Денис Дроздов - Белая ворона
– Да звоните! – ухмыльнулся младший Трусов. – Он и подписал ордер, ясно?
– Кирилл Сергеевич, вы себе статью утяжеляете, – мрачно произнес Александр. – Поехали уже?
– Ладно! – Кирилл выпрямился. Руки у него были скованы за спиной. – Я поеду с вами. Но только для того, чтобы выяснить – все это недоразумение. Или заговор. Скорее заговор.
– Разберемся, – флегматично заметил Саня.
– Папа, ты только не волнуйся. Очень скоро выяснится, никакого бомжа я на шоссе не сбивал, я вообще…
Тут Кирилл замолк, и на лице его проступило понимание. Итак, если он сейчас скажет: «И ни в какую Москву я вчера не ездил», то ему придется давать объяснения, чем это таким Караулов-младший вчера занимался. А Кире этого явно очень не хотелось.
Кирилл предпочел проследовать к машине. Трусовы усадили его в «Форд», Леха сел за руль. Машина давно скрылась вдали, а Яна смотрела ей вслед отчаянными глазами.
Сергей Петрович стоял, прижимая к груди бесполезный телефон. Глеб Аркадьевич кивнул Яне, вместе они проводили старика в дом. Караулов тяжело опустился в кресло, Яна уселась рядом и гладила его по руке. Старик выглядел совершенно раздавленным. Звоницкий даже заметил слезы в его глазах.
– Сергей Петрович, я вынужден уехать… – начал ветеринар, но Караулов внезапно схватил его за руку и зашептал:
– Не уезжайте, Глеб, не оставляйте меня одного!
Ветеринар мягко разжал дрожащие пальцы старика:
– Послушайте, сейчас двенадцать дня. Я должен съездить в Злобино. Не позднее чем через час я вернусь. Все будет в порядке.
– Вы так думаете? – Караулов поднял на Глеба недоумевающий взгляд.
– Уверен! – ответил Звоницкий. – Яна, присмотрите за Сергеем Петровичем. Если нужно, подайте лекарство или вызовите «Скорую». Я скоро вернусь.
Пока знакомая дорога до Злобина сматывалась под колеса его «Паджеро», Звоницкий раздумывал над тем, что дело, похоже, идет к концу. Развязка близка, и он, Звоницкий, постарается ее не пропустить. Он был уверен, что ответы на многие интересные вопросы поджидают его в доме с розовым садом. Госпожа Йоффе очень скоро все-все ему расскажет…
Но до дома Елены Глеб Аркадьевич не доехал. Наперерез ему, прямо на капот его машины бросилась женщина. Глеб успел затормозить. А женщина раскинула руки крестом, преграждая ему дорогу, и отступать явно не собиралась. С некоторым удивлением Звоницкий узнали Лиду Волгину, жену погибшего сторожа.
Глеб опустил стекло.
– У меня для вас кое-что есть, – сказала Лида. – Кое-что важное.
Женщина огляделась с видом заговорщика. Сонная улица была совершенно пуста, но сторожиха заторопилась:
– Можно я в машину вашу сяду? Тут нас могут увидеть.
Глеб распахнул дверцу, и Лида проворно забралась в салон. Женщина выглядела еще более неказистой, чем обычно. Полинявшее платье, стоптанные туфли, волосы выбились из-под шпилек. Глаза сторожихи сканировали улицу за стеклом, как будто Лида опасалась слежки.
– Я вас давно поджидаю, – с упреком сказала женщина.
– Поджидаете? – не понял Глеб. – То есть вы знали, что я проеду по этой улице в это время?
Сторожиха хитро взглянула на ветеринара и пояснила:
– Ну, насчет времени я не знала, а вот насчет места… Я давно приметила, что вы к даме вашей ездите. Так что лучшее место, чтоб вас перехватить, аккурат напротив ее дома.
– К даме? – изумился Звоницкий.
– Ну, к вдове Ильича.
– Кого?! – еще больше поразился Глеб, чувствуя себя полным идиотом.
Лида заправила мышиного цвета волосы за уши и нетерпеливо пояснила:
– Максима Ильича, начальника нашего, которого на охоте застрелили. Вот человек был! Весь город в кулаке держал, никто у него пикнуть поперек не смел. А Анатольич что? Среди бела дня бандиты людям проходу не дают. А он поделать ничего не может…
– Так, стоп, Лида. Давайте по порядку, – не выдержал Глеб Аркадьевич. Похоже, сторожиха в курсе всех местных раскладов. Вместо того чтобы собрать информацию где-то еще, надо было просто побеседовать с Лидой Волгиной…
– Так о чем вы хотели со мной поговорить?
– О Коле моем, о чем же еще! – Сторожиха пожала плечами. Глеб тяжело вздохнул. Он, конечно, сочувствовал женщине, но разбираться в обстоятельствах смерти сторожа у него не было времени.
– Я знаю, кто моего Колю порешил. – Лида в упор взглянула на Глеба, и он поразился, каким огнем горят ее светлые глаза. Ненависть и решимость человека, которому нечего терять, – вот что прочел ветеринар.
– Эта девка, Каролина Азина. Хотите, расскажу, как дело было? Коля съездил в милицию, все там рассказал, а потом вернулся домой. Ну, выпил маленько. А потом пошел за добавкой и в саду напоролся на эту девку. Он ей: «Так вы ж это… Вы ж утопли!» Она ему говорит: «Пойдем, щас все объясню». Завела его в сараюшку… Ну, тут она его ножичком по горлу и чиркнула…
Звоницкий искоса глянул на сторожиху. Интересно… значит, Колю убили вовсе не для того, чтобы заткнуть ему рот, чтобы он не мог свидетельствовать против Кирилла. А просто потому, что он оказался не в то время не в том месте. И как точно вдова сторожа передает диалог…
– Лида, вы что же, были на месте убийства?
Женщина опустила голову, потом тихо ответила:
– Была. Только девка меня не видела, а то и меня бы порешила. Я через стенку все слышала, там щели в палец…
– Почему же вы все это время молчали? – разозлился Глеб. – Кирилла посадили в тюрьму, у Сергея Петровича был сердечный приступ…
Сторожиха неожиданно засмеялась. Ветеринар глядел на нее в полном изумлении, а Лида приговаривала:
– Ничего, им полезно. А то как сыр в масле катаются, и все с них как с гуся вода. Небось сегодня утречком как тараканы забегали… Почту-то получили?
– Так это вы! – ахнул Звоницкий. – Вы прислали то анонимное письмо! Но зачем, Лида? За что вы так ненавидите Сергея Петровича?
Сторожиха прищурилась:
– Не, против Сергея Петровича я ничего не имею. Вот детки его – тот еще подарочек. А уж Лариска эта… То ей подай, это принеси… а сама от живого мужа гуляет. Пока я в доме служила, на хозяев и глаз поднять не смела, а теперь что ж, теперь можно, пусть правда выйдет…
– Послушайте, Лида, – не выдержал ветеринар, – я тороплюсь, давайте к делу. Что вам известно?
Женщина бросила на Глеба оценивающий взгляд и сказала:
– Могу место показать. Где они прячутся.
– Кто? – выдохнул Звоницкий.
– Девка эта. И вся ее банда.
– Почему мне, почему не полиции? – спросил ветеринар и тут же сам догадался: – Денег хотите, да? И молчали так долго поэтому… наверное, пытались слупить с Каролины?
Сторожиха оскалилась, как волчица:
– Мне за моральный вред компенсация полагается. Мужика моего убили… И мне один хрен, от кого я ее получу – от тебя или от Каролины. Ну уж точно не от Анатольича… так что не телись – хочешь товар, гони наличные.
– Ну и сколько вы хотите? – уточнил Глеб.
Сторожиха по-хозяйски открыла бардачок, достала оттуда смятую салфетку и ручку, написала цифру и показала Глебу. Тот вздохнул, достал борсетку и отсчитал Лиде требуемую сумму. То, что для сторожихи было бешеными бабками, он бы оценил словом «бюджетненько».
Лида свернула купюры в толстый валик и спрятала куда-то в лифчик, в вырез платья. Потом деловито сказала:
– Машину придется оставить тут, она у вас слишком заметная. Дальше пойдем пешком.
Место, куда Лида привела ветеринара, ничуть не напоминало базу, где могла бы укрываться международная банда. Развалюха в районе Котяшкиной слободки с выбитыми стеклами, с провалившимся крыльцом и вытоптанным, насмерть засохшим огородом.
– Лида, я вам не верю. – Звоницкий остановился. – Вы что, хотите заманить меня в эти развалины и тюкнуть по голове? Лучше бы вы просто попросили эти деньги – я бы вам дал, зачем было выдумывать…
– Ничего я не выдумываю, – оскорбилась сторожиха. – Он там, внутри.
– Кто? – устало спросил Глеб.
– Да Миша!
– Сторож, что ли? – В голосе Звоницкого проснулся интерес. Так вот где прячется сообщник бандитов!
В доме было темно. Никакого Миши там не наблюдалось, хотя стояла железная кровать с каким-то тряпьем и валялись банки консервов, от которых разило килькой в томате.
– Щас все будет!
Лида наклонилась, ухватилась за кольцо в полу и, напрягшись, откинула люк. Из подпола пахнуло холодом, и сиплый голос зачастил:
– Не убивайте, только не убивайте, я все скажу…
– Скажешь. Скажешь как миленький, – хохотнула сторожиха. – Вылазь, клиент пришел. Все как обещала.
Из подпола выбрался Миша – может, с покойным Колей они были и не родня, но очень похожи, те же кривые ноги и темное лицо в морщинах.
Мужик уселся на колченогий табурет и, опасливо косясь на Глеба, прохрипел Лиде:
– Двадцать пять процентов мои, как договаривались. Мне еще отсюда валить…
Лида послюнила палец и не торопясь отсчитала требуемое. Миша сразу повеселел:
– Ага, пошли, покажу, где они укрываются.
