Вирджиния Коффман - Тайна Голубых Болот / Из сборника «Замок в лунном свете». /
Казалось, что в почтовой карете нет ни одного трезвого пассажира. Мирный договор с Францией был наконец подписан, торговля и обмен между двумя странами должны вновь расцвести, Франция опять стала королевством, жирный, коварный Людовик XVIII вновь восседал на шатком троне.
Интересно, станет хорошим или плохим знаком моих жизненных планов "изменившаяся политическая ситуация?
Еще несколько дней назад — перед моим отъездом — Лондон казался мне шумным, грязным и жестоким городом. Часами с тоской думала я о моих бедных друзьях, которых оставляла в этом мрачном месте. Только заверения судьи Сандерленда, что капитан Брендон — человек слова, несколько утешали меня.
Мистер Джастис Сандерленд был джентльменом с широким носом и густыми бакенбардами; вокруг него постоянно крутились шикарные танцовщицы. Он выразил глубокое сожаление по поводу моего длительного и необоснованного заключения, но обращался со мной довольно небрежно.
— Скажите, мисс, сколько любовников было у вас до сего дня? — игриво задал он мне свой первый вопрос и пододвинулся так близко, что я ощутила его дыхание. Он начал нашептывать какие-то банальности, превознося мои «нежные голубиные глазки».
С улыбкой я поправила его:
— По моим наблюдениям, сэр, у голубей совсем не нежные глаза. А что касается моих любовников, то я надеюсь, что некоторые ошибки в их подсчетах не окажут влияния на решение капитана Брендона. В любом случае он ничего не говорил о подобном предварительном условии.
— Посмотрите только на эту малышку! — он ласково потрепал своей узловатой, неожиданно горячей рукой мое колено. — Вы наверняка пережили трудные времена, но скоро станет намного лучше. Вы как раз то, что надо для этой должности. Это было мне ясно с самого начала, как только Ник рассказал о своей проблеме. Бедный Ник! Он очень славный парень, хотя жизнь сделала его немножко циничным. Я хорошо знал его отца, старого адмирала Брендона. В него будто бес вселялся, когда речь заходила о женщинах.
— Что конкретно… — время, проведенное в заключении, разрушило мою уверенность в элементарной защищенности. — Вы упомянули о проблеме капитана Брендона, — робко начала я еще раз. — В чем состоит его проблема, сэр? Или вы не уполномочены говорить со мной на эту тему?
Судья сложил ладони пирамидкой и оперся подбородком на указательные пальцы. Вероятно, он ожидал подобного вопроса. Его маленькие, хитрые глазки смотрели на меня. Из узких, запыленных окон его рабочего кабинета доносились дикие, восторженные крики энтузиастов празднования победы под Ватерлоо. За отдельными выкриками следовал приглушенный рев толпы, истеричность которой всегда вселяла в меня ужас. Не подобное ли торжественно-радостное вдохновение двадцать пять лет назад разбудило ужасные влечения наших многолетних врагов по ту сторону Ла-Манша?
— Ник доверил мне ведение всех его дел, — сказал судья, повысив голос. — Я должен приложить все усилия, чтобы пробудить вашу заинтересованность, а если потребуется, то и сострадание.
— Что-нибудь не так с детьми Брендона? Я знаю только, что они были под опекой тетки, когда умерла их мать, в Ричмонде.
Судья с улыбкой покачал головой.
— Ваше предположение неверно. Они рассказали отцу, что сбежали от тетушки, чтобы удивить и обрадовать мать своим появлением в Лондоне. Когда Габриэлла умерла, они находились в доме на Портсмунд-сквер. Они видели и знают все, но никто не видел их самих, и так, незамеченными, они опять вернулись в Ричмонд. Очень пикантная история, я бы сказал. Наследство их отца… Хотя… — он видимо затруднялся изложить свою мысль. Когда он продолжил, его голос вновь приобрел легкий, фривольный тон: — Бог его знает, что представляла из себя эта маленькая француженка! Я имею в виду супругу Ника. Она понимала, что свои романы нужно скрывать. Да, парнишка, Пен Брендон, вместе с любимой сестрой брал на время лошадь. По их словам, поездка была просто небольшим приключением и ничем более.
Итак, дети находились в доме в момент, когда произошла трагедия. Может быть, они видели, как опрокинулось тяжелое кресло-каталка с матерью? Или даже, может быть, они видели кого-нибудь возле матери? Я знала только, что миссис Брендон послала меня на чердак искать старомодный палантин, который не надевала уже много лет. Предполагая, что она ожидала поклонника или даже любовника, я специально не торопилась. Возможно, это молодой учитель с приятной внешностью, Франц Шиллер? Шиллер каждый вечер докладывал об успехах ее детей, но подозрения у меня не вызывал, и я утвердилась в мысли, что действительно произошел несчастный случай.
— Но письмо! — сказала я, к моему удивлению, вслух.
— Какое еще письмо? Ах да, письмо!
Мистер Джастис Сандерленд был убежден, что мисс Эмилия сама написала письмо, хотя и отрицает это до сей поры, и очень сожалел, что не может этого доказать.
— Похоже, мисс Эмилия недолюбливает вас. Скорее всего, причиной тому ревность. Молодой учитель Шиллер рассказал Нику, как враждебно отнеслась Эмилия к его неосторожной оценке ее внешности, но тем не менее она с шутками говорила о возвращении капитана Брендона. Шиллер предполагал, что бесконечные кратковременные и длительные увлечения Габриэллы надоедят мужу, и он в конце концов обратит внимание на вас. Поэтому после смерти сестры Эмилия решила, вероятно, вывести вас из игры с помощью письма.
Я подумала: даже если Эмилии де Саль предъявить фальшивое письмо, вряд ли удастся найти какую-либо связь между ним и смертью ее сестры. Со смертью Габриэллы Брендон она ничего не выигрывала, кроме…
Вошедший служащий прервал нашу беседу. Он шепнул что-то на ухо судье, и мистер Сандерленд восхищенно завращал глазами. Наверняка речь шла об очередной опереточной певичке, подумала я.
Я взяла шляпу, перчатки и встала.
— Моя дорогая девочка, не покидайте меня так быстро, — проговорил судья больше из вежливости, однако с видимым облегчением провожая меня до дверей. По-отечески ласково похлопывая меня по плечу, он пообещал: — Я вышлю вам все необходимые бумаги. Вы будете хорошо обеспечены, поверьте мне. Паспорт я тоже велю вам оформить. Готовить эти утомительные бумажки — наш долг теперь, особенно для тех, кто хочет попасть на материк. Вы получите также подробные инструкции относительно вашей поездки. В деревню, расположенную вблизи «Голубых Болот», раз в неделю отправляется почтовая карета; подгадайте остальную часть маршрута к ней. Я убежден, что для вас не будет проблемой отправиться на место без сопровождения. Это, конечно, не лучший вариант — отправлять вас одну, но с этим вы безусловно справитесь, любовь моя.
Я проигнорировала его последнюю вольность и, с улыбкой протянув ему руку, сказала:
— Будьте уверены, сэр, что касается путешествий, то я не менее изобретательна, чем молодой мистер Пен Брендон.
— Гм, да, — он бросил служащему взгляд, который тот мгновенно понял. Когда он вышел, судья заговорщицки спросил меня: — Вы знаете юного Брендона?
Его поведение настолько сбило меня с толку, что какое-то мгновение мне казалось, что он говорит о капитане.
— Вы должны знать, мисс, — продолжил он приглушенным голосом, — молодой Пен и его младшая сестра (кстати, на редкость отвратительный ребенок) очень осуждают свою мать. Габи не отличалась материнскими наклонностями. Ник считает, что дети срочно нуждаются в твердой руке. Это и есть действительная причина вашего приглашения в «Голубые Болота». У вас есть опыт общения с помешанными.
— Но какой ужас! Как может отец так думать о своих детях?! В чем он обвиняет эти бедные создания?
Судья галантно склонился над моей рукой и поднес ее к губам:
— Он подозревает их в убийстве родной матери.
Глава третья
Спустя четыре недели я была уже в сутках пути к «Голубым Болотам». Ужасное обвинение все еще звучало у меня в ушах, и я с содроганием представляла себе мой приезд на место.
Почти две недели пришлось мне путешествовать по разоренной войной местности. В деревушке Тарн я высадилась наконец из почтовой кареты и остановилась на местном постоялом дворе. Само собой разумеется, что меня, как иностранку, говорящую по-французски с акцентом многолетних врагов — англичан, приняли не слишком радушно, о чем свидетельствовала цена за предоставленную комнату. Я, конечно же, не ожидала, что меня встретит кто-нибудь из представителей семейства Брендонов или де Саль, да и из-за нестабильной политической обстановки я не могла никому сообщить точную дату своего прибытия. Мой приезд ожидался примерно в середине июля.
После суетных дней путешествия уютная комната на постоялом дворе показалась мне гостеприимной гаванью, где я могла отдохнуть в тишине и одиночестве. Только стрекот цикад и мягкий плеск реки доносились до меня.
