Дик Френсис - Осколки
Вылезая из машины, Том на прощание заметил:
– Вот уж никак не думал, что мы вернемся живыми-здоровыми!
Я наверняка решил бы, что Том и есть Номер Четвертый, если бы он дважды не спас меня от увечья, а может быть, и от смерти.
Мотоцикл Кэтрин занимал свое обычное место у кухонной двери. Услышав, как подъехала машина Джима, из дома вышла сама Кэтрин. Наша встреча выглядела весьма недвусмысленно, так что Джим усмехнулся и укатил, получив двойную плату и пообещав, что я могу рассчитывать на его услуги в любое время, «и днем, и ночью».
Возвращение домой, к Кэтрин, стало для меня событием, которого я каждый день ждал с нетерпением. Я еще ни разу не бывал у нее дома. Сегодня вечером я спросил, нельзя ли посмотреть на то место, где она живет. Кэтрин расхохоталась и пообещала, что завтра свозит меня туда.
– При дневном свете оно лучше смотрится.
Она спросила, как прошел день, я спросил, как прошел день у нее. Она нахмурилась, услышав о проблемах Виктора, обрадовалась, узнав о перспективах хрустального приза. Все было очень по-семейному. А ведь мы всего три недели как познакомились…
– Расскажи мне про работу полицейского, – попросил я, когда мы уютно втиснулись в одно из огромных кресел.
– Что именно?
Кэтрин всегда несколько напряженно относилась к упоминаниям о своей работе, но на этот раз я спрашивал не из пустого любопытства. Мне действительно было нужно знать.
– Чего вы добиваетесь? Вот, к примеру, тогда, в канун Нового года, когда ты вырядилась под хиппи и разговаривала с бродягой, который устроился на пороге, вашей задачей было предупредить воровство, а не арестовать воров?
Кэтрин неловко заерзала на месте.
– Да нет, – ответила она. – Вообще-то мы предпочитаем арестовывать…
Я понял, что наступил на любимую мозоль, и переменил тему.
– Расскажи про твоего партнера, того бродягу. Она улыбнулась.
– Он не бродяга на самом деле. Его зовут Пол Крэтчет. Это крепкий мужик, обманчиво мягкий и вежливый. Пол – классный детектив. Он не одного преступника поймал за руку. В участке его прозвали Пол Зануда из-за того, что он так носится со своими отчетами.
Я улыбнулся в ответ и спросил напрямик:
– Какие происшествия привлекают внимание полиции в первую очередь?
– Смерть от несчастного случая, ну и, конечно, убийство. Особенно убийство полицейского.
Естественно, когда убивают твоего товарища, тут любой на уши встанет.
– А после этого?
– Любое насилие.
– Особенно насилие по отношению к полицейскому?
Кэтрин повернулась, проверяя, не издеваюсь ли я. Но я был подчеркнуто серьезен. Она кивнула:
– Да, особенно насилие по отношению к полицейскому.
– А дальше?
– Воровство при отягчающих обстоятельствах: с использованием оружия, серьезной угрозы, применение насилия. Это называется ограбление.
– А дальше?
– Ну, в общем и целом, если имело место кровопролитие, полиция прибудет сразу же. Если похищены какие-то вещи, но при этом никто не пострадал, полиция, скорее всего, появится на следующее утро после звонка по 999Ссылка8. Если угнали машину, полиция запишет номера и пообещает сообщить владельцу, если машина найдется.
– И все? Больше ничего не предпримут?
– В принципе, да. Смотря по обстоятельствам. Как правило, угнанную машину бросают после того, как в баке кончится бензин.
– А к кому, – вкрадчиво спросил я, – следует обратиться, если я обнаружу похищенное имущество?
– Ты опять об этих старых кассетах?
– Ага. О тех самых старых кассетах.
– Ну-у… – Кэтрин умолкла на несколько секунд, потом сказала: – Ты знаешь, я узнавала…
– Судя по всему, вести нерадостные?
Кэтрин вздохнула.
– Понимаешь, сами кассеты практически ничего не стоят. Ты ведь говорил, что они даже без футляров? Сведения, записанные на кассете – или на обеих кассетах, если они не идентичны, – называются интеллектуальной собственностью. С точки зрения полиции, они находятся где-то в самом конце списка. Инструкция по изготовлению античного ожерелья? Да вы шутите! Производственные секреты или даже тайные медицинские сведения? Ну что ж, очень жаль… Ни один полицейский не станет тратить уйму времени на то, чтобы их отыскать. Вот твой мешок с деньгами вызовет несколько больший интерес – и то при условии, что ты сможешь идентифицировать хотя бы одну банкноту. Но ведь прошло уже три недели, так что деньги скорее всего уже истрачены и разошлись. Да, для тебя лично это была крупная сумма, но в мировом масштабе это крохи, ты же понимаешь…
Тут она остановилась, как будто в голову ей внезапно пришла совершенно посторонняя мысль.
– Послушай, а эта ужасная Роза по-прежнему уверена, что ты знаешь, где кассеты?
– А-а, не беспокойся!
Но Кэтрин не отставала:
– Нет, она действительно так думает? Ответь, Джерард!
Я улыбнулся.
– Теперь я полагаю, что кассета с ожерельем была у нее почти с самого начала. А если кассета у Розы, значит, она знает, что кассета не у меня. «А еще она знает, что я могу воспроизвести его», – подумал я.
– А вторая? – в голосе Кэтрин звучала мольба. – Та, что похищена из лаборатории?
– Ну да, – я был настроен легкомысленно. – Я могу догадываться. Пошли спать.
Утром я проснулся первым и некоторое время лежал, слушая ровное, почти беззвучное дыхание Кэтрин. Сейчас мне казалось, что ничего лучше и быть не может… Но что будет лет через десять? Не изменюсь ли я? Не изменится ли она? Но тут Кэтрин пошевелилась, открыла глаза, улыбнулась – и мне сделалось все равно, что будет через десять лет. Жить надо здесь и сейчас. Существует только настоящее, оно есть, оно меняется с минуты на минуту. И только настоящее и имеет значение.
– О чем ты думаешь? – спросила она.
– Наверно, о том же, о чем и ты.
Она снова улыбнулась и спросила, можем ли мы провести эту субботу вместе – у нее выходной. Я вздохнул с облегчением и предложил ей новое уютное кресло в «Стекле Логана». А Кэтрин предложила подвезти меня туда на мотоцикле.
Гикори снова пришел на работу раньше меня и снова трудился над изготовлением идеальной яхты. Он дружески приветствовал меня, чего не бывало уже давненько, и осторожно спросил, не мог бы я помочь, потому что сам он никак не справится.
Я с неподдельным удовольствием разделся, оставшись в одной рабочей майке, и принялся помогать Гикори, набирая стеклянную массу из резервуара и подогревая стекло, когда Гикори это было надо. Работая, Гикори, как обычно, комментировал все свои действия, чтобы Кэтрин могла понять, что к чему, и немножко заигрывал с Кэтрин. Не часто мне случалось начинать день так весело.
На этот раз Гикори не забыл поставить готовую яхту в отжигательную печь. Кэтрин не скупилась на похвалы. Гикори принимал их, пожалуй, чересчур самодовольно, но нельзя не признать, что он действительно сделал значительный шаг вперед.
Пришел Айриш, заварил чай. Памела Джейн прибралась и заново наполнила сосуды с растертыми в порошок красками, которые должны были понадобиться нам сегодня. А дальше все шло как обычно до самого полудня.
Вскоре после того, как наступил полдень, в магазине начали появляться гости. Первыми прибыли Бомбошка с ребятами – Дэниэлом и Виктором, которые на время отвлеклись от компьютеров в пользу стеклодувного ремесла.
Вскоре впорхнула Мэриголд: похлопала ресницами, нежно улыбнулась Гикори, едва не придушила Дэниэла ярко-розовым платьем с золотыми оборками, похожим на рассветное облачко, и на весь магазин сообщила Бомбошке, что «дорогой Трабби» вот-вот прибудет.
«Дорогой Трабби» – то бишь Кеннет Трабшоу – побарахтался в ярко-розовых объятиях и всплыл со следами помады на щеке. Председатель комиссии по призам держал под мышкой мой альбом с фотографиями. По всей видимости, он был ошеломлен бурной встречей. Трабшоу неодобрительно покосился на мою почти прозрачную маечку и заметил, что для деловой встречи больше подходит «Дракон Вичвуда». Мэриголд немедля воспылала энтузиазмом:
– Потрясающая идея, Трабби, дорогой мой!
В результате она, Кеннет Трабшоу, Бомбошка, Кэтрин, я и, разумеется, Уортингтон (Мэриголд настояла) заняли самый тихий уголок в ресторане, чтобы обсудить решение, принятое на сегодняшнем заседании комиссии по призам челтнемского ипподрома.
Айриша отправили в соседний «Макдоналдс» кормить ребят гамбургерами и поить кока-колой, а Гикори с Памелой Джейн оставили одних обслуживать покупателей. Слава богу, январские туристы – народ не столь требовательный.
Все расселись и приготовились слушать. Кеннет Трабшоу начал свой рассказ:
– Прежде всего, любезная Мэриголд, вся комиссия просила передать вам, что мы искренне благодарим вас за щедрое и великодушное предложение…
Он подал лесть под нужным соусом. Мэриголд расцвела. Уортингтон подмигнул мне. А председатель комиссии тем временем добрался до сути дела:
– Комиссия провела голосование. Все единогласно высказались за то, чтобы просить вас, Джерард Логан, изготовить приз для скачки в память Мартина Стакли в виде лошади, встающей на дыбы, на хрустальном шаре. Мы хотели бы видеть нечто подобное той лошади, фотография которой присутствует в альбоме. Если Мэриголд будет угодно…
