Эдгар Уоллес - Шутник
Карлтон был занят смыванием грязи с лица, когда склонный к меланхолии инспектор Элк появился в дверях.
— Собираетесь в гости? — спросил он мрачно.
— Нет, — сквозь мыльную пену ответил Джим Карлтон. — Я часто моюсь.
Элк фыркнул, сел на край жесткого стула и медленно стал рыться в карманах.
— Он во внутреннем кармане моего пиджака, — сказал, выплевывая пену Карлтон. — Возьмите одну, они у меня сосчитаны.
Элк тяжело вздохнул, выбирая сигару из кожаного портсигара, и закурил.
— Теперь сигары уже не такие, как в то время, когда я был мальчишкой, — сказал он, неодобрительно рассматривая табак. — Тогда за шесть пенсов можно было купить настоящую гаванскую. В Нью-Йорке все курят сигары. Но ведь там платят в полиции хорошие деньги; они могут себе это позволить.
Карлтон посмотрел на собеседника поверх полотенца.
— Никогда в жизни я не слышал, что вы покупаете сигары, — сказал он. — Ведь не можете же вы покупать их дешевле чем даром!
Инспектор Элк не обиделся.
— В своей жизни я курил хорошие сигары, — сказал он и, не изменяя голоса, спросил: — Изловили вы Стрэтфорда Гарло?
Карлтон сделал гримасу, выражавшую отвращение.
— Вы вот укажите мне, за что я могу к нему придраться?
— У него, согласно его счетам в банках, десять миллионов, — сказал Элк. — Ни один человек не зарабатывал десяти миллионов честным путем.
Джим Карлтон повернулся белым мокрым лицом к своему собеседнику.
— Он получил три в наследство от отца, два от одной тетки, один от другой. Брат в Америке оставил ему восемь миллионов долларов.
Элк вздохнул и почесал нос.
— Ведь он еще участвует в Рата, — напомнил он.
— Конечно, он участвует в Рата, — презрительно сказал Джим. — Элленбери скрывает это, но если бы даже он и не скрывал, в Рата нет ничего преступного. Даже если бы Гарло открыто числился в этом обществе, ничего не было бы в том предосудительного.
— О! — сказал Элк, и в возгласе сказалось его враждебное отношение к предмету разговора.
Относительно Рата-синдиката не было известно ничего подозрительного, подпольного. Это было зарегистрированное общество, с конторами на Уэстширской улице, на Брод-стрит, в Лондонском Сити. Нью-Йоркское его отделение было на Уолл-стрит. Рата-синдикат публиковал свои балансы, содержал целый штат клерков, из них трое получали добавочное содержание как директора правления, действовавшего под председательством отставного пехотного полковника. Капитал был очень мал, но средства синдиката были громадны. Когда Рата-синдикат занялся резиной, по его банковским чекам прошло пять миллионов фунтов; каждый цент, истраченный на этом предприятии, был проведен по книгам, за исключением пятидесяти тысяч фунтов, уплаченных кем-то Ли Герцу и его двум партнерам.
Ли приехал из Нью-Йорка в пятницу вечером. В воскресенье утром склады Соединенной континентальной резиновой компании задымились. Почти восемнадцать тысяч тонн резины погибли в хорошо организованном поджоге, и цена на резину поднялась на восемьдесят процентов в течение одних суток, а за неделю — на двести процентов, поскольку весь рыночный запас исчез в мгновение ока, к выгоде Рата-синдиката. Из Нью-Йоркской главной полиции в Скотленд-Ярд передали:
«Ли Герц, Джо Клейн и Филипп Серрет, известные поджигатели, предполагаются в Лондоне. Загляните в донесение ПУ 9514, посланное по почте 7 октября 1923, с описанием. Возможность связи с пожаром в Соединенном континентальном».
Пока Скотленд-Ярд разыскивал Ли, тот проживал в Париже — как американский джентльмен, осматривающий город.
— А все-таки для меня это подозрительно, — сказал Элк, с наслаждением затягиваясь сигарой. — Рата покупает резину без всякого намека на повышение цен. И вдруг четверть здешнего запаса сгорает, и, естественно, цены и акции подымаются. Рата-синдикат уже несколько месяцев скупал их. Что же, они знали, что Соединенное накануне несчастья?
— Я полагаю, что это могла быть случайность, — заметил Джим, не думавший ничего подобного.
— Случайность с правой ногой моей бабушки! — сказал Элк рассудительно. — Склады были подожжены в трех местах, пожарные обнаружили керосин. Человек, по описанию похожий на Джо Клейна, пьянствовал накануне с ночным сторожем, и сторож клянется, что раньше он никогда не видел этого Джо, но он, безусловно, врет. Люди низших классов лгут так же легко, как и пьют. Десять миллионов! А если Гарло стоит за спиной Рата-синдиката, он заработал больше на этом резиновом деле. Покупает везде. В Торонто, в Рио, в Калькутте — каждый кусочек резины снимается с рынка. Потом вдруг этот пожар — и пошло! Я хочу только сказать…
Резко зазвонил телефон, и Джим Карлтон взял трубку.
Что-то щелкнуло в аппарате, минута молчания, и затем взволнованный голос спросил:
— Могу я поговорить с мистером Карлтоном?
— Да, мисс Риверс.
— Ах, это вы сами? — в голосе Джим услышал лестное для себя облегчение.
— Не можете ли вы прибыть в Фозеринг-Меншен, 63?
— Что-нибудь случилось?
— Не знаю еще, но дверь в одной из спален заперта, и я уверена, что там кто-то есть.
Глава 3
Девушка стояла у открытой двери в квартиру, когда два человека вышли из лифта. Она была неприятно удивлена при виде инспектора Элка, но Джим представил его как своего приятеля, а не сотрудника.
— Я посчитала, что мне следовало послать за полицией, но по некоторым причинам я не хотела… — сказала девушка.
Джим не думал, что она может так волноваться. Но происшествие, очевидно, нарушило ее душевное равновесие, и девушка выражалась не совсем ясно.
— Я пришла сюда собрать дядины письма… Он за границей, его фамилия Джексон, — выпалила она одним духом. — Каждый четверг две женщины производят здесь уборку. У меня нет времени этим заниматься, я работаю в конторе.
Они оставили Элка в коридоре, где он рассматривал гравюры, и девушке от этого стало как бы легче.
— Мисс Риверс, ваш дядя Артур Ингл, — прямо сказал Джим, и девушка густо покраснела. — Вполне понятно, что вы не хотите обнаруживать этот факт, но я подумал, что должен вам сказать, что знаю это, и избавить вас от ненужной… — Он остановился, подбирая слово.
— Лжи, вот нужное вам слово, — откровенно сказала девушка. — Да, мистер Ингл жил здесь, но под именем Джексона. Вы знали это? — робко спросила она.
Джим кивнул.
— Вот дверь, — указала девушка.
Квартира была построена необычно. В ней была очень большая столовая с низким, подшитым досками потолком и с деревянными панелями по стенам, в которых было три двери: одна в кухоньку, две другие в спальню Артура Ингла и в маленькую комнату, в которой он держал дрова. На дверь именно в эту комнату девушка и указала. Джим взялся за ручку — дверь была закрыта. Нагнувшись, он посмотрел в замочную скважину и увидел открытое окно, через которое желтый туман проникал в комнату.
— Обыкновенно эти двери открыты?
— Всегда, — с уверенностью сказала девушка. — Иногда уборщицы приходят раньше меня. Сегодня они запоздали, а я пришла немного раньше.
— А эта дверь куда ведет?
— В кухню.
Она пошла вперед и, открыв дверь, вошла в маленькое помещение. Оно было безукоризненно чистым, с одним окном, таким же, как и то, которое он видел в замочную скважину в комнате рядом. Джим посмотрел из него вниз — под ним была бездонная пустота, лишь под окном был узенький парапет. Он перекинул одну ногу через подоконник и почувствовал, что его руку с безумным усилием держит девушка.
— Не смейте, вы убьетесь насмерть, — задыхаясь, сказала она, а он засмеялся не без удовольствия: на самом деле риск был ничтожный.
— Я теперь высокого мнения о своей особе, — сказал Джим и в следующее мгновение перевесился, схватился за нижний пояс другого окна и втянулся в комнату.
Он не увидел ничего, кроме неясного очертания трех сундуков, поставленных друг на друга. Джим зажег свет и повернулся, чтобы рассмотреть царивший беспорядок. Старые ящики и сундуки, которые, он догадывался, прежде стояли в определенном порядке, были вытащены на середину комнаты для облегчения работы исчезнувших грабителей. В стене был сейф, дверка его была открыта. На полу лежало толстое металлическое кольцо, выжженное из дверки (оно и теперь было еще горячее) маленькой водородной лампой, которую вор оставил здесь же.
Джим отворил дверь и впустил Элка и девушку.
— Чистая работа, — сказал Элк, искренне восхищаясь деятельностью нарушителей закона. — Сейф пуст! Не оставлено ничего, даже папиросной бумажки. Хорошая работа! Только два человека в Лондоне могли это сделать — Тоби Хагтит и Лью Якоби.
Девушка изумленными глазами смотрела на эту «чистую работу». Джим заметил, что она побледнела, но не понял причины.
— Что было в сейфе? — спросил он.
— Не представляю, я даже не знала, что в этой комнате есть сейф. Он страшно обозлится!
