Наталья Борохова - Адвокат инкогнито
– Я не знаю. Но вы-то должны знать! Вы же адвокат! – В голосе Соболева звучал упрек. Совсем несправедливый упрек, на взгляд Дубровской.
Но она знала, что клиенты адвоката могут быть упрямы и обидчивы, как дети. От них бесполезно ждать благодарности. Получив на руки благоприятное решение суда, они исчезают из жизни адвоката стремительно, чтобы ни разу с ним потом не встретиться. Конечно, кому захочется искать общения с тем, с кем связаны не самые лучшие моменты жизни? Страх, разочарование, боль, ожидание катастрофы – все остается в прошлом, вместе с визиткой защитника, заброшенной в самый дальний ящик письменного стола. Авось больше не понадобится…
– Мне кажется, не стоит делать трагедию из того, что вы сегодня услышали, – возразила Дубровская мягко. – Никто из сегодняшних свидетелей не был очевидцем происшествия. Откуда им знать, что происходило между вами и Кисловой в номере? Тысячи людей флиртуют друг с другом, выбирая для этого совсем не своих законных супругов. Они же снимают номера для того, чтобы заняться сексом, берут ключи от квартир холостых друзей с вполне определенной целью…
– Да, но потом их никто не обвиняет в изнасиловании, – горько произнес Аркадий. – Черт подери, как меня угораздило в такое вляпаться?
Они стояли на улице, дожидаясь, когда Виктория подгонит автомобиль. Рядом с судом на парковке не было свободных мест, и машина Соболевых стояла сейчас за квартал отсюда. Но Аркадий был только рад тому, что ему удалось побыть с адвокатом один на один. Чрезмерная опека жены стала его тяготить. Никто не спорит, Виктория, конечно же, редкая умница. Не каждая жена пожелала бы взвалить на себя проблемы мужа, обвиняемого по тяжкой статье. Но иногда Аркадию казалось, что было бы лучше, если бы супруга проявляла к его делу чуть меньше заинтересованности. К чему, например, совещания с адвокатом, которые она проводила дважды в неделю в их домашнем кабинете? К чему нужно было вмешивать в это дело сомнительного приятеля, которому, судя по всему, нужен был только повод для того, чтобы общаться с Викторией без помех? Если Аркадий задавал Дубровской вопрос, его жена была уже тут как тут. Она слушала, высказывала свои комментарии, задавала слишком много вопросов. Им-то легко рассуждать о процессе и строить планы, ведь при любом стечении обстоятельств им ничего не грозило. Он же, теперь Аркадий стал понимать это особенно остро, не смотря на все их старания, находился в полном одиночестве. И в тюрьму, если такое случится, пойдет один, оставив жену и адвоката на свободе. Но долго ли Виктория будет оплакивать его? К ней подкатит тот самый друг ее молодости, поддержку которого она к тому времени научится ценить. И никто ее не осудит, если она начнет встречаться со старым приятелем. В самом деле, кто посмеет бросить на жену осужденного за изнасилование косой взгляд? Ей и так уже пришлось многое пережить из-за подлеца-мужа…
В общем, когда Виктория подъехала за ним к суду, Соболев был зол, словно супруга только что изменила ему. Ничего не сказал, но она все же заметила перемену его настроения.
– Какие-то проблемы? – спросила Виктория обеспокоенно.
Аркадия передернуло. С ума сойти, его скоро отправят в тюрьму, а жена спрашивает, есть ли у него проблемы!
– Нет, все в порядке, – буркнул он. – Но мне кажется, адвокат не показала себя сегодня с сильной стороны. Я только что сказал ей об этом.
– Да? – удивилась Виктория. – По-моему, зря. Дубровская сделала все, что могла.
То же самое говорила ему и защитник. Женская солидарность начала Соболева утомлять.
– А мне кажется, было бы лучше, если б мое дело взял на себя защитник-мужчина, – упрямился он. – У него было бы больше напора, и он уж точно не стал бы миндальничать со всякими гостиничными клушами.
– Они сказали что-то такое, с чем ты не согласен? Кто-то из них оговорил тебя?
– Нет, но выглядели все такими уверенными. Я думал, было бы неплохо сбросить с них спесь.
– Брось, ты слишком придираешься, – заметила Виктория, выводя машину на проспект. – Женщины рассказали только то, что знали. А то, что они отнеслись тебе с некоторым предубеждением, легко понять. Для них ты – человек, надругавшийся над женщиной. Уж не ждешь ли ты от них объективности?
– А хотелось бы, – пробурчал Аркадий. – Я уже начинаю ощущать себя парией. Такое впечатление, что меня уже без суда заклеймили.
– Хитрые вопросы нужно задавать не свидетелям, а твоей подружке. Но до нее пока не дошел черед. Думаю, Дубровская отлично справится со всем.
– Никакая она мне не подружка! – мгновенно ощетинился Аркадий при упоминании о Кисловой. – Эта баба, которая подставила меня, а сейчас получает удовольствие, затеяв целый спектакль. Будь моя воля, придушил бы ее собственными руками.
– Не вздумай повторить то же самое в суде, – насмешливо произнесла Виктория. – Это полностью совпадает с обвинениями в твой адрес.
Они замолчали, и до дома никто из них не произнес ни единого слова. Виктория была занята своими мыслями. Аркадий по-прежнему дулся, считая, что его никто не понимает. Декабрьский ветер швырял в стекло колючий снег и выл, словно заранее предвещая финал невеселого дела…
Виктор и Дубровская встретились в кафе ближе к вечеру. Они уже наладили контакт и время от времени пересекались для того, чтобы обсудить некоторые сведения, которыми их снабжал детектив. Обычно к ним присоединялась Виктория, но сегодня она приехать не смогла, сославшись на усталость.
– Неужели что-то произошло? – забеспокоился Виктор, узнав, что подруга его юности осталась дома.
– Все идет в рабочем порядке, – пожала плечами адвокат. – Не хорошо, не плохо. Но Аркадий Александрович уже еле справляется с приступами паники. А это был только первый день. Не представляю, что будет с ним потом.
– А чего он, черт подери, ожидал? Слов благодарности или приветственной речи прокурора?
– Не нужно строго его судить, – мягко попросила Дубровская. – Уголовный процесс – серьезное испытание, и не каждому удается вести себя достойно. Соболев просто очень боится осуждения. Ему уже довелось пару суток просидеть в заключении, и это произвело на него сильнейшее впечатление. Всю свою жизнь он общался лишь с людьми определенного круга: со студентами и профессорами. Но обвинение в изнасиловании выдернуло его из тепличной атмосферы, в которой он находился до сих пор, и поставило в один ряд с мошенниками, ворами и убийцами. Такое нелегко переварить.
– Думать нужно было раньше, – назидательно заметил Виктор. – Прежде чем ложиться неизвестно с кем в койку. Должно быть, я выгляжу как зануда?
– Есть немного, – с улыбкой признала Дубровская.
– Просто мне трудно быть объективным. Я встретил и полюбил Викторию раньше, чем он, и имел все шансы стать ее мужем. Меня не приняли ее родители, посчитав, что их наследница заслуживает лучшего. Хуже всего, что она сама оказалась послушной дочерью и позволила надеть на себя фату, пряча следы слез. А теперь по иронии судьбы я помогаю сохранить брак, который некогда посчитал предательством. Она говорила, что была счастлива с ним. У них двое детей. Разве это не оправдание моих усилий?
– Мне тоже так кажется.
– Вот только у меня нет уверенности в том, что Аркадий и в самом деле невиновен, как утверждает Виктория, – со вздохом заметил мужчина, переходя к делу. – Боюсь, в сундуке нашей подопечной нет никаких скелетов.
– Детективу так ничего и не удалось узнать? – В голосе Дубровской звучало разочарование. Она, как и Виктория, полагала, что сыщик обязательно отыщет в прошлом Кисловой что-то особенное.
Виктор покачал головой:
– Похоже, лаборантке впору баллотироваться в президенты. Все чисто. Никаких порочащих связей. Никаких пятен в биографии. Все прозрачно и прозаично. Она из простой семьи. Родители умерли, но при жизни ничего плохого не совершили. Обычная семья, каких тысячи. Софья окончила школу, поступила в институт…
– Так у нее высшее образование? – встрепенулась адвокат, вспомнив анкету потерпевшей.
– Нет, институт она бросила на третьем курсе. Ушла в академический отпуск – что-то связанное со здоровьем. Потом нашла работу на кафедре, где трудится до сих пор. Все.
– Все? – с сомнением переспросила Дубровская. – Ушам не верю. Похоже, ваш детектив не особенно глубоко копал. Не может биография человека уложиться в три строчки.
– Мне тоже так казалось, но судите сами. – Виктор вынул из кармана исписанный лист. – Кислова даже адрес не меняла, по-прежнему проживает в квартире своих родителей. Никогда не была замужем. К уголовной ответственности не привлекалась. Жертвой преступлений ей тоже не доводилось быть, так что ваше предположение о том, что ее когда-то изнасиловали и теперь она пытается взвалить на Соболева чужую вину, трещит по швам. Ничего подобного не было.
– Ну, а сейчас? Чем она живет сейчас? – не унималась адвокат. – Такое впечатление, что вы рассказываете мне про древнюю старуху.
