Пьеро Кьяра - Соблазны Джулии
И все-таки такое невозможно. А ее дочь? Могла ли она так внезапно потерять интерес к дочери? Почему она ни словом не дала знать о себе? Почему не написала какой-нибудь подруге, чтобы оправдать себя?
Он часто приходил к адвокату Эзенгрини; снова посетил дом, осмотрев его снизу доверху, обошел парк, заглянул в оранжерею и в забытый каретный сарай. Но ничто не наводило на новую мысль.
Наступил июль, с момента исчезновения синьоры Джулии прошло уже пятнадцать дней. Как-то утром почтовый служащий принес комиссару телеграмму из центрального комиссариата Рима.
Опустившись в деревянное кресло, он распечатал ее.
"Центральный комиссариат Рима сообщает относительно розыска Эзенгрини Джулии и Барзанти Люччано тчк Барзанти Люччано вчера затребовал паспорт заявив место жительства Рим улица Агамер 15 тчк Ожидаем инструкций тчк"
- Ну вот! - воскликнул комиссар, как если бы он обращался к публике из М..., которая вот уже в течение двух недель ждала от него успешного результата.
Двумя телефонными звонками, в центральный комиссариат Рима, он подготовился к своему демаршу и следующим утром уже ехал в экспрессе в столицу. "Я еду искать синьору Джулию, - говорил он себе. - Я еду искать, и я верну ее домой, если все пройдет как надо".
Перед отъездом он просил адвоката Эзенгрини спешно прийти к нему.
- Метр, - сказал он ему, - мы на верном пути. Я имею все основания полагать, что ваша супруга в Риме. В обществе одного мужчины, увы! Молодого человека, с которым она поддерживала переписку без вашего ведома. Большего я вам не могу сейчас сказать.
Адвокат попытался узнать еще что-нибудь, но Сканкалепре оставался невозмутим. Он, однако, должен был открыть ему имя: Люччано Барзанти. Адвокату это не говорило ни о чем: он слышал это имя в первый раз.
- Этот человек, очевидно, находится в компании с вашей супругой, - уточнил комиссар. - Если хотите, чтобы я взял его за воротник, вы должны состряпать еще одно заявление. Иск о супружеской измене. Без этого я не смогу произвести взятие с поличным. Вам известно это не хуже моего.
Тут же, не теряя времени, адвокат Эзенгрини на бланке с официальным штампом написал заявление.
Ему хотелось довести дело до конца, завершить его разводом, с прекращением всех отношений с женой. Мысль о прощении, о том, чтобы снова принять ее к себе, даже не приходит ему на ум, отметил про себя Сканкалепре.
С заявлением в кармане комиссар отбыл в Рим.
Сканкалепре считал себя дальновидным психологом; и среди всего многообразия состояний души и их психологических оттенков он находил совершенно особенные у невезучих мужей. Он спрашивал себя, как поступил бы он сам, Сканкалепре, на месте адвоката.
"Я бы ее отравил, - говорил он себе, - или убил бы на месте преступления, в подходящий момент". Но мысль о том, что адвокат Эзенгрини мог убить свою жену, нужно было отбросить: он был не таким ревнивым, Эзенгрини, и испытывал отвращение к насилию.
Приехав в Рим, комиссар отправился в центральный комиссариат, чтобы заручиться услугами двух полицейских, а затем поспешил в квартал, где находилась улица Агамер. Эта улица начиналась с одной из многочисленных окраинных эспланад и незаметно переходила в проселочную дорогу. Пятнадцатый номер располагался в середине улицы: шестиэтажный дом, заселенный служащими, без привратника, с обширным пустырем перед ним. Не возникало даже ощущения, что находишься в Риме. Где расположен Колизей, или дворец Латран, или Форум?
Сканкалепре бросил взгляд на ящики для писем. Третий из них имел надпись: "ЛЮЧЧАНО БАРЗАНТИ". "Мы у цели", - подумал он. И составил план на ночь, убедившись, что небольшая квартира Барзанти находится на четвертом этаже справа.
В семь часов вечера он уже установил пост наблюдения в старом автомобиле римской полиции с другой стороны улицы, напротив пятнадцатого номера. За рулем, в съехавшей на глаза шоферской кепке, дремал инспектор Ротундо. Сзади расположились Сканкалепре и инспектор Мускариелло, утонув в сиденьях.
Время от времени кто-то входил в пятнадцатый номер и кто-то выходил из него. Это были обычные люди, не представлявшие интереса. Около девяти часов, с наступлением ночи, Сканкалепре велел поставить машину перед самым входом в дом, чтобы иметь возможность наблюдать за теми, кто туда входит.
Было уже часов десять, когда одна пара, приблизясь сзади, миновала автомобиль и исчезла в подъезде пятнадцатого номера. Сканкалепре не хватило времени хорошо рассмотреть силуэты статного молодого человека и женщины, которая могла быть синьорой Джулией. Он дал успокоиться сердцебиению, затем вышел из машины и перешел на противоположную сторону улицы, чтобы рассмотреть окна-четвертого этажа. Он видел, как зажегся свет. Теперь они были в ловушке. Спустя десять минут загорелся розовый свет в одной из комнат. Это был, несомненно, ночной светильник: свет алькова. Сканкалепре нащупал в кармане заявление на штампованной бумаге и устремился к машине. Он оставил Ротундо на посту у входа в дом и с инспектором Мускариелло поднялся на четвертый этаж. Позвонил. По истечении нескольких томительных минут приоткрылся дверной глазок.
- Кто там? - спросил мужской голос.
- Полиция, - ответил комиссар, приблизившись почти вплотную к двери. Полиция, немедленно откройте, или мы взломаем дверь.
Дверь тотчас же открылась, и молодой человек с нахмуренным и озабоченным видом показался во входном проеме.
- Позвольте пройти, - сказал Сканкалепре, тесня перед собой молодого человека.
Сзади следовал Мускариелло. Они обступили юношу с двух сторон, толчком захлопнули дверь, и уже в прихожей Сканкалепре, приблизив свой нос на расстояние в палец к носу незнакомца, быстро прошептал:
- Барзанти Люччано, вы арестованы. Проводите меня в спальную комнату.
Они уже приблизились к порогу, когда из спальни внезапно появилась женщина с надменно поднятой головой. Сканкалепре уставился на нее и застыл на месте. Он не мог оторвать от нее взгляда, словно хотел стереть время, истекшее после исчезновения синьоры Джулии. Эта женщина никогда не была синьорой Эзенгрини.
Он обратил свой взгляд к Барзанти и спросил его:
- Кто эта женщина?
- Я супруга депутата Фазулло, - вскричала дама. - Что вам от меня нужно?
Сканкалепре вынул из кармана заявление, но он отдавал себе отчет в том, что в данной ситуации оно не больше чем кусок бумаги. Хотя в нем и значилось имя Барзанти, но его нельзя было с уверенностью применить в этом случае.
Он почувствовал себя в щекотливом положении.
Дама, которая понимала причину его замешательства, начала обретать уверенность.
- Что же это происходит? - говорила она. - Уже нельзя в Италии нанести кому-либо визит без обязанности давать об этом отчет полиции!
- Прошу прощения, синьора, - извиняющимся тоном сказал комиссар. - Я действовал во исполнение приказа. Только допущена ошибка. Частичная ошибка, поскольку сам господин Барзанти арестован и должен проследовать со мной в комиссариат. Что касается вас, мадам, я могу только принести вам свои извинения. Для меня вы свободны. Куда я могу вас проводить?
- Не нуждаюсь в том, чтобы меня провожали, - отрезала дама.
И с высоко поднятой головой она направилась к выходу. Сканкалепре повернулся к Барзанти:
- Нам обоим не мешает обменяться несколькими словами в комиссариате.
В одном из кабинетов центрального комиссариата он начал допрос:
- Значит, вы проживали на бульваре Премуда в Милане?
- Да.
- И вы принимали женщин?
- Иногда...
- Вы принимали также и замужних женщин?
- Могло и такое случиться...
- Это случилось, это случилось, молодой человек! Вы принимали синьору Джулию Эзенгрини, и время от времени вы ей писали в город М.., письма, адресованные Терезе Фолетти. Эти все письма у меня. Ну, теперь рассказывайте...
- О чем я должен рассказывать, если вам уже все известно? Это правда. Я познакомился с этой дамой как-то вечером в поезде между М.., и Миланом. Затем, вы знаете, как это происходит... Мы иногда встречались в кафе, симпатизировали друг другу...
- К делу, к делу! Опустим симпатии!
- Это она так хотела. С меня было довольно всего этого, но она оказалась сентиментальной, говорила, что, если я ее брошу, она кинется в озеро.
- Возможно, но в озеро или нет, а синьора Эзенгрини исчезла, и вы должны дать этому объяснение.
- Я? Но что я могу знать? После письма адвоката я выселился из квартиры и переехал в Рим только затем, чтобы не иметь неприятностей.
- Какого письма?
- Письма, которое написал мне муж синьоры Эзенгрини. Он говорил, что в курсе всей истории, что знает все, что выследил нас и что для меня лучше поменять обстановку и забыть его жену... И я понял все с полуслова! Я даже не ждал восьми дней. Квартира была сдана, мебель я продал и приехал в Рим. Как раз за несколько дней до получения этого письма в первый раз синьора не пришла на свидание, ставшее привычным по четвергам. Очевидно, ей помешал муж. Адвокат в своем письме просил меня: "Вы сделаете хорошо, если не скажете моей жене, что я писал вам!" Итак, я написал синьоре, строя из себя идиота. Выражал удивление, что не видел ее на свидании и сообщил, что уезжаю в Рим. Несколько чуть сентиментальных фраз...
