Оливия Дарнелл - Коллекция детективов
Вечером того же дня мисс Касселс рассказала полицейским о том, что произошло после того, как она вошла в церковь и за ней закрылись двери. Не включая свет, она поднялась в полумраке на хоры, где стоял орган. Затем, чтобы размяться, сыграла инвенцию Баха, после чего взялась за музыкальное произведение, которое собиралась играть во время проскомидии в следующее воскресенье. Играя, мисс Касселс время от времени бросала взгляды на маленькое зеркальце, прикреплённое к боковой стенке органа. Органист смотрел в него, видел, когда хор или невеста выходят в проход, и знал, когда ему начинать играть. Однако наш борец за моральные устои пользовалась им для другой цели — чтобы выяснить, кто пришёл в церковь, а кто остался дома, и потом использовать эту информацию в борьбе с падением нравов в городе. В тот день мисс Касселс играла на органе и по привычке изредка поглядывала на зеркальце. Минут через пятнадцать она в очередной раз посмотрела в зеркальце и неожиданно увидела у алтаря мужчину в мятой белой пижаме.
Позднее фараоны пришли к выводу, что псих, скорее всего, забрался в церковный подвал через открытое окно сразу после убийства Эммелин Лоринг и уснул, а через несколько часов его разбудили звуки органа. Так что мисс Касселс сама во всём виновата — сидела бы дома и осталась жива.
Сначала мисс Касселс играла как ни в чём не бывало и не сводила взгляда с зеркальца. Сумасшедший стоял с поднятой головой, словно стремился навстречу музыке. На его лице застыло обиженное выражение, как у ребёнка, которого разбудили в самый разгар интересного сна. Наверное, мисс Касселс подумала, что если продолжать играть, то он через какое-то время уйдёт из церкви. Когда маньяк переступил с ноги на ногу, она увидела в его правой руке нож.
Последовавшие вслед за этим события могли длиться несколько минут или намного больше. Сейчас это уже не установить. Что касается мисс Касселс, то она потеряла счёт минутам. Наша мегера тихо встала и бесшумно двинулась к левой лестнице, но, когда подошла к ней, он уже стоял внизу и ждал её с опущенной головой, глядя на пол. Тогда мисс Касселс повернулась, чтобы идти к правой лестнице, но и он повернулся в ту же сторону. Жуткая бессмысленная игра могла продолжаться вечно. Убийца стоял, опустив голову, и не смотрел на неё, но каким-то шестым чувством предвосхищал каждый её шаг, каждое движение. Двигался сумасшедший, как заведённый автомат. Мисс Касселс рассказала вечером, что у неё сложилось жуткое впечатление, будто ему эта игра по душе.
— Я думала о людях, на чьей совести будет моя кровь, — в праведном гневе сообщила она полицейским. — Думала о безответственных докторах из больницы… надеюсь, теперь они поймут, что мне пришлось испытать… и о тех, кто завалил коридор…
Короткий узкий коридор, о котором говорила мисс Касселс, соединял хоры с подвалом. Им никто не пользовался по крайней мере десять лет, поэтому при последнем ремонте дверь закрыли панелями, а сам коридор приспособили под склад, где хранили всякую ненужную церковную утварь.
Какое-то время мисс Касселс и псих играли в страшную игру, потом она вспомнила о спасительном коридоре. Наверняка старая ведьма подумала, что путь к спасению указал ей Господь в награду за праведную жизнь. Если бы маньяк продолжал смотреть себе под ноги, а она сумела пробраться в коридор, то на поиски двери ему понадобилось бы несколько минут. За это время мисс Касселс надеялась спуститься в подвал и выбежать из церкви через входную дверь.
Мисс Касселс в очередной раз пошла через хоры, только на этот раз не перед скамьями для хора, как раньше, а за ними. Она подошла к стене и через полминуты нашла панель, за которой скрывалась дверь. Всё это время сумасшедший продолжал смотреть на пол. Мисс Касселс открыла дверь и вошла внутрь.
Раньше мисс Касселс десятки раз ходила по этому коридору и наверняка бы обратила внимание на темноту. Она считала коридор посланным с небес спасением до тех пор, пока не наткнулась на что-то твёрдое. Задумавшись, борец за нравственность быстро вспомнила день, когда в коридоре до самого потолка сложили ненужные сборники гимнов и ноты, и поняла, что очутилась в западне.
— Тогда я начала молиться, — рассказывала мисс Касселс полицейским. — Я молилась, чтобы Бог вспомнил праведную жизнь, которую я вела, и даровал мне быструю и лёгкую смерть. И чтобы он наказал виновных в моей кончине.
Когда дверь открылась и на пороге показался сумасшедший в белой мятой пижаме, мисс Касселс едва не лишилась чувств от страха. Она опустилась на колени и начала горячо молиться, не в силах отвести взгляд от ножа. Он тоже смотрел на нож, словно любуясь им. Потом что-то явно привлекло его внимание. Он оглянулся через плечо и, уронив нож, быстро вышел из коридора. Мисс Касселс слышала, как он спустился по лестнице и вышел из церкви. Через пару минут послышался чей-то крик и опять шаги. На этом её воспоминания обрывались, вместо них пришла темнота…
Маньяка задержали, когда он спокойно, никого не таясь, переходил площадь. Через пять минут Эд Бернс и Том Николс вошли в церковь и нашли мисс Касселс. Её дважды ударили ножом, и она потеряла много крови. Конечно, мегеру тут же отвезли в больницу. Пару часов врачи ещё надеялись на чудо и говорили, что у неё есть шансы выжить. В это время она пришла в себя и рассказала полицейским о том, что произошло в церкви.
— Вы обязательно должны найти мерзавца, который ударил меня, — потребовала она у стражей порядка. — Если вы его не поймаете, пеняйте на себя!
Нельзя сказать, что фараоны не пытались найти убийцу. Первым делом они допросили тех, у кого на мисс Касселс был особенно большой зуб. К несчастью, таких людей в нашем городе оказалось много. На беду сыщиков, убийца оказался предусмотрительным и тщательно стёр с ножа отпечатки. Поиски виновного осложнялись ещё и тем, что практически каждый горожанин мог тайком выбраться из дома или покинуть поисковый отряд и забежать на несколько минут в церковь. Все в городе знали, что с половины пятого до половины шестого изо дня в день, из года в год старая ведьма музицирует в церкви. Кто-то явно решил воспользоваться представившейся возможностью, свести с ней счёты и свалить всё на сумасшедшего маньяка. Мотивов для убийства было достаточно. Мисс Касселс прекрасно выразила отношение к себе одной фразой. «Некоторые люди всю свою жизнь помогают другим, — сказала она, — а взамен получают чёрную неблагодарность».
Так мы потеряли нашу незабвенную мисс Касселс. В городе, конечно же, нашлось несколько циников и доморощенных психоаналитиков, которые уверяли, что убил её маньяк, а она по своему обыкновению от скверного характера решила всё на кого-нибудь свалить.
Я старался не участвовать в таких разговорах, потому что они казались мне смешными. Кто бы ни убил нашу главную достопримечательность, теперь одна половина горожан до конца своей жизни будет смотреть на другую с подозрением. Своей смертью мисс Касселс воздвигла себе самый лучший памятник, который только можно пожелать.
Оливия Дарнелл
ПАУКИ
Перевод с английского: Ольга Дмитриева
— Твоя сестра, по-моему, собирается жить вечно! — Маргарет Бондфилд, полная, представительная дама, злобно посмотрела на своего мужа. Тот пожал плечами.
— Доктор сказал, что её сердце совсем износилось, Герта.
— Не знаю, что у неё там износилось, но если она проживёт ещё месяца три, то наследство может достаться Бриджит Мишем, этой писаке, сутками не вылезающей от неё.
— Бриджит записывает воспоминания Сильвии и очень хорошо ухаживает за ней.
— Лучше бы она ухаживала похуже, — не сдавалась миссис Бонфилд, — и меньше возилась с этим мерзопакостным псом, который твоей сестре дороже, чем родня. А может быть, — тут её глаза загорелись, — ты всё-таки позволишь слегка подтолкнуть Сильвию на лестнице или дать снотворного и свалить на неё подушку. Много ли старухе надо?
Руперт Бонфилд, невысокий, щуплый мужчина, со вздохом посмотрел на свою внушительную половину.
— Немного. Врач сказал, что главное для неё — покой. Испуг и волнения могут быть губительны. Но мы ничего не будем делать, Герта, это слишком рискованно. Мы ждали так долго и на кону так много, что надо потерпеть ещё. В конце концов, Сильвии восемьдесят три года.
— И прожила она их очень неплохо. Знаменитая актриса с кучей поклонников и мешком драгоценностей! — прошипела миссис Бонфилд.
— В конце концов, они достанутся нам.
— Не уверена. Сильвия так любит свою собаку, что может завещать всё какому-нибудь собачьему приюту. Мало того, что нам приходится лебезить перед его хозяйкой. Так ещё и с ним приходится носиться. Миленький Черчилль, миленький пёсик! Вот увидишь, что нас вышвырнут из этого дома и сделают из него гигантскую будку для собак!
