Анна Михалева - Одна минута славы
— Ну и что вы обо всем этом думаете? Что вы думаете о том, что Лариса держит у себя на полке учебник по анатомии?
— Г-мм, — глубокомысленно изрек следователь.
— Понятно… — Алена махнула рукой и вошла в подъезд.
Терещенко поплелся следом, так и не успев сформулировать, что же он думает.
— Это только укрепляет ваши подозрения, да? — скорее констатировала, чем спросила она. И пояснила: — Разумеется, девушка — феминистка, да еще имеющая на книжной полке учебник по анатомии просто не может не убить, не так ли?! — Алена нажала кнопку лифта. Тот скрипнул где-то наверху.
— Ну, я… — пробормотал Вадим.
— Можете не отвечать, — перебила Алена. — Я все по глазам вижу!
— Да вы ни разу в мои глаза не посмотрели! — возмутился он.
— Я затылком вижу! — нашлась Алена. — Еще бы, Лариса такая подозрительная особа! А вот мне кажется, что вы попросту бредите, подозревая ее.
— Вы меня или себя убеждаете? — Вопрос застал Алену врасплох.
Она задумалась. В полном молчании они доехали до ее этажа. Двери лифта раскрылись.
— Кофе? — предложила она, немного замешкавшись.
— Чтобы я с вами еще лишних полчаса провел? — усмехнулся Вадим. — У меня уже голова раскалывается.
— А по-моему, мы конструктивно спорили.
— Если несколько междометий с моей стороны показались вам достаточными аргументами, то извините! — съязвил Вадим.
— Сегодня вы просто невыносимы! — процедила Алена.
Она стремительно вышла из лифта и едва не столкнулась на лестничной площадке с агентом по недвижимости, которого уже однажды заставала у квартиры Харитоновых. Вид у него был понурый, вернее, она предположила, что он расстроен — лицо его, как и в первую встречу, было закрыто козырьком тряпичной кепки.
— Ну, как дела? — с вежливой улыбкой поинтересовалась Алена.
— Прямо не знаю, что и думать. — Плечи агента вздрогнули, словно он собирался разрыдаться. — Третий раз назначают и не приходят.
— А я видела Оксану, она сюда заходила.
— Вот в тот раз я не успел. Представляете, сел в троллейбус — хотел побыстрее, а тот в пробке застрял. Не везет!
— Наверное, не судьба вам эту квартиру продать.
— Ох, я тоже уже опасаюсь. А ведь так тяжело в нашем бизнесе пробиться.
— Довольно поздно для деловой встречи, — заметил Вадим, выходя из лифта.
— Раньше она не могла. Странные все-таки люди эти Харитоновы, прямо не знаю, что и думать! — раздраженно проговорил агент. — Сами звонят, торопят, срочно, говорят, а на встречи не являются!
— Не берите в голову, — попыталась успокоить собеседника Алена. Ей стало жаль этого помятого и несчастного агента, который и на штаны-то приличные заработать не может. Да и вряд ли когда-нибудь заработает — годы уже не те. Сейчас полным-полно молодых, энергичных, при галстуках, в дорогих пиджаках, которые вызывают у клиентов большее доверие, чем какой-то замусоленный мужичок в старой кепчонке. Странно, что Оксана с Генкой так на него запали.
— Кстати, вы ничего не хотите со своей квартирой сделать? Сдать, например, или продать… Или, может быть, купить желаете? У меня много вариантов, — проговорил агент с надеждой в голосе.
— Ой, ну что вы… — улыбнулась Алена.
— Так я и думал. — Агент шагнул в лифт.
Двери за ним закрылись, и кабина начала медленно опускаться.
— Несчастный человек, — вздохнула Алена.
— Не думал, что вы способны кого-то пожалеть, — усмехнулся Терещенко.
— Да что вы все надо мной издеваетесь? — проворчала она и занялась поисками ключа, лежавшего в сумке.
— Я не издеваюсь, я восхищаюсь широтой вашей души.
— Еще и хамите вдобавок. — Алена начинала злиться — снова никак не могла отыскать ключ.
— А это уже оскорбление при исполнении, — весело заметил Терещенко.
— Сами нарываетесь. Я вообще не понимаю, чего вы тут околачиваетесь. От кофе отказались…
— А я передумал. Я хочу кофе. К тому же мы не закончили наш конструктивный диалог.
* * *Алене пришлось смириться с тем, что Терещенко остался продолжать «конструктивный диалог». Она включила чайник и принялась хозяйничать — собирать грязную посуду в посудомоечную машину.
— Удобно вы живете. — Вадим, расположившись на стуле, наблюдал за ее действиями.
— Вы считаете, что если женщина не стоит у плиты, стиральной машины или, в крайнем случае, у мойки, то ее следует подвергнуть осуждению? — Алена с вызовом глянула на Вадима.
— Просто я еще не дорос до мировых стандартов домоводства, — смутился он. — Кстати, о доме… Вы разрешите позвонить?
Она кивнула и отвернулась, давая понять, что не интересуется его личными делами — пусть человек звонит на здоровье. Однако уши навострила.
— Мам? Привет, — раздался голос Вадима. — Нет, еще пока не в пути. Да, обедал, конечно. Не голодный я! Ну, мама!.. К тому же кофе собираюсь пить. С кем? — Он усмехнулся. — С очень милой девушкой. Нет, я не таскаюсь по девушкам, пока ты с ума сходишь! Я на работе. Серьезно, на работе. Все, пока!
Видимо, мама осталась при своем мнении, потому что следователь имел сконфуженный вид.
— Сколько вам лет? — как бы между прочим спросила Алена.
— Двадцать девять. А вам?
— Женщинам такие вопросы не задают. — Она выпятила нижнюю губу.
— Не буду, — усмехнулся Вадим. — Я в протоколе допроса посмотрю.
— Так… вам почти тридцать… — Она с задумчивым видом уставилась в потолок.
— Нет, мне недавно исполнилось двадцать девять.
— Не спорьте, двадцать девять — это почти тридцать, а вы все еще не женаты.
— Откуда такие выводы?
— Женатый человек перед мамой не отчитывается, — уверенно заявила Алена.
— Ладно, — кивнул Вадим, — если вы настаиваете, мне почти тридцать, я не женат и отчитываюсь перед матерью.
— Вопрос — почему?
— Потому что не хочу, чтобы она лишний раз нервничала.
— Я про женитьбу.
Он пожал плечами и покраснел. Потом вполголоса проговорил:
— Некогда…
— Значит, симпатичный следователь никак не может найти себе невесту? — Она взглянула на него с насмешливой улыбкой.
— Вы находите меня симпатичным? — ответил он вопросом на вопрос.
Алена тоже покраснела — поняла, что раскололась. Собираясь поиздеваться над вредным Терещенко, который доставал ее с самого утра, — и проговорилась, сама себя перед ним обезоружила. Она подыскивала достойный ответ, но ничего не могла придумать.
— Неужели Харитонов собирается продать квартиру? — неожиданно пришел ей на помощь Вадим.
— Странно, — просияла Алена, дивясь деликатности собеседника. Сама она ни за что бы не стала ему помогать в подобной щекотливой ситуации. Наоборот, злорадствовала бы в свое удовольствие. Все-таки Терещенко — человек с душой! — Вряд ли тесть позволит продать квартиру дочери.
— Так на что Харитонов надеется?
— Вот и я говорю — странно. Во всяком случае, от него я не слышала ничего о продаже. Может, это Оксана суетится?
— И мне никто про квартиру не говорил…
— Может, вы не заметили, но вам вообще никто ничего не говорит. Наверное, вы не умеете общаться с людьми, — съязвила Алена, уже забыв о его великодушии.
Вадим прищурился:
— Но вы-то мне все говорите, не так ли?
— Я — другое дело. Моя жизнь в опасности. Не хранить же свои тайны до Страшного суда.
— А вы давно видели Геннадия Харитонова?
— Да вот… — Она задумалась, прикидывая, сколько же дней уже не сталкивалась с Генкой. — Получается, что с неделю. Последний раз он мне книжку записную отдал, а я никак вернуть не могу. Неужели вы все еще его подозреваете?
Следователь неопределенно хмыкнул.
— Допустим, он убил Ляльку, — принялась рассуждать Алена. — Пусть Ингу тоже он убил для прикрытия. Но Генка же не идиот, чтобы продолжать убивать еще и еще только затем, чтобы обеспечить себе алиби!
— А о какой книжке вы только что обмолвились?
— Ну… — Она встала, прошла в прихожую, взяла со столика записную книжку Харитоновых и, вернувшись на кухню, торжественно вручила ее Вадиму. — Я нашла в ней телефон Инги из Электростали. Скорее всего тут должен быть и телефон Ларисы.
— Действительно. — Он открыл страничку с буквой «Л». — Вот Лариса с пометкой «Тендер». Интересно… — Вадим пролистал книжку. — Смотрите, вот и Ирина, и пометка «Тендер».
— Не может быть! Но Лялька же их не убивала?!
— Думаю, что нет… Но вот Геннадий знал телефоны этих девушек.
— Почему же вы Генку не посадите? Продолжая листать записную книжку, Терещенко пожал плечами.
— Во-первых, сажают после суда, а мы задерживаем. А во-вторых, без основания арестовать человека нельзя, даже если в его записной книжке телефоны всех убитых девушек. К тому же я уже держал его сутки в КПЗ, с меня потом Горыныч чуть шкуру не снял.
