Владимир Колычев - Верная неверная
— Я в четырнадцать лет из Гореловки в школу за восемь верст ходила. Пешком. Восемь верст туда, восемь верст обратно, и ничего.
— Савельева городская, она так не может.
— Вот я и говорю, что городская. Дурь из нее выбивать надо.
— А бабушка у нее деревенская. Если она дурь начнет выбивать? — спросила обычно робкая Ивашова.
— Из кого дурь выбивать? — вспучилась Павлюкова.
— А кто Савельеву с работы выгнал? И за что? За то, что Горлова ей войну объявила?..
— Горлова? Войну?.. Да нет, это Савельева вызов нам бросила! И вы, Ольга Михайловна, должны понимать это, как опытный педагог… Или вам все-таки не хватает опыта? — Павлюкова подняла руку, чтобы ударить кулаком по столу, но бить не стала. Рука опустилась плавно.
— Не бросала Савельева нам вызов, — исподлобья глядя на нее, мотнула головой Ольга Михайловна. — Это ваша злость на городских бросила ей вызов.
— Что?!
— Про педагогику мне здесь говорите… У Савельевой родители погибли, девочка круглая сирота…
— Вот! А как они погибли? Еще нужно разобраться, при каких обстоятельствах они погибли!..
Глаза у Ивашовой становились все шире, челюсть опускалась все ниже. Она смотрела на Павлюкову, как на бездушное чудовище.
— Савельева пропала!.. — выдавила она. — Может, она, как мать!.. Как отец!..
Только сейчас до Ульяны Даниловны дошел весь ужас положения. Мать Савельевой попала под поезд. Вроде бы пути в неположенном месте переходила, нога застряла между рельсами. В это еще можно поверить. А отец точно сам под поезд бросился. Не могло быть сразу две случайности в одном и том же месте. Кто-то из них покончил жизнь самоубийством, а может, и оба… Бабушка Юли Савельевой выводов не делала, она рассказала все, как было. И еще она очень просила ничего не говорить Юле. Девочка она не глупая, сама должна догадаться, что ее родителей больше нет… Может, и догадалась. А тут еще такой толчок в спину со стороны взрослых. И дурную наследственность со счетов сбрасывать нельзя. Что, если Савельева свернула к реке и в омут с головой?
— Да нет, этого не может быть! — Павлюкова вскочила со своего места, бросилась к двери.
Но сама же себя осадила и вернулась к телефону. С председателем сельхозартели нужно связаться, без него народ на поиски поднять будет трудно.
Слухи по селу расходятся быстро, и Андрей Антипович уже знал о том, что произошло в поле. Знал, как Ульяна Даниловна прогнала Юлю домой. Она попросила у него помощи, а он спросил про свою дочь, которая училась у нее в школе.
— Как там Людмила моя, никто не обижает? — Намек в этом вопросе не просто угадывался — резал слух.
— Нет, никто. Все хорошо.
— А то вдруг дашь ей пинка под зад!
— Андрей Антипович, побойся Бога!
— Это ты мне говоришь?.. Если вдруг девчонку не найдем, пиши заявление по собственному. Или я сам подниму вопрос!
— Ну что ты такое говоришь! — воскликнула Павлюкова.
Но Юров ее уже не слушал — в трубке звучали короткие гудки.
Ульяна Даниловна подняла на ноги всех, кого могла. Юлю искали весь вечер, всю ночь, но найти так и не смогли. А утром в школу приехал Юров. Этот кряжистый мужчина с квадратной головой и колкой иронией во взгляде долго смотрел на Ульяну Даниловну. И наконец спросил хриплым, будто простуженным голосом:
— Чего ты на девчонку-то взъелась? Чем тебе эта пигалица не угодила?
Юров председательствовал в артели, как теперь назывался колхоз, помимо этого, он возглавлял сельскую администрацию. Юров — это власть, и Павлюкова очень хорошо все понимала.
— Андрей Антипович, ты не так все понял.
— Да все так я понял!.. Не любишь ты городских. Из-за дочки своей не любишь… Ну да ладно, Бог тебе судья! Заявление написала?
— Андрей Антипович, давай разберемся!..
— Ты правильно говоришь, Даниловна, у нас не город, у нас деревня. У нас все просто и ясно. Не место тебе в школе, и нечего тут разбираться… В районо звонить пойду, пусть нового директора назначают.
— Не надо в районо, — опустив голову, вздохнула Павлюкова.
Судя по всему, Юров настроен был решительно, а это значило, что в районо он точно позвонит. И тогда Ульяну Даниловну уволят по статье. А ей всего сорок девять лет, до пенсии еще работать и работать. Тем более у нее была возможность устроиться учителем истории в Подреченске. Если, конечно, она уволится по собственному желанию. А она уволится… И зачем она только связалась с этой несчастной Савельевой?
— Будет заявление.
— И заявление будет, — кивнул Юров, — и статья. Если Савельеву не найдем.
Юля Савельева нашлась на следующий день. Оказывается, ее занесло в лес, там она заблудилась, но в конце концов вышла к Семирадью. И бабушкин дом сама нашла.
* * *Алька стояла на мостике через канаву, уперевруки в бока. Она перегораживала дорогу, не пуская Юлю в школу. И не обойти ее, не перепрыгнуть.
— Иди туда, откуда пришла! — выпалила она с ядовитым ехидством.
— Мне в школу нужно, — вздохнула Юля.
Бабушка обещала, что теперь все будет по-другому. И Клим сказал, что директор школы изменит к ней свое отношение. Потому что в школе будет новый директор…
Клим отвез ее к бабушке в тот же день, в тот же час, как подобрал в поле. Привез, зашел к ним в дом, поговорил с бабушкой, и та согласилась спрятать Юлю, как будто она пропала. Спрятать назло Павлюковой, которая, как сказал Клим, совсем рехнулась на старости лет. И бабушка согласилась с ним. А вчера Юля узнала, что в школе новый директор — Ольга Михайловна Ивашова. Но Алька-то старая. И она снова не дает ей проходу. И понимает эта дрянь только силу, а где ж ее взять?
— Толстая, ты чего права здесь качаешь? — послышалось со стороны.
Юля повернула голову и увидела чернявого парня с ярко-синими глазами. Высокий, хорошо сложенный, взгляд ироничный, жизнерадостный. Черная рубашка под светлой ветровкой, зеленые джинсы.
— Кто это толстая? — Алька обиженно надула губы.
— Ты чего к девчонке лезешь? — Подмигнув Юле, спросил парень.
— Я лезу?
— Еще раз увижу, щелбана влеплю!.. Ну, чего стоишь? Пошла прочь!
— А ты кто такой, чтобы здесь командовать! — Алька всплеснула руками, как будто крыльями хлопнула.
Парень ничего не сказал, он всего лишь плюнул на пальцы правой руки, и Альку как ветром сдуло. Он давал понять, что не шутит, а собирался щелкнуть обидчицу по лбу.
Алька ушла, но Юля не могла и с места сдвинуться. Она завороженно смотрела на парня, ноги ее как будто приросли к земле. Она очень хотела спросить, кто он такой, но и язык будто прилип к нёбу.
— Привет! Меня Дима зовут! — Парень снова, также весело подмигнул ей.
— Юля, — кивнула она.
— Иди Юля, и ничего не бойся. Никто тебя не тронет.
— Я пойду?
Юля вдруг поняла, что никуда не хочет уходить. Стоять бы и смотреть на Диму, любоваться им. Он такой красивый. Такой благородный. И взрослый. Лет восемнадцать ему, никак не меньше. В школе в таком возрасте уже не учатся, тем более в восьмилетке.
— Иди, иди, — сказал он, рассматривая ее с высоты своего роста.
— Да, я пойду! — Юля решительно оторвала ногу от земли.
Она продолжила путь, а Дима так и остался стоять возле мостков. У самого порога она обернулась и увидела, как Дима достает из кармана пачку сигарет. Юля невесело вздохнула. Нет, ей все равно, курит он или нет, — ее расстроило, что Дима не смотрел ей вслед.
Алька ждала ее в классе. Она стояла сразу за дверью. Юля остановилась. Опасно проходить мимо, как бы пинка не получить. Алька, она такая…
— Что, заступника нашла? — зло спросила задира.
— Никого я не находила!
— Из-за тебя Павлюкова ушла!
Юля пожала плечами. Она знала, почему в школе новый директор, но у нее не было никакого желания говорить на эту тему.
— Ивашову поставили!.. А ты с ее сынком уже крутишь!
— Я ни с кем ничего не кручу.
— Хитрая ты! И подлая! — скривилась Алька. — А все тихоню из себя изображаешь!
— Я ничего не изображаю, — качнула головой Юля.
— Изображает? — обращаясь к Даше, спросила Алька.
Та кивнула, соглашаясь. Она, как и все остальные, боялась поддержать Юлю. Мальчишкам, казалось, было все равно. Яша и Миша сидели на задней парте, о чем-то шушукаясь между собой.
— А ты знаешь, что ее родители под поезд бросились? — Этот вопрос Алька задала Даше, а смотрела на Юлю.
— Нет, не знаю.
— Кто под поезд бросился?! — Юля покрутила пальцем у виска.
— Видишь, она даже не знает, что ее родителей поездом задавило! Ей об этом не говорят! А знаешь почему? Потому что ей все равно! Потому что она подлая!
Юля смотрела на Альку и не могла ничего сказать. Она хотела накричать на нее, назвать сволочью и дурой, но голосовые связки онемели, слова застряли в горле. Как это так, ее родителей задавило? Такого быть не может!
