Александр Смирнов - Вавилонская башня
— Вот это аргумент! — не выдержал лейтенант.
— Что, Николай, тебе и возразить не чем? — вторил ему командир.
Василий понял, что сморозил глупость, и попытался вывернуться из создавшейся ситуации, но его уже никто не слушал. Наконец он прибегнул к самому главному аргументу.
— Но ведь ты вор, а у вас написано: "не укради"!
— А разве у вас это не написано?
— А я и не вор.
— Ой ли? Что же ты думаешь, еду, которую ты с таким аппетитом ел, я в магазине на свои трудодни приобрёл? Я её украл, и ты это прекрасно знал.
— Но ведь это… Просто так обстоятельства сложились… В нашем положение…
— А у вора, по-твоему, обстоятельства не складываются? И они никогда не находятся в щекотливых положениях? Ведь ворами не рождаются, впрочем, как и комсомольцами, ими становятся. Тебя послушать, так я и немца того к своим должен был отпустить.
— Немец — враг.
— Противник, — поправил Василия командир.
— Противник? — не понял его рядовой. — А кто же тогда враг?
— Политрук, — резко сказал лейтенант. — Самый настоящий враг. И не будет ему прощения ни на этом, ни на том свете, даже если того света и нет.
Дискуссия, которая так внезапно началась, также внезапно и закончилась. Все замолчали.
— Карта нам нужна, — нарушил тишину командир.
— А что пленный сказал? — спросил лейтенант.
— Он сам ничего не знает. Стоит у них здесь рота. Им на смену войска "СС" должны прибыть. Какой-то рудник будут делать.
— А что такое "СС" — не понял Василий.
— А хрен его знает! Тоже военные, — предположил Ферзь.
— Это не военные. Я даже не знаю, как это объяснить. Типа опричников что-то, — попытался объяснить командир.
— А кто такие опричники?
— Учиться тебе Вася надо, тогда знать будешь. — Командир наклонился к уху лейтенанта и прошептал: — Сам объясняй, а то я только с "ЧК" могу их сравнить.
— Сам их скоро увидишь, — сказал лейтенант. — Слышал, что командир приказал? В разведку надо идти, карту доставать. Вот там всё и увидишь.
Карту достать! Ничего себе заданице! А протокол из ставки фюрера не желаете? Да где же взять её проклятую? Ни на заборах же они, в самом деле, развешаны? Да если бы просто достать, так достать командир приказал так, чтобы немцы не обнаружили пропажу. Иначе шум поднимется, а шум, ни к чему хорошему, как известно, привести не может. Василий с Кузьмой каждый день ползали по окрестностям и ничего кроме старых географических карт из разрушенной сельской школы достать не могли. Однако командира эти неудачи особенно не расстраивали. После возвращения разведчиков он внимательно их выслушивал и наносил на тыльной стороне школьной карты карандашом всё, что удалось узнать от рассказчиков. Особенно придирчиво Андрей Петрович расспрашивал Василия. У мальчишки был настоящий дар разведчика. Он помнил абсолютно всё, что видел, и мало того, что видел, рядовой умело наносил всё на так называемую карту, соблюдая масштаб и пропорции. Дар даром, но задание командира оставалось не выполненным. Бойцы, расстроенные своей неудачей, отходили от самодельной карты и садились за стол ужинать.
— Ничего, ничего, — подбадривал их командир. — Будет и на вашей улице праздник. Приказываю не раскисать!
Увы, но и этого приказа выполнить было невозможно. Настроение с каждым днём падало, и разведчики еле вталкивали в себя еду, сознавая, что ужина они не заработали.
Зато о Ферзе этого сказать было нельзя. На него была возложена обязанность снабжения отряда продовольствием. Не было ни одного случая, чтобы Ферзь возвратился из вылазки с пустыми руками. Ни в продовольствие, ни в одежде никто не нуждался.
— Никто тебя не заметил? — спрашивал командир, когда тот возвращался с задания.
— Обижаешь начальник, — неизменно говорил тот. — Я мастер, ни то, что некоторые.
При этом Ферзь хитро поглядывал на лейтенанта и рядового.
— Продукты опять у местных жителей спёр? — недовольно спрашивал лейтенант.
— А ты думал, что Гитлер приказал нас на довольствие поставить?
— Получается, что их и немцы и мы грабят, вторил лейтенанту Василий.
— Ты, наворачивай, как положено и меньше рассуждай. Одно дело немцы, а другое мы.
— Никакой разницы, — поддерживал своего напарника Кузьма. — Толку с нас, как с козла молока.
— Тебе ясно командир сказал — и на вашей улице праздник будет. Мастерство ведь оно сразу не приходит, здесь время надо.
Разведчики ничего не отвечали. Они опускали глаза и отворачивались. Было ясно, что имел в виду Ферзь, когда говорил, про мастерство. Под этим словом подразумевалось воровство. Здесь Ферзь действительно был вне конкуренции. Он был профессионал.
Разве могли подумать всего несколько дней назад лейтенант НКВД и комсомолец, что совсем скоро настанет время, когда профессия вора будет востребована, как никогда, что они будут отворачиваться и прятать глаза от рецидивиста, потому что им будет стыдно за то, что не могут освоить профессию, которую совсем недавно презирали.
Как и предполагал капитан, счастье улыбнулось разведчикам, и однажды они с гордостью положили перед командиром настоящую немецкую карту.
— Где вы её взяли? — спросил Андрей Петрович.
— Немцы у реки костёр развели, — докладывал лейтенант. — Мы с Василием в кустах залегли и стали наблюдать. Когда они в воду полезли купаться, мы планшет обыскали, а там карта.
— Они же хватятся и всё поймут.
— Не поймут. Мы после планшет к костру подвинули. Когда они из воды вылезли, он почти весь сгорел. Так что пусть на себя пеняют.
Командир углубился в изучение карты, а разведчики наперебой стали рассказывать Ферзю об удачно проведённой операции. Уж чего в этом рассказе не было: и многокилометровые марш-броски, и засады, и встречи с медведем. Если бы Кузьма не остановил Василия, то непременно бы дело дошло и до перестрелки.
— Ты ври, ври, а меру то знай. Какой медведь? Ветка под ногой хрустнула, а тебе сразу и медведь померещился.
— Да медведь это был! Ты просто смотрел в другую сторону, а я точно видел!
Ферзь и Кузьма не выдержали и звонко рассмеялись.
— Ну, вот, не верят! Точно медведь был, — обиженно сказал Василий.
В ответ слушатели рассмеялись ещё громче.
Рядовой хотел сделать вид, что обиделся на собеседников, но поняв, что заврался окончательно, через минуту смеялся вместе со своими товарищами над собственными выдумками.
— Эй, жеребцы, — прервал их командир, — хватит ржать, подойдите лучше сюда.
Все подошли к столу. Командир вытащил карту, которая была составлена по словам разведчиков и положил её рядом с немецкой, которая была свёрнута в четыре раза.
— Вот это да! — ахнул Ферзь.
— Вася, да тебе же цены нет! — поддержал лейтенант.
Действительно, стоило только взглянуть на эти карты, как в глаза бросалась полная их идентичность. Более того, на самодельной карте все объекты были нанесены более подробно и точно, чем на настоящей.
— Вот здесь что? — командир ткнул пальцем в немецкую карту, где были нанесены две буквы "Ni".
Василий перевёл взгляд на самодельную карту и сразу понял, о чём идёт речь.
Здесь предприятие было какое-то. Сейчас одни развалины.
— Значит наши успели рвануть его перед уходом, — сказал командир.
— А что такое "Ni"? — спросил Василий.
— Это никель. Руда такая. Её в броню добавляют, чтобы снаряды не пробивали. В Германии с этим напряжёнка, а у нас, как видишь, имеется. Помните, что пленный говорил? Вот, значит, какой рудничок они хотят восстановить.
— И что мы должны сделать?
— Рвануть его, разве не понятно? — догадался Кузьма.
— Рвануть, конечно, можно, тем более, если это рудник, значит взрывчатки будет навалом, — при этом командир посмотрел на Ферзя.
— Сделаем, начальник.
— Только что это нам даст? Они снова всё восстановят и так охрану усилят, что к нему и на пушечный выстрел не подойдёшь. Здесь надо другое.
— Что?
— Если есть рудник, значит должна быть и железная дорога.
Командир развернул немецкую карту полностью.
— Вот она, — показал он пальцем. — Тридцать километров отсюда. Теперь ясно, почему немец про "СС" говорил. Сюда пленных нагонят. Ни сами же они на руднике работать будут?
Глава 2
Шло время. Отряд, по-сути и отрядом то назвать было нельзя: так, четверо беглецов, которые, как крысы, выползая ночью из своих нор, если и могли что-то сделать, так только украсть у местного населения продовольствие, теперь превратился в стройное воинское подразделение. Уже не четыре измождённых человека, а двести отлично вооружённых и закалённых в партизанских сражениях бойцов, наводили ужас на солдат великого Рейха, которые, только заслышав о приближение партизан, вместо того, чтобы выследить и уничтожить противника, закрывали руками головы и, как тараканы, прятались в щелях, чтобы избежать почти неминуемой гибели.
