бабой аккуратной, все сделала как положено — сдала офис на охрану и заперла все замки, — а вдруг грабители залезут и причинят тебе материальный ущерб?!
Лара, как всегда, не обращала внимания на подковырки подруги.
— Алка, почему же ты следователю не сказала, что у тебя алиби?
— Плохо ты меня знаешь, старушка! Чтобы я подставила единственную и горячо любимую подружку?! — с нарочитым пафосом произнесла Робингудша.
— А что ты говорила на допросах?
— Путала следователя, темнила и намекала, что к Косте была сильно неравнодушна.
— Он меня тоже пытал на эту тему. Придумал мотив — две подруги бальзаковского возраста не поделили двадцатитрехлетнего парня.
— Да не следак это придумал, дорогая! — рассмеялась Криминальная леди. — Я самолично ему эту идейку подкинула, а он купился за рупь двадцать.
— Ты что, Алка, серьезно? — ахнула Лариса.
— Серьезней не бывает, — подтвердила авантюрная подруга.
— Зачем?
— Хотела принять удар на себя, чтобы этот чертов следак от тебя отстал. У тебя в то время и без того хватало душевных волнений — то похитили, то любовника убили...
— Спасибо, подруга, — с чувством произнесла Лара.
— Кушай на здоровье, — привычно ответила Алла.
— И все же странно — у тебя не было алиби, но следователь тебя всего два раза допрашивал, а меня вызывал на допросы почти каждый день.
— Я тоже удивлялась — почему такое неравноправие?! Чем я ему не приглянулась в качестве подозреваемой в убийстве?!
— А тебе так хотелось оказаться в этой роли?
— Почему бы и нет? Ты же знаешь — я люблю острые ощущения.
— Нет, подруга, это не те острые ощущения, которые я бы тебе пожелала... — печально вздохнула Лариса, вспомнив мерзкие намеки и все унижения, которые ей пришлось пережить в кабинете следователя.
— Я тоже тебе их не желала, вот и пудрила мозги следаку. Нарочно подставилась — сказала, что весь вечер просидела дома. Знала же, что будут проверять и немедленно установят, что я вру. Алика бы они ни в жизнь не раскопали — мы встречались-то всего пару раз, про него никто не знает.
— Разве следователь не выяснял, где ты была в тот вечер?
— Поначалу трепыхался. Витьку[17] моего допрашивал с пристрастием. А тот, будучи сильно накушавшись, весь вечер дрых без задних ног.
— Прохоров[18] меня спрашивал, откуда взялась бутылка коньяку, которую твой муж нечаянно обнаружил в баре и на радостях вылакал.
— Умному не понять хитромудростей придурка, - фыркнула Алла. - Горе-дознаватель даже из пустяка пытался что-то состряпать. Тоже мне великая тайна — каким образом в моем баре появилась бутылка коньяку! Разгадка проста — партнер подарил. И что обидно — настоящий армянский, пять звезд, из старых закромов. Я ведь хороший коньяк оченно уважаю, хотела себя побаловать. Не прятать же его! Поставила в бар. Не думала, что Витька туда полезет, — давно не держу в доме приличных напитков, а то несостоявшийся писатель вмиг вылакает, дабы оживить агонизирующую музу. И вот печальный итог – он высосал благородные пять звезд, будто это паршивый левак!
— А Прохоров решил, что ты специально бутылку в бар поставила, чтобы Виктор напился и не заметил, как ты куда-то уезжала.
— Дурак он, этот следователь, и уши холодные! — рассердилась Криминальная леди. — Да хазбэнд не только мое алиби подтвердит, но и на стреме будет стоять, когда мне понадобится кого-то замочить!
— Но Витя на допросе сказал, что весь вечер спал и не знает, была ли ты дома.
— Сказал, потому что я так велела, пытаясь подкинуть дознавателю пищу для размышлений. Так все красиво придумала — вздыхаю, смотрю на него с покаянным видом и тихим голосом говорю, что весь вечер провела дома с любимым мужем. Знала же, что он охранников будет допрашивать, а я поставила машину на стоянку только около часу ночи. Консьерж тоже видел меня, двери открывал.
— А следователь их допрашивал?
— Конечно. Они чистосердечно во всем признались: Алла Дмитриевна приехала после полуночи. По сценарию получалось — аккурат после злодейского убийства. Я изо всех сил пыталась бросить на себя тень подозрения. Поэтому с самым серьезным видом сказала обслуге: “Ребята, на допросе говорите всю правду!” Они ни хрена не поняли, но все сделали как велено. А этот замызганный очкарик-следователь ноль внимания на столь подозрительные факты, как мое вранье и отсутствие алиби, даже при наличии у меня мотива, который я ему усиленно подсовывала.
— Прохоров спрашивал, какие чувства ты питала к Косте, не могла ли ты его убить из ревности ко мне или из мести, если он тебя отверг.
— Да, меня он тоже на эту тему тряс. Я напустила туману, задумчиво смотрела в потолок, вяло отнекивалась, делала вид, что мне эта тема неприятна... Но что-то следак очень быстро потерял интерес к этой версии и на тебе зациклился.
— Почему же Прохоров проигнорировал все другие варианты?
— Да сцуко он! — обозлилась Крутая Уокерша. — Такие ищейки ноздрей чуют — кого можно продавить, а кого нет. Меня попробуй тронь — не обрадуешься! А ты баба тонкая, интеллигентная, тебя можно в оборот взять.
— Это же дикость какая-то — зная, что человек невиновен, давить на него, добиваясь признания!
— Я ж тебе говорила — у ментов мозги иначе устроены. Homo sapiens не поймет дебильной ментовской логики. Порядочно – непорядочно, нравственно – безнравственно, - эти категории ментам вовсе незнакомы. Работать не хотят и не умеют, профессионализма на медный грош, а гонору на золотой червонец. Лишь бы левые бабки сшибить, чем меньше работы, тем лучше, — на левак больше времени останется. Зачем возиться с подозреваемыми, марать бумагу на допросах, потом проверять показания?! Чем быстрее некто признается, тем быстрее можно скинуть дело. Вот они и давят на того, кого определили в подозреваемые. А виновен – не виновен – не их проблема! Пусть суд разбирается, он же у нас самый гуманный в мире!
— Алка, неужели ты затеяла рисковые игры со следователем, будучи уверенной, что я убийца?
— Старушка, не надо громких слов! — поморщилась Робингудша. — Чихать мне — убийца ты или нет, понимаешь?! Ты моя подруга. Все. Точка. Комментариев не будет.
— Мать, у меня в голове твои закидоны не укладываются, — засомневалась Лара, глядя на подругу и пытаясь понять, насколько та искренна.
— Ничего, уложатся, — обнадежила любительница авантюр. — Озвучу для особо непонятливых: я костьми лягу, но с твоей головы ни один волос не упадет. Дошло, наконец, или еще раз повторить другими словами?
— Дошло.
— Умна не по годам! Всего три раза пришлось повторить, чтобы тебя пропёрло, – съязвила Алла. - Тужилась, тужилась и родила.
— Спасибо, подруга.
— Натурой отдашь.
— Как это? — не поняла Лара.
— Ой, держите меня пятеро! — расхохоталась Алла. — Неужто ты решила, что я в лесбиянки подалась? Нет, дорогая, у тебя точно крыша поехала, пора к психиатру. Как только у тебя сильные душевные переживания — так что-то с головой. Твоя психиатресса в рекордные сроки ставит твою крышу на место и приводит тебя в состояние полного душевного равновесия. Давай-ка дуй к ней brevi manu[19].
— Но все же объясни, что ты имела в виду.
— Да это прикол такой, дурочка! С чувством юмора у тебя явно стало плоховато. А слабо` поменять чувство юмора на повод для смеха?
— Какое уж тут чувство юмора... — вздохнула Лара. - Все как в тумане, мозги будто вареные. И пока никакого просвета.
— Не трусь, мать, прорвемся, — уверенно заявила верная боевая подруга. — Чем сложнее проблема, тем интереснее решение! В прошлый раз покруче было, и то выкарабкались. И сейчас что-нибудь придумаем. Если не будет выхода – поищем вход.
— А почему Мирон меня подозревал?
