Наталья Андреева - Самая коварная богиня, или Все оттенки красного
– Как я могу себя чувствовать? У меня глубокий траур. Ах, Эраст, жизнь так скоротечна, и старики порой переживают молодых. Какая ужасная несправедливость! Это мне сейчас полагается лежать в гробу вместо Георгия!
– Ну-ну, голубушка, возьмите себя в руки. Дни наши сочтены не нами.
Веригин подхватил пожилую даму под локоток, заворковал:
– Все мы смертны. Посмотрите только, какие дивные вокруг цветы. Жизнь продолжается, Липа, продолжается, несмотря ни на что…
Они направились в сад и двинулись к белоснежной беседке, Нелли Робертовна перевела дух. Теперь можно уйти к себе.
– Нелли! Ма шер, Нелли!
– Вера, как хорошо, что ты спустилась вниз! Хотела с тобой поговорить. Что с тобой? Нехорошо себя чувствуешь?
– Голова что-то болит. Это нервы, ма шер, – Вера Федоровна издала неприятный смешок. – Нам всем сейчас тяжело…
– Послушай, когда я вчера увидела этот пистолет, мне вдруг показалось…
– Что показалось?
– Я ведь хорошо разбираюсь в антиквариате. Вещь чрезвычайно редкая, я хорошо его рассмотрела, зрение у меня отличное…
– Когда?
– Что – когда?
– Когда ты могла его хорошо рассмотреть, ма шер, если мы узнали о нем только за ужином? А Георгий был убит буквально в течение получаса после того, как все встали из-за стола.
И тут Нелли Робертовна увидела ее глаза. Сколько же в них злости! И бывшего мужа Вера Федоровна назвала не по отчеству, как всегда, а просто Георгием. Нелли Робертовне вспомнился разговор в кабинете, тот самый, последний, который, как оказалось, подслушала Ольга Сергеевна и на который ссылалась Настя. А теперь вот и Вера. Что он там сказал, Георгий? Разговор как раз зашел о «Дерринджере». Тогда-то Нелли Робертовна и пригляделась к антикварной вещице повнимательнее…
Вера Федоровна смотрела на нее вопросительно и явно чего-то ждала.
– Этот пистолет мне знаком, – твердо сказала Нелли Робертовна.
– И что?
– Я поставлю в известность следователя.
– Это ты его убила, милочка, не отпирайся, – прошипела Оболенская.
– Ты, Вера, попалась. О! Теперь я поняла, о чем именно говорил Георгий!
– Ты не посмеешь!
– Еще как посмею! У тебя есть тайна. Всем пора бы ее узнать.
– Я…
– Нелли Робертовна, так ужин подавать? – вмешалась в разговор Ольга Сергеевна. Никто из женщин не заметил, как она подошла.
Нелли Робертовна вновь почувствовала себя неловко, хотя домработница и делала вид, что ничего не случилось. Будто никакого ночного разговора не было. Листова тоже постаралась сдержаться, сказала как можно ровнее:
– У нас гость, Ольга Сергеевна. Я думаю, что Эраст Валентинович проголодался, так что вы накрывайте на стол, зовите всех обедать, а я пойду прилягу. Мне что-то нехорошо.
– Ужин вам в комнату подать?
– Если можно, кофе. Есть я не хочу.
– С ликером, как вы любите?
– Да, пожалуйста. Мне надо успокоиться. Капелька спиртного будет кстати.
Нелли Робертовне показалось, что женщины переглянулись. Вера Федоровна сделала домработнице какой-то знак. О чем это они?
– Я у себя в комнате, – сказала она и поспешно ушла.
Когда она поднималась по ступенькам на второй этаж, голова отчего-то закружилась, в глазах потемнело. Надо было сразу сказать следователю про пистолет. Какие тут могут быть сомнения? Это он, тот самый «Дерринджер»! Но вчера вечером Нелли Робертовна еще не знала, что в доме столько предателей. Вчера она до конца намерена была хранить семейные тайны…
– Вот, значит, как ты не вытаскиваешь на свет грязное белье, – раздалось злое шипенье почти над ухом.
Они едва не столкнулись!
– Наташа? Ты здесь?
– Ты хотела сказать, у себя? Да, я еще здесь! И я тебе этого не спущу! Зачем ты сказала, что мы с Жорой разругались вдрызг? Что он собирался опять жениться?
– Это все могли сказать.
– Но сказала ты! Ты никого не любишь, кроме себя! Эгоистка! Мы все друг другу родственники, а ты чужая. Мы детей родили, в них кровь Листовых, а ты просто нам завидуешь!
– Я не хочу с тобой сейчас говорить.
– А придется.
Нелли Робертовна поспешно открыла дверь в свою комнату. Скорее к себе, скорее, покончить со всем этим.
– Я тебе еще не все сказала! – раздалось вслед. – Ты убегаешь, потому что боишься, но я тебя найду! Везде найду! О! Тебе не поздоровится! Готовься!
…Она лежала в своей комнате на большой удобной кровати, когда раздался осторожный стук в дверь.
– Да-да.
– Я кофе принесла.
Обед
День был безнадежно испорчен появлением двух оперативников. Капитан Платошин в сопровождении лопоухого парня, похожего на жердь, уверенно поднялся на веранду.
– Присаживайтесь, господа, – кисло предложила Олимпиада Серафимовна, нервно тряхнув огромными серьгами. Пробравшийся на веранду солнечный луч слегка кольнул янтарь, вспыхнул, обжегшись, и тут же отпрянул. Пожилая дама явно была не в настроении.
Платошин деликатно присел на краешек плетеного стула, лопоухий остался стоять.
– Как продвигается наше расследование? – выдавила после паузы Наталья Александровна.
– В деле открылись новые обстоятельства. Об этом я и хотел бы поговорить. – Платошин всем телом двинулся назад и надежно обосновался на стуле, давая понять, что они с коллегой здесь надолго.
– Простите, как вас? – засуетилась Вера Федоровна.
– Андрей Николаевич.
– Андрей Николаевич, мы все уверены, что это несчастный случай. Неосторожное обращение с оружием.
– На пистолете обнаружены отпечатки, – пропустил ее слова мимо ушей капитан Платошин. – Посредством сопоставления удалось выявить, что они принадлежат, по крайней мере, еще четырем разным людям. Это не считая юной наследницы и потерпевшего.
– Это просто невероятно! – воскликнула Наталья Александровна. – Я сразу могу сказать, что брала пистолет, когда заходила в кабинет к Георгию! Я в этом призналась!
– И что, все присутствующие по очереди заходили в кабинет и брали в руки пистолет? – усмехнулся Платошин. – Олимпиада Серафимовна?
– Я? Да. Видите ли, мне хотелось забрать его у сына. Дурное предчувствие, знаете ли. Но Жорочка не разрешил. – И Олимпиада Серафимовна приложила к глазам кружевной платочек.
– Настя, а вы?
– Я?
– Когда вы заходили в кабинет?
– Я не заходила!
– И как на пистолете оказались ваши отпечатки?
– Не знаю!
– Это не ответ. Кстати, Вера Федоровна, а вы когда брали в руки оружие?
Та заволновалась:
– Возможно, я могла бы как-нибудь объяснить…
И тут Настя возбужденно заговорила:
– Да, я была в кабинете. Была. Мне не хотелось об этом говорить. Потому что… Потому что это тетя убила дядю Георгия.
– Как-как? – насторожился капитан.
– Да, я пошла в кабинет поговорить с дядей по одному крайне важному вопросу, но Георгия Эдуардовича там не оказалось. Я взяла пистолет посмотреть, ведь это старинная, антикварная вещь, и мне было интересно, – с вызовом сказала Настя. – Но потом я услышала, что кто-то идет, положила пистолет на место и спряталась в студии.
– Зачем? – невозмутимо спросил капитан.
– Не знаю. Не хотела мешать.
– Но подслушивать остались?
– И что? Буквально на несколько минут, потому что они стали ссориться. Дядя просил тетю Нелли уехать из дома. Я никогда не слышала, чтобы тетя так кричала. Должно быть, она рассердилась и выстрелила в него. Она не хотела.
– Долго вы прятались в студии?
– Нет.
– И куда потом пошли?
– В гараж.
– Так. Шофер подтверждает, что в момент выстрела вы были там. Замечательно.
– Да он врет! – не выдержала Наталья Александровна. – Все врет! Я сидела на веранде и видела, как Миша пошел в сарайчик. Там лежат дрова, которыми топят сауну.
– Сауну? В такую жару? – удивился лопоухий.
– Там еще лежат кое-какие инструменты, – поспешила сказать Олимпиада Серафимовна. – Лопаты, топоры, садовый инвентарь. Возможно, что он хотел помочь садовнику. Наш Миша очень отзывчивый.
– Послушайте, а где же сама хозяйка? – спросил капитан. – Где Нелли Робертовна?
– Она наверху, у себя, – устало сказала Олимпиада Серафимовна.
– Я сейчас поднимусь и попрошу ее спуститься. Обвинение в убийстве – это серьезно.
Настя покраснела. Капитан Платошин со вздохом встал со стула:
– Жара… Гроза будет, должно быть. Ну, что за жизнь, а? Дом такой хороший, сад замечательный, а вы людей убиваете! Сами в покое не живете, и другим покоя нет.
– Это был несчастный случай, – залепетала Вера Федоровна, но свекровь резко ее оборвала:
– Замолчи, Верка!
Когда оперативники ушли, Настя с вызовом посмотрела на сидящих за столом домочадцев:
– А что тут такого? Я сказала правду!
Наталья Александровна недобро усмехнулась:
– Все правильно, дорогая моя: каждый за себя. Я, пожалуй, тебя поддержу, если Нелли признается в убийстве. Мне тоже есть что сказать. А ты молодец, не растерялась!
Эдик зевнул:
– Бедная Нелли! Но ведь за убийство в состоянии аффекта много не дадут, к тому же адвокат найдет много смягчающих обстоятельств. Как вы считаете?
