Наталья Борохова - Адвокат по сердечным делам
Томительное ожидание длилось не больше минуты. Ей показалось, что прошли часы. Вокруг стояла вязкая тишина. Только капли дождя пополам со снегом барабанили по капоту. Кап… кап… кап… Ее никто не тревожил. Ей никто не кричал, не стучал, не свистел. Наконец она поняла, что осталась одна в этом заснеженном мире. Одна, если не считать человека, которого она сбила пару минут назад.
Евгения с трудом повернула голову. Никого. Только темная лента дороги впереди. Трусливая мысль шевельнулась в глубине души. Может быть, все это ей только показалось? Может, она заснула за рулем и проснулась только тогда, когда ее автомобиль уткнулся бампером в дорожный знак? Она открыла дверцу и тихонько выскользнула наружу. Дверцу оставила на всякий случай открытой. Кто его знает?..
Но опасения ее были напрасны. Никого из посторонних Евгения не заметила. Осторожно ступая по мокрому асфальту, она обошла машину и едва не вскрикнула, увидев в нескольких метрах от себя скрюченное человеческое тело. Видимость была отвратительной. Она даже не разобрала, кто это был: мужчина или женщина. Человек лежал на боку, неестественно вывернув ноги, и не шевелился.
– Эй! – позвала она еле слышно. – Эй! Как вы?
Вопрос ее, если разобраться, был глупым. Как, спрашивается, должен чувствовать себя человек, которого только что сбила машина?
– Эй, отвечайте! – попросила она уже громче, и голос ее задрожал. – Что вы молчите? Вы слышите меня? – Она нервно всхлипнула.
Человек не шевельнулся. Он лежал на холодной земле и не прилагал никаких усилий, чтобы приподняться, позвать на помощь, кивнуть головой или еще каким-нибудь способом дать понять, что он жив.
Евгения сделала шаг в сторону тела и остановилась. Она поняла, что ни за что на свете не сможет подойти к нему, убрать с его головы капюшон. Что она увидит? Устремленные в пустоту, ничего не видящие глаза? Залитое кровью лицо? Предсмертную гримасу боли? Она содрогнулась, представив себе эту картину столь ясно, что ей захотелось кричать. Кричать от боли, отчаяния, ужаса.
Но она вовремя взяла себя в руки. Небо на горизонте светлело. Еще полчаса, и очертания предметов станут четкими. Темнота уползет под кроны подступающих к дороге деревьев. Настанет день.
Внезапно новая волна ужаса окатила ее с головы до пят. В любую минуту здесь могли появиться люди! Ведь рядом стоял дорожный знак, указывающий на близость населенного пункта. По дороге мог проехать автомобиль. Что случится тогда? Ее обязательно заметят. Увидят и распростертое на обочине тело. Хватит и секунды, чтобы оценить ситуацию и принять решение. Бегство тоже вряд ли ей поможет, если они запомнят номер ее машины.
Она резко развернулась и, подбежав к машине, быстро забралась в салон. Зубы ее стучали, то ли от пережитого ужаса, то ли от предрассветного холода, пронизывающего до костей. Руки, когда она поворачивала ключ в замке зажигания, тряслись. Она молила бога о том, чтобы машина не заглохла в самый неподходящий момент, и, когда мотор сыто заурчал, она резко дернула ручку на коробке передач. Чуть сдав назад, чтобы объехать дорожный указатель, она рванула вперед. Прошло несколько минут, и дымка выхлопных газов рассеялась в воздухе. Место происшествия опустело…
Глава 2
«Я убила человека! Я только что убила человека…» – стучала в висках беспокойная мысль. Этот звук, как казалось ей, эхом разносился окрест и заставлял Евгению все сильнее нажимать на педаль газа. То, что она сейчас совершила, казалось ей невероятным, неестественным, словно списанным из какой-то чужой жизни про злодеев и милицию. Она, добрая и умная Женечка Швец, убила человека, а теперь заметает следы, чтобы уйти от преследования. Хотя, если разобраться, ею сейчас двигало не желание оставить всех с носом, а элементарный страх, что-то вроде инстинкта выживания, заставляющего человека в критической ситуации делать выбор в пользу самосохранения.
В зеркало заднего вида она заметила, что позади нее появился автомобиль. Мигалки она не увидела, но присутствие на дороге еще одного водителя заставило ее напрячься. Ей показалось, что он моргает ей фарами, не то сигнализируя ей о чем-то, не то требуя остановиться. Он настигал ее. Мрачная громада чужого автомобиля делалась все больше, и Евгения поняла, что ей никуда не деться от преследования. Смирившись с неизбежным, она чуть сдала к обочине, но машина промчалась мимо нее, прогудев в знак приветствия.
Она остановилась и некоторое время пыталась прийти в себя, унять дрожь в руках и коленях, очистить мысли. Коли она уже приняла решение скрыться с места происшествия и спастись, дальше ей следовало действовать с максимальной осторожностью, на холодную голову. А где ей взяться, холодной, трезвой голове, если сейчас Женьку окатывало то жаром, то холодом с головы до ног и все ее попытки взять себя в руки выглядели жалко?
Она вышла из автомобиля, решив осмотреть капот. Повреждения были серьезными, хотя и меньшими, нежели она ожидала. Левая фара разбилась. Пострадали крыло и бампер. Вмятина имелась и на капоте. Но сердце ее забилось сильнее не от осознания необходимости грядущего ремонта, а оттого, что в битых осколках стекла на фаре отчетливо виднелись бурые следы, которые она, разумеется, приняла за кровь. Евгения схватила из салона рулон с салфетками и принялась вытирать ошметки левой фары. Кончилось все тем, что она порезала себе палец, а использованные салфетки выбросила на обочину.
Оглядевшись, она поняла, что излишне удалилась от города, проехав нужный поворот. Ей пришлось возвращаться назад. Меньше всего ей хотелось сейчас ехать в редакцию, а больше всего ей необходим был ее супруг. Уж Александру бы пришло что-нибудь дельное в голову! Он не стал бы причитать, в ужасе мотая головой, заламывая руки и изводя ее бесчисленными, но теперь уже бесполезными вопросами. Она набрала его номер. «…надеемся на ваше понимание», – слащавым женским голосом отозвалась трубка. Проклятие! Она оказалась вне зоны приема. В богом и людьми забытом месте. Совсем одна! На битой машине! С первобытным ужасом в глазах…
Но делать было нечего. Она развернула автомобиль и поехала по направлению к городу. Теперь уж она не петляла в лабиринтах своей памяти, предаваясь приятной неге, а вела машину к месту назначения, как запрограммированный робот. Евгения понимала, что в таком деле весомыми могут оказаться любые мелочи, и отсутствие ее на месте работы в рабочее время может повлечь за собой неизбежные вопросы а, может, даже и подозрения. И то и другое ей было совершенно ни к чему, поэтому волей-неволей она и ехала в редакцию.
Она и не представляла, как сложно ей будет влиться в поток машин, проехать мимо стационарного поста ГАИ. Ей казалось, что на нее пялятся прохожие, показывают пальцем водители. Словно на капоте ее машины кто-то установил неоновую вывеску: «Я только что сбила человека!» Ей едва не стало дурно, когда дорожный инспектор взмахнул жезлом, потребовав остановиться.
Собрав всю волю в кулак, она прилепила к губам одну из своих самых искренних улыбок. Было время, когда они еще действовали на мужчин. Но гаишник, сурово сдвинув брови, попросил ее предъявить документы. Евгения передала ему черную кожаную книжечку, в которой имелось все необходимое. Мужчина недовольно буркнул что-то себе под нос.
– Что, простите? – поинтересовалась она.
– Где вы перед покалечили? – спросил он.
Сознание царапнуло слово «покалечили», и она почувствовала подступающую к горлу тошноту.
– Это произошло случайно, – пробормотала она. – Я не хотела…
– «Не хотела», – передразнил он. – Вот моя жена тоже не хотела, когда выезжала с парковки! Просто дала со всей дури в столб. Как это у вас получается, вот что мне интересно?
– Так мы же женщины, – виновато улыбнулась Евгения.
Обычно она до хрипоты в горле доказывала, что женщины – лучшие водители и мужские анекдоты на этот счет – глупые предрассудки, но сегодня был явно не тот случай. Ей требовалось отвязаться от служителя закона раньше, чем он начнет задавать ей вопросы или связываться с кем-нибудь по рации. Прикинуться бедной дурочкой было проще, чем ратовать за равные права и справедливость.
К счастью, гаишник оказался человеком нелюбопытным, и спустя уже пару минут она въезжала в город. К своему офису она подъехала только через сорок минут, опоздав на заседание редколлегии…
Ее ответственный секретарь, Сбродов Алексей, был уже на своем привычном месте. Обычно он встречал ее в холле и забирал из ее рук ключи, чтобы отогнать машину в подземный паркинг. Честно говоря, это в обязанности секретаря не входило, Евгения Швец вполне могла справиться с этой задачей сама. Но так уж повелось, что шустрый и пронырливый Сбродов, навязав ей свои услуги несколько раз подряд, стал проделывать эту операцию каждое утро. Несомненно, это было удобно, хотя порой Евгения задумывалась, почему ее ответственный секретарь проявляет о ней такую заботу? Думать о том, что она ему нравится и он делает все это ради собственного удовольствия, было приятно, но глупо. Во-первых, она не нуждалась в его нежной привязанности, а во-вторых, и сам Алексей отнюдь не принадлежал к породе людей, безнадежно влюбленных. Это был ярко выраженный эгоист с задатками типичного карьериста. Он был десятью годами моложе Евгении и считался одним из самых перспективных сотрудников редакции. Сама Евгения предпочла бы видеть на месте ответственного секретаря человека менее амбициозного, но более надежного. Однако издатель настаивал на кандидатуре Сбродова, и с этим ей приходилось считаться.
