Вирджиния Коффман - Тайна Голубых Болот / Из сборника «Замок в лунном свете». /
При других обстоятельствах такой комплимент меня бы, несомненно, очень обрадовал, но сейчас лестные слова капитана показались мне неуместными и надуманными, что я и дала ему понять.
Он встал и, взяв накидку, набросил себе на плечи. Неожиданно его голос прозвучал так холодно и официально, что я невольно похолодела.
— Простите, — сказал он отрывисто. — Мне показалось, что я имею достаточное представление о вас.
Он сделал шаг, другой… Неужели Брендон покинет комнату тем же способом, как и попал сюда?
Нерешительно оглянувшись вокруг, он вдруг протянул мне руку. Это движение было неожиданно робким, а его теплый взгляд не оставил меня равнодушной.
— Простите, мисс Рой, — повторил он почти нежно. — Я, конечно же, говорил не о вашей внешности. Я говорил не о вашем лице или фигуре, хотя и то и другое прекрасны.
Он взял мою руку. Внезапно я с отвращением вспомнила кокетство Габриэллы Брендон. Даже находясь в кресле-каталке, она пыталась флиртовать и очаровывать мужчин.
— Я увидел в вас красоту другого рода, — заверил он. — Вы обладаете такими качествами, которые мне очень потребуются.
Он отпустил мою руку и, к моему облегчению, перешел на решительный, деловой тон:
— Таким образом, вы сейчас свободны? Каковы ваши планы? Судья Сандерленд рассказал мне, что у вас здесь удивительное влияние на безродных детей.
— Любой, кто захотел бы о них хоть немного позаботиться, добился бы таких же результатов. Если бы у меня было так же много монет, как у судьи Сандерленда, я нашла бы им лучшее применение, в первую очередь я позаботилась бы об улучшении плачевного состояния обитателей этого дома. Дети должны находиться отдельно от взрослых, осужденные — от душевнобольных. Что касается пищи и спальных мест…
— У меня тоже много монет.
Я смущенно извинилась за неудачное выражение. В тюрьме как-то механически усваиваешь и употребляешь воровской жаргон. Но капитана Брендона, кажется, мои извинения только позабавили.
— По меньшей мере, я настолько богат, что могу вам дать кое-что из моих монет. И делайте с ним все, что сочтете нужным, мисс Рой.
— Но… Что вы под этим подразумеваете? Что я за это должна делать?
Конечно же, я не думала, что он предложит что-нибудь неприличное, тем не менее его ответ сильно удивил меня.
— Мне очень нужна в одном Богом забытом местечке, в имении, которое досталось мне от покойной жены, дама с вашими способностями.
Я растерянно посмотрела на осколки фарфоровой тарелки. Он проследил за моим взглядом, и мне показалось, чтоон слегка содрогнулся. От страха или от отвращения?
Да, Богом забытое местечко. Именно так Габриэлла Брендон называла свое родовое поместье, расположенное среди заросших камышом и тростником болот. И я будто снова услышала ее слова.
— Представьте себе только! Вокруг — ничего, кроме болот. Осока, камыши и болота. И трясина. Да, мисс Рой, трясина. Свинцового цвета слизистая трясина, которая выглядит, как…
Он на секунду замолчал.
— Значит, эту мерзкую тарелку вы получили в наследство? — продолжил он, изобразив на лице брезгливость. — Мне показалось, что моя жена хотела запечатлеть воспоминания о мечтах своей юности. Ну, да все равно. К слову, французы называют это место «Голубые Болота». Нужно обладать толстым бумажником, если хочешь привязать к такому месту женщину, подобную вам.
— Простите, но я думала, что с начала войны в поместье никто не живет. Ваша супруга говорила, что для такого аристократического рода, как де Саль, просто неприлично проживать там. И разве поместье не переделали в тюрьму?
Он пододвинул носком сапога один фарфоровый осколок к другому.
— Осведомленные люди по ту сторону Ла-Манша сообщают, что скоро наступит мир. Пришлось мобилизовать пять армий, чтобы победить маленького капрала, но осталось буквально несколько часов до подписания мирного договора. У меня есть намерение заново отстроить дом в поместье для моих детей. А когда они женятся или по каким-либо другим причинам покинут поместье, я переделаю дом в школу.
Мне показалось довольно удивительным, что он хочет растить своих детей вдали от друзей и цивилизации.
— Что вы об это думаете? Я хочу знать, могу ли я надеяться на вас, мисс Рой? Судья Сандерленд заверил меня, что вы идеально подходите для этого задания. Вы, конечно же, не будете выполнять обязанности гувернантки. Мне просто хочется, чтобы мои дети находились в вашем обществе и учились себя вести.
— Себя вести?!
— Да, искренне и, значит, — правильно.
Я прикинула, почему он предложил подобное мне бывшей заключенной: заботиться о детях, которых я по подозрению, лишила матери. А не встречу ли я там людей, чьи подозрения не рассеялись? Как они отнесутся ко мне?
Пламя свечей трепетало и создавало таинственную ирреальную атмосферу. Капитан Брендон беспокойно огляделся.
— Свечи, — пояснила я, — нам нужны новые свечи. Я подошла к буфету и достала две свечи. Было
удивительно, что такой сильный, властный, самоуверенный человек вдруг чего-то испугался.
Из коридора раздались звуки приближающихся к нам шаркающих шагов. Мамаша Хиггис просунула свою взъерошенную голову в дверь и объявила:
— Парнищка уже лежит на месте. И, если у вас еще есть хоть капля разума, то вы последуете его примеру. — Она поочередно взглянула на нас.
— В самом деле, мисс Рой. Сегодня ночью мне нужно отправиться в Лондон, чтобы на рассвете быть в военно-морском министерстве. Сандерленд сказал мне, что хочет встретиться с вами завтра. Со стариной Сандерлендом вы сможете утрясти все необходимые формальности. Я передам ему сумму, необходимую для помощи вашим бедным подопечным.
Я проводила капитана Брендона до дверей и распрощалась с ним со смешанными чувствами. В общем, у меня не было выбора. Мне стало ясно, что это то место, о котором говорил мне Сандерленд. Но женщина с таким прошлым, как у меня, и не могла надеяться на лучшее.
Стоя в дверях, я смотрела, как зевающий конюх запрягал двух гнедых в шикарную двуколку. Капитан Брендон взял мою руку, и в какое-то мгновение мне оказалось, что он поднесет ее к губам, но он лишь посмотрел на меня изучающе и как бы спрашивая, согласна ли я с его предложением. Неожиданно он быстро повернулся и шагнул к коляске. Через несколько секунд коляска скрылась в тумане.
Это было мое первое романтическое событие за последние десять месяцев, но я не могла его еще полностью прочувствовать.
Я поплелась обратно в кабинет директора, где с удивлением обнаружила мамашу Хиггис у графина с портвейном. Во избежание недоразумений, которыми было чревато ее состояние, я отвела ее в комнату во флигеле, где она и прохрапела до утра.
Спала я очень неспокойно. Непривычная прелесть отдельной комнаты, вновь обретенная свобода и приключения этой ночи — все это меня будоражило и мешало уснуть. В принципе, мне не на что было жаловаться. Чем больше я размышляла об удивительном разговоре с капитаном Брендоном, тем острее чувствовала, что жизнь не торопится возвращаться в мое тело. Не лучше ли мне оказывать помощь бедным людям этого заведения? Возможно, я сумела бы скрасить их существование, тем более располагая деньгами?..
Воспоминания вернули меня в дни ранней юности. Какой энтузиасткой я была! Я работала тогда помощницей повара в долговой тюрьме и не раз заслуживала похвалу. Там тоже пища состояла главным образом из густого супа, заменявшего первое и второе блюда. Но для него не жалели приправ, и приготовлен он был с любовью — никакого сравнения со жратвой — иначе не скажешь, — которой меня кормили последние десять месяцев. И очень своеобразная дама, чьи долги, по общему мнению, погасил известный уличный грабитель Джек Колби, почему-то пришла мне на память в эту неспокойную июньскую ночь. Она была первой, кто преподал мне урок поведения и хорошего тона, что сказалось и на моей внешности, и на манерах. Благодаря этому у меня было много поклонников, что тешило мою еще детскую гордость. Но давно уже мои чувства не приходили в такое смятение, как от нескольких комплиментов капитана Брендона. Его ласковые слова будоражили мозг. Увижу ли я его в родовом поместье «Голубые Болота»? Скорее всего, нет — ведь если он решил поселить своих детей в этом «Богом забытом месте», чтобы избавиться от них, то вряд ли будет там появляться. Но почему он хочет избавиться от них? Я ворочалась с боку на бок и в конце концов утешила себя новым открытием — мои чувства не умерли полностью, как казалось мне раньше. Может быть, поэтому наступившее утро показалось мне таким прекрасным.
— Я же говорил, что еще до полудня у нас будут все основания попраздновать, — приговаривал трактирщик, сидящий в почтовой карете, которая, вынырнув из тумана, громыхнула па булыжникам мостовой.
Казалось, что в почтовой карете нет ни одного трезвого пассажира. Мирный договор с Францией был наконец подписан, торговля и обмен между двумя странами должны вновь расцвести, Франция опять стала королевством, жирный, коварный Людовик XVIII вновь восседал на шатком троне.
