Мэри Кларк - Где ты теперь?
Звонок телефона ее перепугал. В последнее время Гас стал туговат на ухо, а потому прибавил громкость звонка, но, как ей казалось, перестарался. Такой звон и мертвого разбудит! Лил поспешила снять трубку.
Она надеялась, что это не Уинифред, пожелавшая продолжить свой спич о выходе в отставку. Но через секунду она уже жалела, что это не дочь.
— Здравствуйте, это Каролин Маккензи. Я говорю с миссис Крамер?
— Да.
Лил почувствовала, как пересохло во рту.
— Мой брат Мак жил у вас в доме, перед тем как исчез десять лет назад.
— Да, жил.
— Миссис Крамер, на днях мы получили от Мака весточку. Он отказывается сообщить, где сейчас находится. Вы можете понять, что чувствуем мы с матерью. Я собираюсь отыскать его. У нас есть основание полагать, что он живет где-то поблизости. Можно мне зайти и поговорить с вами?
«Нет, — подумала Лил, — Нет!» Но вслух произнесла единственно возможную фразу:
— Конечно, пожалуйста. Я... мы... очень любили Мака. Когда вы хотите к нам заглянуть?
— Как насчет завтрашнего утра?
«Слишком скоро, — подумала Лил.— Мне нужно
больше времени».
— Завтра у нас очень много дел.
— Тогда в среду утром, около одиннадцати?
— Да, пожалуй, так будет удобнее.
Когда она опускала трубку, вошел Гас.
— Кто звонил? — поинтересовался он.
— Каролин Маккензи. Она начинает собственное расследование. В среду утром она придет, чтобы поговорить с нами.
Лил увидела, как широкая физиономия мужа покраснела и глаза за стеклами очков сузились. Он пересек комнату в два шага и остановился перед ней — маленький и коренастый.
— В прошлый раз, общаясь с копами, ты нервничала, Лил, и они это заметили. Не вздумай вести себя точно так же с сестрой. Слышишь меня? На этот раз все должно быть по-другому!
6
В понедельник дежурство детектива Роя Барротта заканчивалось в четыре часа. День прошел относительно спокойно, и уже к трем он понял, что заняться практически нечем. Но что-то его беспокоило. Он попытался мысленно нащупать источник беспокойства, как нащупывают языком больной зуб.
И он его нашел, как только вспомнил разговор с Каролин Маккензи. Разочарование и презрение, которые он прочел в ее взгляде при прощании, заставили его теперь устыдиться. Она отчаянно переживала из-за брата и надеялась, что записка, оставленная им в церковной корзинке для пожертвований, возможно, явится первым шагом в новом расследовании. И хотя она этого не сказала, но явно считала, что брат в беде.
«Я отфутболил ее, — подумал Барротт.— Уходя, она сказала, что больше не станет мне досаждать. Именно так и выразилась — "досаждать"».
Сейчас, откинувшись на спинку казенного кресла в переполненной приемной, Барротт отключился от шума и трезвонящих вокруг телефонов. Немного погодя он пожал плечами. «Не рассыплюсь, если взгляну на дело одним глазком», — решил он. Хотя бы для того, чтобы убедиться, что речь идет всего лишь о парне, пожелавшем от всех скрыться, но однажды он передумает и воссоединится с матерью и сестрой в каком-нибудь слезливом телевизионном шоу.
Морщась от боли в колене — проклятый артрит снова напоминал о себе, — Барротт поднялся, наведался в архив, выписал дело Маккензи, принес его за свой стол и открыл. Помимо стопки официальных рапортов и заявлений от родственников и друзей Чарльза Маккензи-младшего в папке находился стандартный конверт с фотографиями. Барротт достал их и разложил на столе.
Один снимок сразу привлек его внимание. Это была рождественская открытка с семейством Маккензи перед наряженной елкой. Она напомнила Барротту, как они с Бет и двумя детьми, Мелиссой и Риком, гоже фотографировались в декабре на фоне рождественской елки. Открытка до сих пор лежит где-то в его столе.
«А Маккензи специально принарядились для такого случая, не то, что мы», — подумал Барротт. Отец и сын были в смокингах, мать и дочь — в вечерних платьях. Но общее впечатление такое же. Улыбающееся, счастливое семейство поздравляет своих друзей с Рождеством и Новым годом. Должно быть, это последняя открытка, которую они разослали перед тем, как их сын исчез.
И вот уже десять лет, как Чарльз Маккензи-младший неизвестно где, а Чарльза Маккензи-старшего нет в живых с 11 сентября.
Барротт порылся среди личных бумаг в ящике и достал семейную открытку. Опершись локтями на стол, он держал две рождественские открытки и сравнивал. «Мне повезло, — подумал он.— Рик закончил на отлично первый курс Фордемского университета, а Мелисса, еще одна отличница, заканчивает десятый, и как раз сегодня у нее выпускной бал. Нам с Бет больше чем повезло. Нас благословил сам Господь».
И тут у него промелькнула мысль: «Предположим, что-то случилось со мной на работе, а Рик ушел из общаги и не вернулся. Что, если меня не оказалось бы поблизости, чтобы найти его?»
Рик никогда не поступит так со своей матерью и сестрой, хоть пройдет сто тысяч лет, сказал он себе.
Но, по сути, в том же самом пыталась убедить его Каролин Маккензи, говоря о своем брате.
Барротт медленно сложил папку с делом Чарльза Маккензи-младшего и сунул в верхний ящик стола. «Взгляну еще раз утром, — решил он, — и, может, заскочу к кому-нибудь из тех, кто тогда давал показания. Не помешает задать несколько вопросов и посмотреть, не освежилась ли у них память за это время».
Четыре часа. Пора уходить. Ему хотелось вернуться домой вовремя и сфотографировать Мелиссу в бальном платье с ее кавалером Джейсоном Келли. Приятный парень, размышлял Барротт, но такой худющий, того и гляди — переломится пополам. К тому же не мешает перемолвиться парой слов с водителем лимузина, который приедет за детьми. Просто взглянуть на его права и дать понять, чтобы он даже не думал превысить скорость хотя бы на милю. Барротт поднялся и надел пиджак.
Стараешься все предусмотреть, лишь бы защитить своих детей, думал Барротт, прощаясь с сослуживцами. Но иногда, что бы ты ни делал, где-то наступает сбой и твой ребенок попадает в переделку или становится жертвой грязной игры.
«Прошу тебя, Господи, — молился он, вызывая лифт, — пусть с нами этого никогда не случится».
7
Дядя Дев рассказал Эллиотту Уолласу о записке Мака, оставленной в корзинке для пожертвований, и в понедельник вечером Эллиотт встретился с нами за ужином. Сквозь его привычную невозмутимость пробивалась лишь искорка тревоги. Эллиотт — исполнительный директор и председатель инвестиционной компании «Уоллас и Мэдисон» с Уоллстрит, занимающейся финансами нашей семьи. Он был одним из лучших друзей отца, и мы с Маком всегда считали его вторым дядей. Эллиотт давно разведен и, кажется, любит мою мать. А еще я думаю, что она ни разу с тех пор, как умер отец, не проявила к нему интереса, и это еще одно последствие исчезновения Мака.
Как только мы расселись за нашим любимым столиком в «Le Cirque» , я передала Эллиотту записку брата со словами, что именно она заставила меня решительнее, чем прежде, пуститься на его поиски.
Я серьезно надеялась, что Эллиотт поддержит мое стремление отыскать Мака, но он меня разочаровал.
— Каролин, — медленно произнес он, прочитав записку два раза, — мне кажется, ты не совсем справедлива по отношению к Маку. Он звонит каждый год, сообщает, что с ним все в порядке. Ты сама мне рассказывала, что голос у него уверенный, даже счастливый. И сейчас он немедленно отреагировал на твое обещание — или угрозу — отыскать его. Самым недвусмысленным образом он приказывает тебе оставить его в покое. Почему бы тебе не послушаться брата и, что еще важнее, почему бы тебе не перестать считать Мака центром своей вселенной?
Я никак не ожидала от Эллиотта подобного вопроса, и я видела, с каким трудом он его задал. Наморщив лоб, он перевел тревожный взгляд на маму, по лицу которой вообще ничего нельзя было понять. Я была рада, что мы сидели в углу, где за ней никто не мог наблюдать. Я опасалась, как бы она не разозлилась на Эллиотта, как разозлилась на меня после телефонного разговора с Маком в День матери, или, что было бы хуже, разрыдалась.
Но она продолжала молчать, и Эллиотт не выдержал первым:
— Оливия, предоставь Маку свободу, как он того желает. Довольствуйся тем, что он жив, и утешайся тем фактом, что он, очевидно, рядом. Я уверен, если бы Чарли был сейчас с нами, он сказал бы тебе то же самое.
Моя мама всегда меня удивляет. Взяв в руку вилку, она принялась что-то рассеянно вычерчивать на скатерти. Я была уверена, что это имя Мака.
Как только она заговорила, я поняла, что неверно истолковала ее реакцию на записку Мака.
— С той минуты, как Дев показал нам послание Мака, я думала примерно то же самое, Эллиотт, — сказала она с болью, но без слез.— Вчера я набросилась на Каролин за то, что она разозлилась на брата. Это было несправедливо с моей стороны. Я знаю, Каролин все время волнуется из-за меня. Мак дал нам свой ответ, правда, не тот, на который я надеялась, но тем не менее.
