Деон Мейер - Пик Дьявола
Священник ответил не сразу; некоторое время он сидел без движения, слегка подавшись вперед, поглощенный ее рассказом. Потом он сморгнул; его внимание явно переключилось на другое.
— Об Артемиде? Мм… да, — неуверенно ответил он.
— О том деле писали все газеты.
— Газеты… — Кристине показалось, что священник пришел в замешательство. — Некоторые вещи проходят мимо меня. Каждую неделю случается что-то новое. Я не всегда в курсе последних событий.
Она испытала облегчение. Они как будто поменялись ролями — он, священник из богом забытого городишки, и она — многоопытная, мудрая, всеведущая. Она сбросила сандалии и поджала ноги под себя.
— Позвольте, я вам расскажу, — увереннее сказала она.
Он кивнул.
— Когда я впервые прочла о нем, мне было очень плохо. Я тогда жила в Кейптауне. Я была… — Она замолчала и задумалась. Огорчится ли священник, услышав ее признание? — Я была девушкой по вызову.
В половине двенадцатого он еще не спал и ворочался на своей кровати в отеле, когда кто-то тихо, словно извиняясь, постучал к нему в дверь.
Оказалось, к нему пришла прокурор; за стеклами очков ее глаза казались огромными.
— Извините, — сказала она.
Лицо у нее было усталым — ужасно усталым.
— Входите.
Она замялась на пороге, и Тобела понял, в чем дело: на нем были только шорты, и кожа его блестела от пота. Он обернулся, взял футболку и жестом пригласил ее войти и сесть в единственное кресло. Сам он примостился на краешке кровати.
Она села в кресло, выпрямив спину и сложив руки на коленях; пальцы цеплялись за темную материю юбки.
Вид у нее был официальный, как будто она пришла обсудить с ним важное дело.
— Что случилось сегодня в суде? — спросил Тобела.
Его гостья пожала плечами.
— Он… тот индус… хотел переложить всю вину на меня. На меня!
— Он просто делал свое дело. Вот и все.
— Свое дело?
— Он был обязан защищать их.
— С помощью лжи?
— Мистер Мпайипели, в юриспруденции нет лжи. Есть различные версии правды.
Тобела покачал головой:
— Правда всегда бывает только одна.
— Вы так думаете? Какова же ваша правда? Кто вы такой? Фермер? Отец? Борец за свободу? Или наркоторговец, которого разыскивает полиция, особо опасный преступник?
— Что общего все это имеет с гибелью Пакамиле? — спросил Тобела, и в его голосе послышались гневные нотки.
— Мистер Мпайипели, с того момента, как Сингх изложил суду свои доводы, данные факты также стали причастны к гибели вашего сына.
Тобела задыхался от ярости. Он не мог смириться с поражением.
— Мне плевать на ваши уловки… Гладко стелете… «мистер, мистер»… а сами только и ищете, где бы подловить… У вас все — игра… А те двое сидели и смеялись!
— Именно поэтому я и пришла к вам, — сказала прокурор. — Чтобы сообщить, что они сбежали.
Тобела не помнил, долго ли просидел на одном месте, тупо уставясь на свою гостью.
— Один из них оглушил полицейского — в камере, когда полицейский принес им еду. У него было оружие — нож.
— Оглушил, — повторил Тобела, словно пробуя слово на вкус.
— В полиции… Не хватает людей. Не все вышли в тот день на работу.
— И они оба сбежали.
— Они оба полные кретины. Начальник участка уверяет, что они не уйдут далеко.
Ярость в нем перешла в иное качество; правда, Тобеле не хотелось, чтобы его гостья поняла это.
— Ну и куда же они денутся?
Она снова пожала плечами, как будто ей было все равно.
— Кто знает?
Видя, что Тобела молчит, прокурор склонилась вперед:
— Я только хотела сообщить вам… Вы имеете право знать.
Она встала. Он посторонился, пропуская гостью, и проводил ее до двери.
На лице священника отражалось сомнение. Он перенес вес своего крупного тела назад, а голову склонил набок, как будто ждал, чтобы она досказала фразу, дополнила предложение точкой.
— Вы мне не верите.
— Я нахожу это… маловероятным.
Кристина ощутила проблеск какого то сильного чувства. Благодарность? Облегчение? Она не собиралась выдавать себя; ее выдал голос.
— Я работала под псевдонимом Биби.
— Я вам верю, — спокойно, хотя и не сразу, отозвался священник. — Но вот я смотрю на вас, слушаю и не перестаю удивляться. Почему? Почему это стало для вас необходимым?
Вот уже во второй раз ей задавали такой вопрос. Обычно все спрашивали: «Как?» Для любопытствующих у нее была давно сложена целая история, призванная оправдать их ожидания. Ее так и подмывало рассказать ее и сейчас — складную, многократно отрепетированную сказочку.
Она набрала в грудь побольше воздуха, стараясь успокоиться, взять себя в руки.
— Я могла бы ответить, что всегда была одержимой, нимфоманкой, — с трудом выговорила Кристина.
— Но это ведь неправда, — кивнул священник.
— Да, преподобный, это неправда.
Священник снова кивнул, словно одобряя такой ответ.
— Темнеет, — заметил он, вставая и включая торшер в углу. — Позвольте предложить вам что-нибудь. Кофе? Чай?
— Я бы выпила чаю, спасибо.
Может, ему тоже нужно время на то, чтобы прийти в себя?
— Извините, я сейчас. — Священник открыл дверь наискосок от нее.
Кристина осталась одна. Интересно, подумала она, каким было самое страшное из слышанных им признаний? Местные скандалы… Подростковая беременность… Супружеская измена… Убийство в ночь с пятницы на субботу?
Из-за чего такой человек, как он, остается на своем посту? Может, ему нравится его положение, статус, ведь врачи и священники в провинции — всегда важные люди. А может, он, как и она сама, тоже от чего-то бежит? Как только что убежал от нее; как будто вдруг испытал стресс и понял: с него хватит.
Священник вернулся и закрыл за собой дверь.
— Скоро жена принесет нам чай, — сообщил он, садясь.
Кристина не знала, как лучше продолжить.
— Я вас огорчила?
Он ненадолго задумался перед тем, как ответить, как будто ему трудно было подобрать нужные слова.
— Меня огорчает мир в целом… общество… которое позволяет таким, как вы, сбиться с пути.
— Иногда все мы сбиваемся с пути.
— Но не все становятся заложниками секс-индустрии. — Он махнул в ее сторону рукой; его жест словно включал все, был всеобъемлющим. — Почему это стало необходимым?
— Вы — второй человек, который за последние несколько месяцев задает мне такой вопрос.
— Второй?
— Первым был один детектив в Кейптауне. — Вспомнив о нем, Кристина улыбнулась. — Его фамилия Гриссел. У него были взъерошенные волосы. И добрые глаза, но они как будто видели тебя насквозь.
— Вы сказали ему правду?
— Почти.
— Он был вашим… как это у вас называется?
— Клиентом?
Кристина снова улыбнулась.
— Да.
— Нет. Он был… просто… ну, не знаю… каким-то потерянным, что ли?
— Понятно, — кивнул священник.
В дверь негромко постучали, и ему пришлось встать, чтобы принять поднос с чашками и чайником.
5
Инспектор уголовной полиции Бенни Гриссел открыл глаза. Перед ним стояла жена; одной рукой она трясла его за плечо и горячо шептала:
— Бенни… ну, Бенни, просыпайся же!
Он лежал на диване в гостиной; то, что он лег на диване, он еще помнил. Должно быть, здесь он и уснул. Ноздри его уловили аромат кофе; голова болела и кружилась. Рука, на которой он лежал, онемела под тяжестью тела.
— Бенни, нам надо поговорить.
Он застонал и попытался сесть.
— Я сварила тебе кофе.
Он поднял голову и увидел озабоченное лицо Анны. Она стояла склонившись над ним.
— К-который час? — с трудом выговорил он; голосовые связки ему как будто не повиновались.
— Пять часов, Бенни. — Жена присела на диван рядом с ним. — Выпей кофе.
Поскольку правая рука затекла, он взял кружку левой. Кофе был горячим; ладонь обожгло.
— Сейчас еще рано, — заметил он.
— Мне нужно поговорить с тобой до того, как проснутся дети.
Он уловил нечто необычное в ее голосе. Он выпрямился и расплескал кофе на брюки — как оказалось, он заснул не раздеваясь.
— Что я такого натворил?
Анна ткнула указательным пальцем себе за спину. На столе, у тарелки с нетронутым ужином, стояла бутылка «Джека Дэниелса». Пепельница была переполнена; у барной стойки валялись перевернутые табуреты, на полу он разглядел осколки разбитого стакана.
Он отпил кофе. Горячая жидкость обожгла язык и нёбо, но не смогла перебить мерзкий привкус перегара.
— Извини, — прохрипел он.
— Твои извинения меня больше не устраивают, — ответила жена.
— Анна…
— Нет, Бенни, хватит. Больше я на это не пойду, — без всякого выражения произнесла она.
— Господи, Анна!
