Наталья Андреева - Я садовником родился
- Ну, как Серега? – первым делом спросил он, добравшись до места.
- Работает, - улыбнулась Анечка.
- Да я знаю, что работает. Вчера только встретились с ним. У трупа.
- Где?!
- Разве он ничего не рассказывал? Возле моего дома женщину убили.
- Нет, ничего не рассказывал, - упавшим голосом сказала Анечка.
- И про меня?
- Что-то случилось? – Алексей понял, что друг не предал. Жене о леонидовской трусости и уклонизме рассказывать не стал.
- Ничего. Он сейчас на работе?
- На работе.
- Дай мне номер его телефона. Позвоню Сереге, а потом займемся делами филиала.
- Да у нас все нормально.
- А должно быть просто отлично. Лучше всех, больше всех. Нельзя на месте топтаться. Я тебя все время другим в пример ставлю, как лидера продаж. Так что требуй что-нибудь, не стесняйся. Поддержу.
Алексей улыбнулся Анечке и с телефоном отошел в сторонку. Барышев отозвался сразу:
- Оперуполномоченный лейтенант…
- Вольно. Капитан Леонидов у аппарата.
- Леха?! Слушай, я рад. Ты извини за вчерашнее. Я все понимаю.
- За сегодняшнее. Черт с тобой, извиняю. И за завтрашнее заранее извиняю тоже.
- За завтрашнее?
- Ну да. Я решил тебе помочь, Серега, поэтому придется с тобой общаться. А ты парень бесцеремонный. Из-за огромного роста, наверное. То, что для тебя безобидно, другому ой как бо-бо.
- Леха! Я…
- Проехали, не тормози. Скажи лучше, как у тебя дела? С убитой женщиной?
- А никак. Чиста, аки лист белый. Недаром Лилией звали.
- Как?!
- Ли-ли-ей. Повторяю по буквам: первая «Леня», вторая «Ирочка», третья снова «Леня», четвертая снова «Ирочка»…
- Пятая «Барышев, я не глухой». Просто слегка удивился. Слушай, ты бы заехал ко мне.
- Куда?
- Да хоть на работу.
- А что я от тебя там услышу в перерывах между телефонными звонками? У тебя в кабинете сколько аппаратов, коммерческий, два, три?
- Один. Плохо у тебя, Барышев, с оргтехникой. Сейчас телефоны в офисах многоканальные. У меня предложение: я сейчас у твоей жены в филиале.
- Ревную.
- Ко мне, или к филиалу?
- К обоим.
- Так вот: ты приезжай. Пока доберешься, как раз будет конец рабочего дня. И жену, наконец, увидишь, и ревность полечим, и о деле поговорим.
- Идет, - обрадовано сказал Серега. – Слушай, а почему ты удивился, когда узнал, что убитую Лилией зовут?
- Вот об этом и поговорим. Отбой.
- Есть! – в трубке раздались гудки.
- Скоро муж приедет, - улыбнулся Леонидов Анечке. – Рада?
Она покраснела. Леонидов вновь подумал, что видел в жизни только двух легко краснеющих женщин: Анечку Барышеву и свою жену Александру. Интересно, а часто они друг другу звонят?
- Ну, давай, Анна, рассказывай, - уселся он рядом на стул и, щелкнув мышкой, открыл балансы постоянных клиентов филиала…
… Когда приехал Барышев, Алексей первым делом сказал ему с таинственным видом:
- Больше всего на свете мне не хотелось бы услышать, что убитая девушка работала продавщицей в павильоне цветов. В фирме, принадлежащей некоему Николаю Лейкину. Но ты, ведь, именно это мне сейчас и скажешь. Ведь так?
- Так, - удивленно кивнул Серега. – Откуда знаешь?
- Хочешь верь, хочешь нет: интуиция.
- Ну что цветы продавала, это можно предположить. Раз Лилия. А насчет Лейкина?
- Про дедуктивный метод слышал? – таинственно понизив голос, сказал Алексей.
- Ну.
- Есть новейшие разработки в этой области. Фамилия цветочного магната складывается из первой буквы имени убитой, притяжательного местоимения «ей» и трех первых букв слова «кинули».
- А имя?
- Имя я только предположил.
Минуты три Барышев напряженно думал, потом обиделся:
- Кончай заливать. Если бы ты не был мне другом, я бы тебе…
И он сжал огромный кулак. Леонидов очень кстати вспомнил, что Серега имеет спортивный разряд по многим видам спорта. В данном случае особенно следовало подумать про дзюдо.
- Ну, пошутил, - тут же сделал он обратный маневр. - Просто прогуливаясь в воскресенье с ребенком от первого подъезда ко второму, я встретил своего бывшего одноклассника Николая Лейкина, приехавшего навестить больную продавщицу. Мы минут десять постояли, поговорили, потом он дал мне свою визитку и ушел. Взять на работу в цветочный павильон девушку по имени Лилия очень в Колькином духе. В школе он был романтиком. Да и сейчас… - Алексей слегка кашлянул: - В общем, своеобразный парень.
- Что ж. Значит, ты этого Лейкина знаешь?
- Знал. Когда мы школу-то закончили?
- И телефончик свой он тебе, конечно, оставил?
- Ну, оставил.
- Это хорошо, - зловеще сказала Серега. – Потому что этот Лейкин – единственная зацепка. У него с покойной был роман.
- А туфля?
- Что?
- Чей туфля?
- Понятия не имею!
- Что, так никому и не подошла?
- Леонидов, ты что, Золушку мне предлагаешь искать? С тридцать девятым размером ноги?
- Какой размер обуви у ее мамы?
- Вот, прихватил на всякий случай. Вдруг да поможет? Взгляни.
Барышев достал из кармана пачку фотографий:
- Она такого же роста, как и ее дочь, примерно сто пятьдесят пять сантиметров. И ножка маленькая.
Большинство из снимков были семейными. Алексей внимательно начал их разглядывать. Это было какое-то карликовое семейство: маленькая мама, маленький папа, маленькие дети, потому что все члены семьи мужского пола были не намного выше Лилии. А ее саму Алексей узнал с трудом. Девушка на фотографии была очень юной и милой, хотя и некрасивой.
- Сколько ей было лет?
- Двадцать три.
- Двадцать три?! А вчера выглядела такой старой!
- Смерть, знаешь, никого не красит. Тем более, такая. Она, между прочим, всю жизнь прожила в твоем доме. С родителями и братом. Ты должен был часто ее видеть, - тихо сказал Барышев.
- Ну не помню я ее! Не помню! Некрасивая девица, маленького роста, наверняка, тихоня. Глазки в землю, непременное вежливое «здравствуйте». Может, Сашка ее и знала. Но я-то в этом доме не так уж давно живу!
- Не ори. Кстати, а почему ты вчера был не на машине?
- Ха! Так она теперь ночью на стоянке! Потому что магнитолу у меня, по-русски говоря, …
- Вот. А дело это теперь на меня повесили. Об ограбленных машинах. В вашем дворе это, между прочим, часто происходит. Когда магнитолам того самого. Ноги приделывают. А почему ты, гражданин Леонидов, в милицию не заявил?
- Потому. Я знаю, каков шанс найти вора. И не хочу терять драгоценного времени.
- Вот она, значит, теперь какая, твоя гражданская позиция!
- Хорошо, хорошо! Мне уже стыдно. Поэтому давай по существу. Что у тебя есть кроме Лейкина?
- Ни-че-го. Ты прав на сто процентов: тихоня, скромница, внешность ниже среднего, никаких особых талантов. Не было ни одного повода, чтобы ее убивать. Дружная семья, мама, папа, я. И братик. Студент-очкарик. Квартира трехкомнатная, достаток средний. Лейкин своим девицам неплохо платит, между прочим.
- Как он за ней ухаживал?
- А я знаю?
- А вот и узнай. Тебе непременно надо узнать, во-первых, чьи туфли были в пакете…
- Опять!
- Черт, что там еще было? Кефир, йогурт и две сдобных булочки?
- Ну да.
- А живет с родителями и братом?
- Ну да.
- А на работе у нее ты был?
- Ну да.
- Там тепло, холодно?
- Нормально.
- Да тебе, может быть, и нормально. Медведь. Обойди все Лейкинские павильоны.
- Зачем?
- Температуру воздуха выясни, вот зачем. А причину я тебе потом скажу. Черт, придется, видимо, моей жене заняться икебаной.
- Ты все время слова какие-то неприличные говоришь, Леонидов. А этого Лейкина, между прочим, можно просто взять за грудки, и как следует потрясти.
- Ну, потряси. Признание в убийстве ты, может быть, и вытрясешь. А если это не он? Если это и в самом деле маньяк?
- Да? Маньяк? Одной жертвы? Маленький такой маньячек. Исполосовал девчонке лицо и шею, снял ботинки, опустил ноги в воду и успокоился.
- Погоди, Серега, еще не вечер. Еще не вечер …
3
А вот вечером Леонидов, словно невзначай поинтересовался у жены Александры:
- Сашенька, а ты знаешь, что такое икебана?
- Ну, допустим, что знаю. А что, и ты тоже знаешь такое умное слово?
- Сашенька!
- Лешенька! Ты последнее время все как-то больше о кредитах и процентах. И вдруг: об искусстве создавать цветочные композиции. Ты не заболел?
- Здоров. Так тебе это интересно?
- Очень!
- Честно?
- Мне безумно интересно. Как и все, что не касается твоей работы.
- Так вот, - торжественно сказал Леонидов: - Ты не хотела бы заняться икебаной? Это ж такая радость творчества! Такое счастье!
- Уже занимаюсь. Моя самая удачная композиция пятнадцать минут назад уснула, наконец. И я счастлива.
- Да что ты говоришь? – тут же встрепенулся Алексей. - Ксюша уснула?
