Марджери Аллингхэм - Работа для гробовщика
Он глотнул воздуха, а потом - виски с содовой.
"- Господи, мальчик мой, - говорит он мне, - ведь это мог быть мышьяк. Я и не подумал об отравлении."
Я ему на это:
- Доктор, это могут быть только разговоры. Во всяком случае кто-то этим очень обеспокоен. Узнаем кто, - и все дело выясним. А теперь займемся Эпрон стрит.
- Я внимательно слушаю, - заверил Кэмпион, стараясь скрыть охватившее его возбуждение. - Речь идет о доме Палинодов?
- Еще нет. Прежде нужно заняться самой улицей. Это очень важно. Небольшая, скорее узкая, по обе стороны - маленькие магазинчики. На одном конце часовня какого-то религиозного братства, теперь Театр Тесписа безвредный, но с амбициями. На другом конце Портминстер Лодж - усадьба Палинодов. За последние три десятка лет район этот изрядно обеднел, а вместе с ним и Палиноды. Теперь некая престарелая актриса из ревю сдает в этом доме комнаты. Ипотека кончилась, она унаследовала известную сумму, а её собственный дом был разрушен во время бомбежки, вот она и перебралась со своими прежними жильцами на Эпрон стрит, взяв под крылышко семейство Палинодов.
- Мисс Рапер - моя добрая знакомая с давних лет.
- В самом деле? - Светлые щелки глаз явно расширились. - В таком случае скажите мне вот что: она могла бы писать эти письма?
Брови Кэмпиона взлетели над очками.
- Мне трудно судить, не настолько хорошо я её знаю, буркнул он. Скорее, она на такое не способна.
- И я так думаю. Я...Я ей просто восхищаюсь! - Люк говорил откровенно. - Но никогда ведь не знаешь, верно? - Он выставил свою могучую ладонь. Только подумайте. Одинокая женщина, счастливые дни миновали, осталась только скука да ненависть этих старых развалин. Может они и именуют её "дорогая наша благодетельница", а она старается поддержать дом на уровне... - он запнулся, потом порывисто заявил: - Не подумайте, что я её в чем-то обвиняю. У каждого в душе есть темные закоулки. И мне кажется, что выявляют их только обстоятельства. Я ни в чем не упрекаю бедняжку, просто хотел бы знать. Может быть, она намеревалась избавиться от всего этого сборища и не знала, как это сделать. А может потеряла голову из-за доктора и хотела ему насолить. Разумеется, для таких вещей она несколько старовата.
- Кто-нибудь ещё входит в расчет?
- Мог ли писать кто-то еще? Человек пятьсот. Любой из пациентов доктора. Он набрался весьма странных манер с той поры, как женился на своей бабище. А теперь вернемся к улице. Не могу заниматься всеми домами по очереди, иначе до ночи не кончим. Вы пока выпейте. Но постараюсь описать её общий характер. На углу, напротив театра, - магазин колониальных и скобяных товаров, хозяин родом из деревни, но в Лондоне живет лет пятьдесят. В магазине хозяйничает так, словно это торговая фактория, затерянная где-то в лесной глуши. Предоставляет кредит. У него вечные неприятности, сыр держит рядом с парафином и очень переменился после смерти жены. Палинодов знал всю жизнь. Их отец помог ему сделать первые шаги в Лондоне, и если бы не он, под конец месяца они умирали бы от голода.
Рядом с магазином - угольный склад. Хозяин - человек здесь новый. Потом кабинет врача. Дальше овощной магазин. Очень милые люди; у них множество дочерей с размалеванными лицами и немытыми руками. Далее, мистер Кэмпион, аптекарь - он понизил голос, но даже тогда сила его была столь велика, что дрожала деревянная обшивка. Внезапная тишина, когда он умолк, стала отдыхом для ушей.
- Аптекарь важнее всех? - подтолкнул его собеседник, увлекшийся нарисованной картиной.
- Папаша Уайлд даже в кино был бы любопытен, - пояснил Чарли Люк. Что за заведение! А какие товары! Вы когда нибудь слышали о "Сиропе от кашля матушки Эплъярд, излечивающем также внутренности"? Разумеется нет, но могу ручаться, что ваш дедушка им пользовался. И если хотите, вы его получите, причем в оригинальной упаковке. Там десятки заваленных всякой всячиной маленьких шкафчиков, а пахнет как в спальне старой девы, так что голова идет кругом. И посреди всего этого восседает как король папаша Уайлд, смахивая на вашу бабушку, с крашеными волосами, вот с таки воротничком - он задрал подбородок и вытаращил глаза, - с черным галстуком и в нанковых брюках. Когда старый Джо Боулс с сыном Панталоне выкопали мисс Рут Палинод, а мы все мерзли, дожидаясь, пока мистер Доберман заполнит свои проклятые протоколы, должен признать, я подумал о папаше Уайлде. Не хочу сказать, что он написал что-то подобное, но готов побиться об заклад, что это взято с его аптечного склада.
- Когда будут готовы анализы?
- Пока есть предварительный результат. Полное заключение - не раньше вечера. Надеюсь, до полуночи. Если яд был дан сознательно, разбудим похоронных дел мастеров и немедленно выкопаем брата. Такой у меня приказ. Терпеть не могу подобной работы. Столько камней и вони... - он встряхнул головой, как мокрый пес, и отпил большой глоток виски.
- Речь идет о старшем брате, если я правильно понял? Старшем из Палинодов?
- Да. Об Эдварде Палиноде, умершем в возрасте шестидесяти семи лет в марте месяце. Сколько прошло? Семь месяцев. Интересно, в каком он состоянии. Это сырое старое кладбище, и процесс разложения прогрессирует быстро.
Кэмпион усмехнулся.
- Мы остановились в темном аптечном складе. Куда пойдем дальше? Прямо к Палинодам?
Инспектор помолчал, глубоко о чем-то задумавшись.
- Пожалуй, можно, - неожиданно легко согласился он. - По другую сторону улицы только старый зануда Боулс, вход в тупик, где когда-то были конюшни, потом банк - маленький филиал Банка Клоджа и подозрительная забегаловка "Под Лакеем". А теперь, пожалуйста, переходим к самому дому. Он стоит на углу, по ту же сторону, что и аптечный склад. Большой, на высоком цоколе, невозможно запущенный. С одной стороны - небольшой дворик, якобы садик, посыпанный песком и обсаженный лавровыми кустами. Сейчас там полно бумажных пакетов и котов.
Он умолк. Былой энтузиазм испарился, глазами - щелками инспектор всматривался в Кэмпиона.
- Знаете что, - сказал он с неожиданным облегчением, - мне кажется, что сейчас я могу показать вам капитана.
Тихо встав, он с неожиданной ловкостью, характерной для очень сильных людей, снял большой, оправленный в раму плакат - рекламу ирландского виски - который висел посреди стены. За ним находилось застекленное окошко, сквозь которое бдительный хозяин мог сверху обозревать общий зал. Перегородки, разделяющие части бара, расходились от главной стойки, словно спицы колеса, и в каждом отсеке толпился народ. Оба наклонились вперед и взглянули вниз.
- Я его вижу, - шепот Чарли Люка походил на отдаленную артиллерийскую канонаду. - Он в баре. Высокий старик вон там, в углу. В зеленой шляпе.
- Тот, что разговаривает с Прайс-Уильямсом из "Сигнала"? - Кэмпион заметил прекрасной лепки голову самого прожженного из лондонских криминальных репортеров.
- Прайс ничего не знает. Ему скучно. Посмотрите, как он зевает, - тихо заметил детектив. Это был глас эксперта, опытного, терпеливого, поглощенного своим делом.
У капитана сохранилась явно армейская выправка. Было ему уже под шестьдесят, и он без проблем встречал старость, сохраняя стройность фигуры. Волосы и тонкие усы были подстрижены так коротко, что цвет их определить стало трудно - ни светлый, ни седой. Кэмпион не слышал его голоса, но допускал, что хоть и приятный по тембру, он явно был легкомысленным. Догадывался также, что кисти рук его сверху покрыты коричневыми пятнами, как шкура жабы, и что он, вероятно, носит неброский перстень и всегда имеет при себе визитки.
Кэмпиона удивило, что сестра такого человека могла считать кусок картона с автомобильной вуалью головным убором, и он сказал об этом. Люк торопливо извинился.
- Ох, прошу меня простить. Я должен был пояснить вам сразу. Он не из Палинодов. Просто живет в их доме. Рени забрала его с собой. Он был её любимым жильцом и занимает теперь одну из лучших комнат. Зовут его Алистер Ситон, служил кадровым офицером в армии, откуда вынужден был уйти по состоянию здоровья. Кажется, сердце. У него примерно четыре фунта четырнадцать шилингов ренты в неделю. Но джентльмен до мозга костей и делает все, чтобы держаться на уровне, бедняга. Свои визиты в паб хранит в строжайшей тайне.
- О Боже, - заметил Кэмпион, - это сюда он ходит, когда говорит, что у него очень важная встреча в городе?
- Не иначе. - Люк кивнул. - Встреча с кружкой пива. И противореча сам себе, он наслаждается этим обманом. С одной стороны считает унижением то, что приходится бывать в столь отталкивающем месте, но с другой стороны его это очень ободряет.
С минуту оба молчали. Взгляд Кэмпиона блуждал по толпе. Наконец он снял очки и, не оборачиваясь, спросил:
- Почему вы не хотите говорить о Палинодах, инспектор?
Чарли Люк налил себе снова и посмотрел поверх бокала, взгляд его стал неожиданно откровенен.
- Потому что не могу, - признался он.
- Почему?
