Шарлотта Армстронг - Такой ненадежный мир
— Вряд ли тебе удастся, — задумчиво изрек Амбиелли. — Фантазии не хватит.
Сэм хмыкнул. Из-под своих насупленных бровей Малыш переводил взгляд с одного на другого.
— Предвижу, ты столкнешься в своем романе с проблемой передачи денег, — спокойно продолжал Амбиелли. — Как ты, Сэм, думаешь разрешить в своем романе проблему передачи денег?
— Очевидно, ты имеешь в виду выкуп, — уточнил Сэм, стараясь показаться задумчивым. — Мне кажется, это не так уж и сложно.
— Пускай деньги выкинут из окна поезда, — предложил Малыш. — Я все еще остаюсь при мнении...
— Это уже было, — перебил его Сэм. — Слишком старомодно, Малыш. Ага, вспомнил. Кажется, я заставил их послать жену банкира по длинному запутанному пути. Ей пришлось направиться в одно место, найти там записку, в которой говорилось, что ей нужно ехать в другое место и так далее. Потом ее попросту задержали. — Он вывернул ладони наружу. — И отобрали у нее деньги.
Амбиелли что-то пробормотал.
— Да, — начал Малыш, — но...
— Тебе что-то не нравится?
— А за ней не следили? — скептически поинтересовался Амбиелли.
— Нет, потому что в моем романе на это не осмелились.
— Вполне правдоподобно.
— Ну, а если и следили, тогда что?
— Скажем, неожиданное нападение, — предложил Амбиелли.
— Да-а-а, — протянул Малыш Хохенбаум. — Но ведь ограбление считается преступлением. Ты бы мог... — он повернул голову назад и, выгнув спину дугой, встал. Его громадная ручища крепко сдавила плечо официанта. — Ты? Чего тебе?
— Оставь его, Малыш. Пусть идет, — слабым, полным отвращения голосом приказал Амбиелли.
— Я хочу кофе, — заказал Сэм.
— Да, да, сэр.
— Слушайте, он подкрался, как кошка...
— Пусти его.
Официант с мышиной проворностью шмыгнул в свою нору. Малыш стоял, опершись ручищей о стол.
— А что, если он подслушал? — заговорщически прошептал он.
Черные глаза встретились с красновато-карими. И тем, и другим было не по себе. Сэм скривил губы и затряс головой.
— Сядь, — устало приказал Амбиелли. — Ну сядь же.
— Тяжелое заболевание нервов, — изрек Сэм, все еще тряся головой. — Опасно?
— Тупость всегда опасна.
На загорелом лице ярко белели веки. Малыш Хохенбаум сидел, затаив дыхание. Он был напуган.
— Почти так же, как и чрезмерная сообразительность, — добавил Амбиелли.
— Предпочитаю что-то среднее, — весело заметил Сэм.
Он обрадовался, когда увидел, что кофе несет сам Ник. После приветствий, после амбиелливского: «Одно слово, Ник, чуть попозже», любезного ответа хозяина: «Ну, разумеется, босс» и его ухода Сэм Линч, который все это время молча ерзал на стуле, медленно поднял с сидения руку и посмотрел, что в ней.
Он разглядывал из-под полуприкрытых век дымок своей сигареты. Рука не дрогнула — уж кто-кто, а Сэм Линч знал, как скрыть потрясение. Он повернул вырезку с фотографией, и она проскользнула у него между пальцами.
— У вас что-то упало? — бесстрастным голосом спросил он.
ГЛАВА III
Он знал не глядя, что Малыш моментально протянул руку, но тут же ее отдернул. Он мог предугадать и вопрос Амбиелли, заданный ленивым безразличным голосом:
— Что там, Сэм?
Как доказать? Никак.
Он положил вырезку на стол и поспешно убрал руку — ведь потрясение можно скрывать лишь до тех пор, пока его импульсы не достигнут запястий и кончиков пальцев.
— Картинка, — пробормотал он. — Вырезка из газеты. Дюлейн. О, этот Алэн Дюлейн, — ему обычно удавалось совладать с внезапным потрясением, притворившись сердитым. — Этот Дюлейн, — со злостью повторил он.
— Ты его знаешь, Сэм?
— Может, ты вообразил себе, будто он мой друг? — фыркнул Сэм. — Нет. Однако мне довелось с ним встречаться. Однажды целый час беседовал. Не могу спокойно видеть его физиономию.
— Что он тебе сделал? — заинтересовался Амбиелли.
— Абсолютно ничего. В том-то и вся соль. Тебе случалось невзлюбить кого-то с первого взгляда? — Сэм пробежал ладонями по волосам. — Я этого парня просто не перевариваю.
— Почему, Сэм?
Амбиелли смотрел на него безучастным взглядом.
— Знаешь, кто он? Богатый сынок. Голубая кровь. Потомственный миллионер. Кровь быстро голубеет, если денег до черта. У него есть религия или ее сиюминутный эквивалент. Он учится, чтобы приносить пользу. О, я ненавижу его со всеми его потрохами.
Амбиелли смеялся почти беззвучно.
— Да, нелепо, — сознался Сэм, сам готовый улыбнуться. — И что кипятиться в моем возрасте из-за ерунды? Он ничтожество. Юнец. Но это выше моих сил. Он поступил к Миллеру и Милфорду.
— Адвокаты?
— Сам он не адвокат. Но ему нужна какая-то там степень. Небось, поднатаскаться хочет. Бегает по поручениям. Взад-вперед. И мнит из себя бог знает что. Преступления — вот что его занимает. Преступный тип. Преступление в обществе. У, он чертовски глуп.
Амбиелли засмеялся громче.
— Как-то я заглянул к нему в контору, — не унимался Сэм. — Он хотел кое-что из меня выкачать. Правда, может, мне так показалось. Клянусь святой Иоанной, мы оба говорили по-английски, но.., — он замотал головой.
— Ну и ты, Сэм, что-нибудь рассказал ему? — как бы между прочим спросил Амбиелли.
— Если бы я даже захотел обнажить перед этим Дюлейном свою душу и сообщить ему все, что знаю, от А до Я, — все равно не смог бы это сделать, — честно признался Сэм. — Мы с ним говорим на разных языках. Будто живем в разных мирах. — Сэм подпер рукой щеку. — И что это я пристаю к вам со своими горестями? — Наконец-то он позволил себе взглянуть на вырезку. — Так, значит, Дюлейн собрался обзавестись семейством, — усмехнулся он. — Что ж, сжалься, господь, над этой девушкой. Вот и все, что я могу сказать. Откуда у вас это?
— Ты знаешь девушку, Сэм?
— Я? Нет, ее я не знаю. Солсбери...
«Не нужно было произносить фамилию». В мозгу тут же пронеслось воспоминание, и он боялся, как бы это не отразилось на его лице. Что-то связанное с каким-то словом, а за словом следует эта фамилия. Неизбежно. Так и вертится в голове. Он постарался отвлечь свое внимание в сторону, но не тут-то было. «Как этот богач, Чарлз Солсбери, сколотил свой капитал?»
«Печенье Солсбери».
На мгновение ему показалось, что он произнес эти два слова вслух. Он вскинул глаза.
Маленький человек, похожий на кучку золы, внутри которой теплился огонек, спокойно восседал за столом, и по его лицу ничего нельзя было сказать.
— Сэм, а что значит багровый? — спросил Малыш. — Оттенок какого-то цвета?
— Красного, — пояснил Сэм и откинулся назад. — Ты знаешь, босс, — не глядя на Амбиелли начал Сэм, — я зарабатываю на жизнь тем, что пишу всякие мелочи. — Он смотрел в никуда.
— Мелочи, Сэм? — Это прозвучало очень тихо.
— Для того, чтоб существовать. Ты должен это понимать. — Амбиелли сидел и слушал, не так сами слова, как между ними. Сэм мог что-то знать. — В этом мире люди чем только не занимаются. Кое-кто, как и я, любит разузнавать новое. Наблюдать. Вникать в суть вещей. Но мы — созерцатели жизни, зрители, а не действующие лица. Понимаешь?
Амбиелли слушал и не говорил, понимает или нет.
— А чем жизнь не спектакль? — усмехнулся Сэм. — По крайней мере, мне она представляется спектаклем. И я, на самом деле, получаю от него удовольствие.
Амбиелли заулыбался.
— Ты, Сэм, назвал меня поборником дисциплины. Хочешь, я открою тебе секрет дисциплины?
Сэм промолчал.
— С в о й с е к р е т?
Сэм молчал.
— А секрет вот в чем. — До — я спокоен, но п о с л е — мое наказание всегда достигает цели.
Сэм безмолвствовал.
— Вникаешь в мою систему, Сэм? — Это было сказано спокойно, но внушительно. — Я расплачиваюсь п о с л е. После того, как случится.
— Или если... — поправил Сэм.
— Если и после, — повторил Амбиелли. Слова резали, как нож. — А теперь мне нужно перекинуться парочкой слов с Ником, поэтому я с тобой прощаюсь. Рад был повидать тебя, Сэм.
— Прощайте, мистер Амбиелли, — тщательно выговаривая каждую букву, произнес Сэм. И осторожно добавил: — Желаю успеха вашей закусочной.
Коротышка положил руку на плечо верзилы, что означало: «Жди», и удалился.
«Любая собака учуяла бы страх на физиономиях оставшихся», — подумал Сэм. Могущество, кроющееся в глубинах духа этого маленького человечка и посылаемое им в окружающий мир, обжигающее, как огонь, и холодное, как лезвие ножа, повергало в дрожь каждую клетку. Физиономия Малыша покрылась капельками пота, он стал подергиваться. А сам с гордостью поглядывал по сторонам, будто хотел довести до сведения каждого: «Это мой босс».
— Ну и коротышка, — с ехидцей заметил Сэм.
— В нем страшная сила. Страшная, — Малыш вытирал ладони о свой пиджак.
«А я, — с горькой усмешкой думал Сэм, — слишком много знаю». Но времени на размышления уже нет. Его нет и для того, чтобы проверить правильность своих рассуждений. Нужно принять решение. Сэм решил прощупать сидевшего рядом с ним верзилу. Насколько глуп Малыш Хохенбаум?
