Доминик Сильвен - Кобра
Брюс намеревался просить Матье Дельмона, чтобы Мартину Левин перевели в другую группу. Она останется в криминальной полиции. Мартина прекрасный полицейский, а руководство проводит политику феминизации французской полиции. Оплот криминальной полиции составляют около сотни мужчин и горстка женщин; таких закаленных, как капитан Левин, принимают охотно и уже заднего хода не дают. В этой структуре еще восемь групп, занимающихся уголовными делами, не считая отделов по борьбе с терроризмом. Мартину есть где использовать - ее энергию, выдержку, ее хладнокровную ярость.
На сегодня он выбрал темно-зеленую трикотажную рубашку, серый костюм. Надел плащ, шарф и вышел из дому. Была глубокая осень, улица блестела от недавнего дождя. Направляясь к станции метро «Пармантье», Брюс обдумывал предстоящий разговор с Матье Дельмоном. Возле кафе «Шарбон» его мобильник зазвонил.
- Алло, Брюс? Это Дельмон.
- Да, шеф.
- В пятом округе убит мужчина. Поль Дарк, улица Монтань-Сент-Женевьев, пятьдесят четыре. Левин, Санчес и криминалист уже на месте.
- А почему мы, а не ребята из пятого округа?
- Убитый был ведущим сотрудником какой-то фармацевтической лаборатории. К тому же есть подпись.
- Какая?
- Нехорошая. Кобра. Написано кровью.
- Кобра…
- Вам это о чем-нибудь говорит?
- Нет.
- Вот и мне не говорит, - вздохнул Дельмон. - Я счел нужным лично позвонить, потому что хоть Левин и профессионал, но мне все же хочется, чтобы и вы поехали на место. И поскорее. До того, как там окажется помощник прокурора.
- Хорошо, шеф.
- И я требую, чтобы на этот раз все было в жестких рамках.
- В рамках? - Брюс изобразил удивление, но Дельмон прекрасно знал его приемчики.
Они уже давно выработали манеру диалога, при которой откровенно высказывалось столько же, сколько недоговаривалось. В зависимости от обстоятельств значение имели тон голоса, вздохи, умолчания. На сей раз умолчаний почти не было. Дельмон был расположен поговорить.
- Иными словами, я не потерплю такого же наплыва журналистов, какой ваши друзья-газетчики устроили нам совсем недавно. Ясно?
- Яснее не бывает.
- Подпись может означать, что убийца на этом не остановится.
- Вполне возможно.
- Всем уже осточертели истории о серийных убийцах, Брюс.
- Понимаю.
- А вот журналистам, похоже, этот сюжетец еще не надоел. Так что в этом деле надо держать язык за зубами.
Разговор по поводу Мартины Левин придется отложить. Напоследок Брюс заверил шефа, что все будет в порядке. В угрозыске у Дельмона было два прозвища: Хозяин, как у всего начальства криминальной полиции, и Мастер налаживать связи. Тут ему не было равных. Он не уставал повторять, что друг с другом необходимо обмениваться информацией, часто устраивал совещания, но при этом требовал, чтобы вне полиции ее сотрудники выступали единым сплоченным фронтом против журналистов, о которых в частных беседах отзывался с презрением. Никогда не давать никакой информации журналисту. Манипулировать им прежде, чем тот начнет манипулировать вами. Тем не менее Брюс знал, что в отношении прессы у него меньше, чем у его коллег, связаны руки. Матье Дельмон ни разу не упрекнул его за дружбу с тележурналистом Фредом Геджем, настырным парнем, которому пристрастие к алкоголю создало репутацию скандалиста.
Брюс сверился со схемой метро и повернул назад, чтобы доехать до станции «Оберкампф». На «Аустерлицком вокзале» он сделает пересадку на «Мобер-Мютюалите».
Кобра, кобра. Кобра. Это слово в самом деле ничего ему не говорило. Ни малейшего намека в материалах, собранных за четырнадцать лет работы. Зато подпись кровью отнюдь не новшество. Такое уже бывало тысячу раз. Брюс вспомнил историю с парнем из квартала Сталинград. Ему рассказал ее Эрик, комиссар из участка на улице Андре Дюбуа в 19-м округе. Парню семнадцать лет, накачался крэком, а эта штука кого хочешь надолго превратит в бешеного зверя. Юнец ножницами вспорол живот одному из своих кузенов, вместе с ним принимавшим наркотик, и его пальцами написал на стене: «Положил я на смерть, положил на ненависть, положил на небо». Это было менее полугода назад. Полицейские время от времени рассказывали друг другу истории из своей практики, будоражившие слушателей так, словно они сами пережили все это, и отчасти помогавшие снимать ежедневный стресс. Тысячи драм. Это как смерть, тысячу раз виденная и все равно непостижимая.
Иногда такой обмен сведениями служил толчком к возбуждению уголовного дела. Брюс, разумеется, черпал информацию из официальных источников, но рассказы, передаваемые из уст в уста, имели особое значение. Они получали отклик. Услышанное оседало в голове, и в нужный момент какая-нибудь деталь или впечатление всплывало на поверхность и оказывалось весьма полезным. Но на сей раз - ничего. Ничего о кобре, оставляющей кровавый след.
4
На выходе из метро - тонкая пелена дождя. Занимался день, тускло светились витрины овощной и колбасной лавок. Брюс миновал полицейский участок 5-го округа; идя вверх по пологому склону улицы Монтань-Сент-Женевьев, он вспоминал то время, когда жил на улице Ульм. Он учился в Высшей педагогической школе, а потом стал преподавателем и осознал, что не имеет склонности к педагогической деятельности. Чиновники в Министерстве внутренних дел были счастливы видеть математика, начинающего карьеру в полиции. Он быстро очутился в святая святых - в уголовной полиции. Самом прославленном, элитном подразделении на набережной Орфевр.
Он ни разу не пожалел о сделанном выборе. Когда в его группе появился Виктор Шеффер, убежденность в правильности своего пути стала расти в нем по мере того, как крепла дружба между ним и Виктором. Часа не проходило без того, чтобы Брюс не вспомнил о Викторе, находившемся теперь в реанимации госпиталя «Сен-Бернар». Он испытывал потребность говорить с ним, видеть его симпатичную физиономию с очками на носу. Окружающие звали Виктора Интеллектуалом. Степенный, вдумчивый, но весельчак в часы досуга, капитан Шеффер был идеальным товарищем в сложных расследованиях, выпадавших на долю их подразделения. Поняла ли это Мартина? Выдержка в любой ситуации, умение не болтать лишнего в разговорах с коллегами, тщательное изучение безнадежных, казалось бы, дел. На набережной Орфевр большинство ребят ходят в костюмах и галстуках. Ничего общего с ватагами людей в джинсах и кроссовках из Отдела по борьбе с бандитизмом. Ощутила ли Мартина эту разницу?
Массивная дверь с козырьком, на ночь закрывавшаяся на кодовый замок, вела в мощеный двор, утопавший в зелени. Поль Дарк жил в маленьком раю - по парижским меркам, конечно. Алекс Брюс оглядел фасады зданий, построенных, видимо, в XVIII веке и окружавших этот зеленый островок. Слышалось даже пение птиц. Брюс пошел взглянуть на почтовые ящики. Квартира Поля Дарка располагалась в ближайшем подъезде. Назвавшему себя Коброй не пришлось пересекать двор. Брюс сразу очутился на узкой лестничной клетке. В конце коридора он увидел стоящего на посту офицера судебной полиции. Лицо знакомое. Майор жестом спросил у него, куда идти, и тот ответил, что на третий этаж.
Дверь ему открыл Марк Санчес, эксперт. В латексных перчатках, блокнот на витом шнурке и лупа. Указав на замок, он сообщил:
- Никаких следов взлома, как видишь. Привет, Алекс.
- Привет, Марк.
- Это отравление.
- Чем?
- По-моему, стрихнином. Пойдем посмотришь.
Брюс направился за ним по коридору, темный паркетный пол которого напоминал палубу старинного корабля, а бледно-голубые стены были увешаны картинами на морскую тему. Вполне заурядными. Чего никак нельзя было сказать о трех маленьких фотографиях, висевших в ряд, между двух картин. Санчес протянул Брюсу лупу:
- Полароидные снимки. Клеятся, как этикетки.
Брюс стал внимательно рассматривать фотографии, и у него похолодело внутри.
- Ну и досталось же этому парню, - заметил Санчес.
На двух снимках был запечатлен мужчина в домашнем халате, скованный страшной судорогой. Вытянутое тело напряжено и изогнуто в виде арки, только пятки и затылок касаются пола. Третий снимок представлял собой крупный план лица, искаженного улыбкой, впечатавшейся, как показалось Брюсу, в самую плоть. Смерть, тысячу раз виденная. Но все равно непостижимая.
- Опистотонус, - сказал Санчес.
- Что это значит?
- Стрихнин - алкалоид, вызывающий общий спазм.
- Даже мышц лица?
- Именно так, отсюда и этот сардонический оскал.
- Фотоаппарат нашли?
- Нет, Алекс. Он маленький, легко помещается в сумке или даже в кармане. Продается в любом супермаркете.
- Дельмон мне сказал, что есть подпись кровью.
- Да, парню надрезали лодыжку.
- До или после?
- После.
Санчес повел Брюса в гостиную. Это была просторная комната, в которой криминалисты, оснащенные самой современной аппаратурой, уже все перевернули вверх дном. Входя в гостиную, Брюс вдруг физически ощутил, что буквально «оскверняет» тишину. Через несколько секунд он присоединится к ним, станет частью их - следователей и специалистов, погрузится в их молчание. Сосредоточенность и уважение друг к другу. Ничего общего с ватагами борцов с бандитизмом - так-то вот, Мартина. Ничего общего.
