Ирина Сафина - Подозрение
— Все хороши, — со злостью сказал молчавший до этого времени Константин. — Виноваты трое: и Кононов, и Николаев, и командир части.
— Кононов виноват меньше остальных, — не согласилась с Костей Соня. — Однако отвечать пришлось ему.
Шура все это время в задумчивости вертела на столе чайную кружку.
— Я вот что думаю, — сказала она. — Баба Люба не первый год в вашей фирме работает, неужели она не знала, что Кононов тот самый офицер?
Ей ответил Шестаков:
— Вряд ли. Во-первых, дело происходило в Знаменке под Москвой, а мы находимся на Дальнем Востоке. Трудно поверить в такое совпадение, что мать солдата и виновный офицер окажутся работниками одной фирмы.
— Но ведь оказались, — вставила Соня.
— Игра судьбы, — подтвердил Шестаков. — Но это мы сейчас знаем, раньше баба Люба не могла этого предположить. Да, она, как и все, знала, что Кононов бывший военный, да мало ли офицеров Кононовых в России? Трудно предположить, что могло произойти такое совпадение.
— Меня другое интересует, — сказала Соня. — Неужели при расследовании не всплыл факт, что Кононов предупреждал Николаева?
Вместо ответа Шестаков пальцем показал на листок.
— Читай дальше, — сказал он.
Соня прочитала:
«При расследовании, Кононов всю вину взял на себя, о Николаеве в официальных документах нигде не упоминалось. Мать погибшего приезжала в часть, ходила к военному прокурору. Ей ответили, что виновник — Кононов, наказан, уволен с действительной военной службы. Командир части уволен не был, его перевели в другой военный округ».
— Вот такие дела, — подвел итог Шестаков. — Тридцатого апреля Любовь Лопухина заходила в бухгалтерию, когда вы отмечали праздник?
— Заходила, — подтвердила Соня. — Она пришла сказать, что меня вызывает мой бывший… друг.
— Правильно. Я помню, что Нина при первом допросе, в день убийства, говорила об этом. Видимо, в тот момент, кто-то из присутствующих упомянул Знаменку.
— Да! Точно! — воскликнул Константин и встал, прошелся по кухне. — Соня, вспомни! Как раз в это время Николаев говорил о годах совместной службы с Кононовым. Он рассказал, как Кононов спас ребят из затонувшего танка, а затем сказал, что не все истории хорошо заканчивались, и один парень замерз!
— Да, так и было, — подтвердила Соня. — Помню, баба Люба тогда переспросила: «Замерз?». Что ей еще рассказал Николаев, я не знаю. Мы с Костиком пошли по коридору к выходу, а баба Люба осталась поговорить с Николаевым. Правда, в этот момент стало плохо Кононову. Баба Люба вряд ли успела много узнать.
Шестаков в подтверждение покачал головой.
— Она узнала ровно столько, чтобы сделать вывод — директор Кононов и есть тот самый офицер Кононов, виновный в смерти ее сына.
— Я все поняла, — задумчиво проговорила Соня. — Шура была права. Самые простые улики указывали на убийцу.
— Какие улики?
— Смотрите, — Соня начала загибать пальцы: — Бабу Любу все время находилась в торговом зале, у нее было время совершить убийство. Она прошла в туалет после того, как увидела уходящего Вячеслава Тиля. Где лежит разводной ключ, баба Люба знала. Ведь мы купили этот ключ специально для сторожей, потому он и лежал на щитке в торговом зале, чтобы сторож в любой момент могла воспользоваться им. Когда произошел случай с потопом, именно баба Люба попросила купить такой ключ. Насчет отпечатков пальцев на ключе. Их там не оказалось, не потому, что баба Люба протерла ключ! Баба Люба вязала варежку! Одну уже закончила, то и дело надевала ее, любовалась. Я уверена, баба Люба не протирала ключ специально, она просто забыла, не подумала снять варежку!
— Да, Соня, ты права, — подтвердил Шестаков. — Самая простая улика указывала на убийцу — разводной ключ. Я совершенно не подумал об этом. Никто не мог взять ключ так, чтобы баба Люба этого не заметила. В день убийства проводили опрос, баба Люба сказала, что не отлучалась даже в туалет. Вот где была нестыковка! Только сторож баба Люба могла спокойно взять разводной ключ так, чтобы этого никто не видел.
— А почему баба Люба сразу не призналась? — спросил Константин.
Женщины удивленно посмотрели на него.
— Разве вы не понимаете? Она хотела умереть, — еле слышно ответила Шура.
— Несчастье бросает тень вперед, — вдруг сказала Соня, нарушив повисшую тишину.
— Что? — в один голос спросили Шура и Шестаков.
— Несчастье бросает тень вперед. Вдумайтесь, какая сила в этих словах.
Прощались возле подъезда. Когда подъехал полицейский уазик, Сергей пошел к нему не сразу, сначала он взял Соню под руку и спросил:
— Можно задать один вопрос?
Стоящий за спиной Сони Константин достал сигарету и отошел в ночную темноту.
— Ты хочешь спросить меня о Константине?
— Да, — ответил Сергей. — Почему он?
Соня недолго помолчала, разглядывая песочницу на детской площадке, контуры железной лестницы — три ступеньки к небу.
— Эта фраза, несчастье бросает тень вперед, подходит и к моей жизни, Сережа. Мой развод — мое несчастье, он бросил тень на всю мою последующую жизнь. Я так боялась остаться одной, что чересчур сильно старалась угодить своим мужчинам, чересчур пристально заглядывала им в глаза. Они не выносили моей навязчивой заботы и уходили. Ты — человек из моего прошлого, ты пережил вместе со мной мой развод, мои начальные попытки выжить. Мы вместе пережили безумство выпускного вечера. У нас было прошлое, Сережа. Прошлое, которое не отпустит, прошлое, которое мы будем помнить всегда. Рядом с тобой я всегда буду помнить о начале нашей истории, о разводе, начну пристально заглядывать тебе в глаза, бояться, что ты уйдешь к какой-нибудь девице. Ты это не вынесешь, и бросишь меня.
Соня замолчала.
— Я вынесу, Соня! Я хочу, чтобы ты заглядывала мне в глаза!
— Нет, — Соня покачала головой. — Это тебе сейчас так кажется. Ты устанешь от меня. Очень быстро устанешь.
— А он? Константин?
— Нет, — Соня покачала головой. — Он не устанет, он — другой. Подобно ребенку, он умеет быть непосредственным, смеяться, совершать глупости и не замечать ничего вокруг. Он может поставить на карту все. Порой он злит меня! Так сильно, что хочется треснуть его в лоб! Ни разу за все время, что мы знакомы, мне не хотелось угодить ему! Даже наоборот! Хотелось разозлить и даже разругаться!
— Ты любишь его, — проговорил Шестаков.
Соня на минуту задумалась, а затем тихо произнесла:
— Люблю…
— Мы больше не увидимся? — спросил Сергей.
Соня положила свою руку ему на грудь.
— Мы больше не увидимся, — ответила она.
Сергей взял ее ладонь в свои теплые, мягкие руки, а затем резко, без предупреждения, привлек Соню к себе и поцеловал. В губы. Со всей страстью и болью, что накопились в его душе.
Эпилог
Прошло три месяца.
Ласково светило предзакатное южное солнце, опускаясь все ниже в бесконечную гладь океана. Легкий ветерок теребил распущенные волосы Сони. Она лежала на теплом прибрежном песке пустынного дикого пляжа и разглядывала обручальное кольцо на своем пальце.
Костя сидел рядом, обхватив колени руками, и наблюдал за тем, как ленивые волны с тяжелым вздохом накатывают на берег.
— Я знаю, что такое счастье, — тихо сказал Костя. — Закат, шум прибоя, а рядом со мной — моя жена. Моя любимая женщина…
Соня опустила руку и посмотрела на Константина.
— Мы не сможем остаться здесь навсегда. Сказка не может длиться вечно. Что ждет нас дальше?
Вместо ответа Костя в один миг развернулся и склонился над Соней. Она смотрела на его сильное, упругое, загорелое тело над собой, ощущая теплую волну сладкой, волнующей боли желанья. Костя погрузил пальцы в Сонины волосы, она выгнулась навстречу. Сплелись тела, и души, и надежды в безвременье таинства любви. И закатное солнце, утопая в древнем, как сама жизнь, океане, благословило влюбленных прощальным лучом.
После, Соня и Константин еще долго лежали рядом, глядя друг другу в глаза.
— Что ждет нас дальше? — еле слышно повторила свой вопрос Соня.
Костя рассмеялся. Соня проследила за движением его руки. На прибрежном песке Константин начертил знак — бесконечность.
2010 год.
